Чревовещатель - де Монтепен Ксавье (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗

Извозчик остановился и, постучав в стекло кареты, спросил:

–?Нужно ли въезжать во двор?

–?Не нужно, — опустив стекло, отозвался пассажир.

Расплатившись с извозчиком, он вышел из кареты, взял одной рукой свой чемодан, другой картонку со шляпой и вошел под своды монументальных ворот Гранд-отеля. Белокурый Паскуаль также сошел с запяток и в одно мгновение преобразил свой шейный платок в повязку, которая, скрыв половину его лица, придала ему вид человека, страдающего флюсом. Затем он пошел за лейтенантом, не подозревавшим, что кто-то за ним следит, в контору гостиницы.

–?Сделайте одолжение, — сказал лейтенант, — укажите мне номер господина Домера.

Конторщик, посмотрев на него с минуту, спросил:

–?Я имею честь говорить с господином Жоржем Праделем?

–?Да, милостивый государь.

–?Нас уведомили о вашем приезде. Номер господина Домера, сто четвертый, к вашим услугам. Ваш дядюшка даже заплатил за сегодняшний и завтрашний дни.

–?Он сейчас там?

–?Господина Домера нет в Париже.

–?Это невозможно! — воскликнул Жорж Прадель.

–?Однако это так. Господину Домера пришлось уехать сегодня утром, в десять часов. Вот письмо, которое он поручил вам отдать и в котором, без сомнения, он объясняет вам свой отъезд.

Конторщик подал письмо лейтенанту и сказал одному из лакеев:

–?Возьмите чемодан господина и проводите его в сто четвертый номер.

Чрезвычайно разочарованный этой новостью, Жорж Прадель последовал за лакеем по величественным лестницам. Паскуаль присутствовал при кратком разговоре, который мы сейчас привели, но, как только произнесен был номер помещения, тотчас исчез.

Номер сто четвертый состоял из передней, гостиной и двух спален. Подобное помещение в Гранд-отеле доступно только богатым людям, и месячного жалованья лейтенанта едва хватило бы, чтобы заплатить за сутки. Лакей поставил чемодан в одну из спален и спросил:

–?Вам угодно что-нибудь?

–?Нет, — ответил офицер, — пока ничего.

–?Вот электрический звонок, — сказал лакей, — если вам будет угодно что-нибудь приказать. Когда вы будете уходить, отдавайте ключ коридорному или в контору гостиницы для сохранности ваших вещей.

–?Так и сделаю… хотя в моем чемодане и нет ничего такого, на что могут польститься воры.

Лакей поклонился и ушел. Оставшись один, Жорж Прадель осмотрелся вокруг с удивлением; ему, привыкшему к стоянке в Алжире, где простота помещений доходит до крайних пределов, казалось, что он попал во дворец. Лейтенант сел и разрезал перочинным ножиком поданный ему в конторе конверт, вынул из него письмо и прочел его дважды с величайшим вниманием.

–?Какое несчастье! — сказал он вслух. — Милый дядюшка вынужден был неожиданно уехать. И каково это: наши поезда встретились, не знаю только где, быть может, он меня и заметил. А милая Леонтина надеялась обнять меня сегодня вечером, а вместо этого — теперь в пансионе, и на целую неделю. Впрочем, неделя быстро пройдет!

Помолчав немного, он продолжал:

–?Конечно, я понимаю, почему добрый дядюшка желает, чтобы я поехал в Рошвиль. Оставить триста пятьдесят тысяч франков в пустом замке, охраняемом одним только мужчиной! Как неосторожны эти миллионеры! Триста пятьдесят тысяч франков!.. Приданое моей сестры! Этой суммы достаточно для того, чтобы привлечь туда беглых каторжников со всей Франции. К счастью, об этом никто не знает… — И Жорж добавил, подумав: — Что мне делать в Париже без дядюшки и сестры? Завтра утром я буду в дороге.

XXVII

Лейтенант посмотрел на часы. «Пять часов без четверти. Как убить время до ночи? Если бы я знал, где находится тот пансион, в котором моя сестра, я отправился бы туда, и начальница, конечно, позволила бы мне увидеться с Леонтиной! Но дядюшка позабыл написать мне адрес. Ах, придется поскучать! А между тем есть офицеры, которые от одной мысли о поездке в Париж приходят в восторг. Правда, сердце у них не страдает так сильно, как мое, и их манит к себе Париж — город удовольствий и любви!..»

