Необычайные приключения Арсена Люпена - Леблан Морис (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗
— Вам что-нибудь известно?
— Покамест ничего.
На лестнице он взял меня под руку и добавил:
— Я знаю то же, что и все. Барон Репстейн, финансист и спортсмен — его лошадь Этна выиграла в этом году дерби в Эпсоме, — так вот, барон Репстейн стал жертвой собственной жены: эта дама, славившаяся дивными белокурыми волосами, роскошными туалетами и расточительностью, две недели назад сбежала, прихватив сумму в три миллиона, похищенную у мужа, и целую коллекцию бриллиантов, жемчуга и прочих драгоценностей, доверенную ей принцессой де Берни, которая собиралась их продавать. Вот уже две недели за баронессой идет погоня во Франции и по всей Европе. Выйти на ее след легко: она швыряет золото и драгоценности направо и налево. То и дело преследователям кажется, что они ее настигли. Не далее как позавчера представитель нашей полиции, неподражаемый Ганимар, задержал в Бельгии, с большом отеле, некую путешественницу, против которой имелись самые неопровержимые улики. Когда навели справки, оказалось, что это известная дама полусвета Нелли Дарбель. Баронесса же неуловима. Со своей стороны, барон Репстейн посулил награду в сто тысяч франков тому, кто найдет его жену. Деньги хранятся у нотариуса. Кроме того, чтобы возместить принцессе де Берни ее потери, он только что продал одновременно скаковые конюшни, особняк на бульваре Осман и замок в Роканкуре.
— И деньги, вырученные от этой продажи, тут же от него уйдут. Завтра, если верить газетам, принцесса де Берни их получит. Не понимаю одного: какое отношение имеет вся история, которую вы так прекрасно резюмировали, к таинственным сигналам?
Люпен не удостоил меня ответом.
Мы прошли метров сто пятьдесят — двести по улице, на которой я жил, как вдруг он свернул с тротуара и принялся осматривать доходный дом, судя по всему построенный довольно давно и густонаселенный.
— По моим расчетам, — сказал Люпен, — сигналы исходили отсюда, скорее всего, из того окна — оно и сейчас отворено.
— На четвертом этаже?
— Да.
Он подошел к привратнице и спросил:
— Скажите, кто-нибудь из ваших жильцов имеет отношение к барону Репстейну?
— Еще бы! Разумеется! — воскликнула добродушная женщина. — У нас живет славный господин Лаверну, секретарь и управляющий барона. Я у него веду хозяйство.
— Можно его повидать?
— Повидать? Он, бедняга, тяжело болен.
— Болен?
— Вот уже две недели. После происшествия с баронессой… На другой день он пришел домой в жару и слег.
— Но он встает!
— Почем мне знать!
— Неужто не знаете?
— Да нет, доктор велел никого к нему не пускать. Он забрал у меня ключ.
— Кто забрал?
— Доктор. Он приходит два-три раза на дню и сам за ним ухаживает. Да он минут двадцать назад отсюда ушел… Такой старичок, бородатый, седой, в очках, совсем дряхлый… Куда же вы, сударь?
— К нему. Проводите меня, — бросил Люпен; он уже взбегал по лестнице. — Четвертый этаж, налево, не так ли?
— Но к нему нельзя, — причитала привратница, взбираясь следом. — И потом, у меня же нет ключа… Доктор ведь…
Так они добрались до четвертого этажа. На площадке Люпен извлек из кармана какой-то инструмент и, не слушая возражений, вставил его в замок. Дверь почти сразу подалась. Мы вошли.
В конце небольшой темной комнатки виднелся свет, проникавший сквозь полуоткрытую дверь. Люпен бросился туда и на полдороге вскрикнул:
— Ах, черт, опоздали!
Привратница, словно в изнеможении, опустилась на колени.
Я тоже вошел в спальню и увидел полуголого человека, распростертого на ковре; руки и ноги у него были скрючены, лицо мертвенно-бледное, исхудавшее настолько, что под кожей проступали кости черепа, в глазах застыл ужас, а рот скривился в пугающем оскале.
— Он мертв, — проговорил Люпен после беглого осмотра.
— Как! — вскричал я. — Следов же крови нет.
— Нет, есть, — возразил Люпен, указав мне на несколько красных капелек на груди мертвеца, под распахнутой сорочкой. — Смотрите: убийца одной рукой схватил его за горло, а другой уколол в сердце. Я говорю «уколол», потому что ранка почти незаметна. Вероятно, укол был сделан очень длинной иглой.
Он осмотрел пол вокруг. Ничто не привлекало его внимания — ничто, если не считать маленького карманного зеркальца, с помощью которого г-н Лаверну пускал солнечные зайчики.
Привратница заохала и попыталась позвать на помощь, но внезапно Люпен набросился на нее:
— Замолчите! И слушайте. Созвать людей еще успеете… Слушайте меня и отвечайте. Это крайне важно. Кто-нибудь из друзей господина Лаверну живет на вашей улице? Близкий друг? Направо по этой стороне улицы?
— Да.
— Господин Лаверну встречался с ним по вечерам в кафе и обменивался иллюстрированными журналами?
— Да.
— Его имя?
— Господин Дюлатр.
— Адрес?
— Дом девяносто два.
— И еще одно: давно к нему ходит этот старик доктор, о котором вы упомянули, — седобородый и в очках?
— Нет. Я его раньше не знала. Он пришел в тот самый вечер, как господин Лаверну заболел.
Не сказав больше ни слова, Люпен опять потащил меня за собой по улице, потом направо; вскоре мы миновали мою квартиру. Через четыре дома он остановился напротив девяносто второго номера — это был невысокий домишко с винной лавкой на первом этаже; хозяин ее покуривал на пороге. Люпен осведомился, дома ли г-н Дюлатр.
Господин Дюлатр ушел, — ответил виноторговец. — Этак с полчаса назад. Мне показалось, он чем-то взволнован: остановил автомобиль и уехал, а это вовсе не в его привычках.
— Не знаете ли вы…
— Куда он так спешил? Ей-богу, никакой тайны из этого он не делал, так что смело могу сказать. Он выкрикнул адрес довольно громко. «В префектуру полиции!» — так он сказал шоферу.
Люпен тем временем тоже хотел остановить таксомотор, но тут же передумал, и я слышал, как он прошептал:
— Стоит ли? У него слишком большая фора…
Потом он спросил, не приходил ли кто-нибудь к г-ну Дюлатру после его ухода.
— Как же! Как же! Пожилой господин в очках, с седой бородой. Он поднялся к господину Дюлатру, позвонил и ушел.
— Благодарю, сударь, — произнес Люпен и откланялся.
Ничего мне не объясняя, он медленно шел по улице, и вид у него был озабоченный. Вне всяких сомнений, задача представлялась ему весьма трудной; едва ли он хорошо ориентировался в этих потемках, хоть и держался вполне уверенно.
Впрочем, немного погодя он сам признался:
— Бывают случаи, когда требуется не столько анализ, сколько интуиция. А этим делом, черт побери, стоит заняться.
Мы дошли до Бульваров. Люпен заглянул в читальню и бесконечно долго рылся в газетах за последние две недели. Время от времени он бурчал себе под нос:
— Так… Так… Это, конечно, лишь гипотеза, но она проливает свет на все. А гипотеза, способная ответить на все вопросы, недалека и от истины.
Стемнело, мы поужинали в каком-то ресторанчике; я видел, что лицо Люпена мало-помалу проясняется. Жесты его становились все увереннее, он повеселел, оживился. Когда мы уходили и потом, по дороге к дому барона Репстейна, расположенному на бульваре Осман, куда повел меня мой друг, это уже был прежний Люпен — такой, каким он становился в ответственные минуты, когда принимал решение и устремлялся к победе.
Немного не доходя улицы Курсель, мы пошли медленнее. Барон Репстейн жил на правой стороне, между этой улицей и улицей Фобур-Сент-Оноре, в трехэтажном особняке, фасад которого, украшенный колоннами и кариатидами, был нам уже виден. Внезапно Люпен скомандовал:
— Стоп!
— В чем дело?
— Еще один довод в пользу моей гипотезы.
— Какой? Я ничего не вижу.
— Зато я вижу.
Он поднял воротник пальто, опустил поля мягкой шляпы и отчеканил:
— Черт побери! Поединок будет жестокий. Идите лучше домой, мой милый. Завтра я опишу вам свою экспедицию… если, конечно, она не будет стоить мне жизни.
— Как-как?
— Что делать, опасность нешуточная. Во-первых, мне грозит арест — это еще полбеды. Во-вторых, смерть, это уже хуже! Но… — он сдавил мне плечо: — Но есть и третья опасность: я могу прикарманить два миллиона. А стоит мне отхватить куш в два миллиона, и тогда уж будет видно, на что я способен. Спокойной ночи, милый друг, и если мы больше не увидимся…