Жорж Прадель покачал головой и провел рукой по лбу, словно желая прогнать мрачные мысли. Затем он разобрал свой чемодан и начал одеваться в штатское платье. Это платье, почти новое, довольно изящного покроя, было сшито известным портным в Алжире. Светло-серые панталоны хорошо сидели, коротенький черный сюртук, застегнутый по-военному, подчеркивал стройную талию, легкое пальто также было хорошо сшито, но весь этот наряд с первого взгляда будто говорил: «Вот офицер в штатском платье».

Окончив свой туалет, лейтенант взял черепаховый гребешок и взбил свои длинные белокурые усы. Потом, прежде чем надеть шелковую шляпу, он занялся разными предметами, которые разложил на камине. Это были портмоне, портсигар и письмо от господина Домера. Жорж открыл портмоне. В одном из его отделений находился наполеондор, [8]в другом — несколько серебряных монет, а в третьем — сложенные банковские билеты. Их было три, каждый в тысячу франков.

–?Это мне прислал в последний раз мой милый дядюшка, — прошептал лейтенант, улыбаясь. — Он думает обо мне постоянно, любит меня, как сына. Видит Бог, что я также его люблю. Три билета целы… Мне хватило на дорогу моих сбережений, но с двадцатью франками, которые у меня остались, я далеко бы не ушел. Сегодня вечером мне понадобятся деньги.

Офицер открыл портсигар со своими инициалами «П» и «Ж». В отделении для сигар находилась лишь одна сигарета. Он ее тотчас закурил. В другом отделении, служившем при случае бумажником, лежали визитные карточки и два письма от господина Домера. Жорж Прадель положил туда третье письмо и небольшую пачку банковских билетов. Там они были в большей безопасности, чем в портмоне, который то и дело приходилось вынимать.

Положив портсигар в боковой карман сюртука, он застегнулся доверху, чтобы обезопасить себя от самых смелых и искусных воров. Затем он надел палевые перчатки, сдвинул шляпу на бок и, накинув пальто на левую руку, вышел из номера, ключ от которого отдал в контору гостиницы.

–?Если кто-нибудь вас будет спрашивать, что прикажете отвечать? — спросил конторщик.

–?Меня очень удивило бы, если бы кто-нибудь меня спросил, — возразил Жорж. — Никто не знает, что я здесь. Да и, кроме того, я вернусь не поздно…

Молодой человек постоял несколько минут на тротуаре около ворот, пораженный оживлением, царившим на улице: к такому он не успел привыкнуть, будучи воспитанником сен-сирской школы.

Жорж находился в двух шагах от знаменитого табачного магазина Гранд-отеля. «Давно я не курил хороших сигар, — сказал он самому себе. — Те, что продают в обыкновенных лавках, отвратительны. Благодаря моему дяде я богат… Воспользуюсь же этим!» Он вошел в табачный магазин и, заплатив семь франков с половиной за десяток сигар, положил шесть из них в свой портсигар, а остальные — в наружный карман, куда франты 1876 года кладут платок, выставляя напоказ вышитый кончик.

«Пойду пить абсент к Гельдеру, — решил он затем, — быть может, встречу там какое-нибудь знакомое лицо». Кофейня Гельдера, находившаяся на Итальянском бульваре, напротив улицы с таким же названием, была примечательна тем, что в ней собирались военные — как состоящие на действительной службе, так и отставные.

Шагая по бульвару Капуцинов, Жорж Прадель не заметил, что за ним следят. Мужчина одного роста с лейтенантом, с густой русой бородой, в соломенной шляпе с синей ленточкой, в бархатном коричневом пальто и в серых тиковых брюках, следил за ним как тень со времени его выхода из Гранд-отеля. Этот молодой человек был не кто иной, как Паскуаль. Искусный грим изменил его, состарив на несколько лет.

Дойдя до оружейной лавки на углу улицы Гельдер, Жорж Прадель перешел на другую сторону. Паскуаль сделал то же самое. Офицер сел за один из столиков, стоявших перед кофейной, на той части тротуара, которую город очень дорого сдает содержателям кофеен и которую половые называют на своем языке «террасой». Паскуаль расположился за другим столом в десяти шагах от Жоржа и, ударив по столу монетой, хрипло крикнул: