Пассажир из Франкфурта - Кристи Агата (книги без сокращений .TXT) 📗
– Вы-то, без сомнения, с этой ролью справитесь, но в себе я не уверен. Мне никогда не удавалось удачно изобразить поклонника чего бы то ни было. Королевские шуты этого не умеют, они горазды развенчивать. Сейчас это никому не придется по вкусу, не правда ли?
– Безусловно. Нет, сейчас вам нельзя показывать эту сторону своего характера, за исключением, конечно же, тех случаев, когда речь зайдет о ваших начальниках, политиках и дипломатах, о министерстве иностранных дел, о государственном и общественном устройстве и прочих вещах: тут вы можете предстать раздраженным, злобным, остроумным и немного жестоким.
– И все же мне не ясна моя роль в этом крестовом походе.
– Эта история стара как мир, она всем понятна, и ваша роль вполне естественна: вас недооценили в прошлом, но Юный Зигфрид и все, за что он борется, дают вам надежду на вознаграждение. Вы готовы рассказать ему о вашей стране все, что он захочет, а он за это пообещает вам власть в этой стране, когда наступят светлые дни.
– Это в самом деле всемирное движение?
– Конечно! Сродни урагану с женскими именами – Флора или Крошка Энни. Они зарождаются на юге, на севере, на западе или на востоке, появляясь ниоткуда и уничтожая все на своем пути. Именно этого и жаждут все эти люди – в Европе, в Азии и Америке, может быть, даже в Африке, хотя энтузиазм там не столь велик: они слишком недавно познакомились с властью, трудом и прочими вещами. О да, это действительно всемирное движение, которым управляют молодые и жизненная сила молодых. У них нет знаний и нет опыта, но есть мечта и энергия, и есть финансовая поддержка, к ним текут целые реки денег. Им наскучил материализм, поэтому они захотели какого-то другого учения и получили его, но оно основано на ненависти и поэтому не имеет будущего. Разве вы не помните, как в 1919 году все с восторгом утверждали, что мир спасет коммунизм, что марксистская доктрина создаст рай на земле? Провозглашалось столько благородных идей! Но с кем их претворять в жизнь? Да с теми же самыми людьми, которые вокруг вас. Можно создать новый мир, по крайней мере, так думают многие, но в этом новом мире останутся те же самые люди, и вести себя они будут точно так же, как прежде. В этом легко убедиться, обратившись к истории.
– Кому сейчас есть дело до истории?
– Никому. Все предпочитают пребывать в ожидании неведомого будущего. Когда-то казалось, что ответы на все вопросы даст наука, что идеи Фрейда о неподавляемом сексе решат проблемы человеческих несчастий, не будет больше людей с психическими отклонениями. Если бы тогда кто-нибудь возразил, заявив, что через пятьдесят лет клиники для умалишенных будут переполнены до отказа, никто бы ему не поверил.
Стэффорд Най перебил ее:
– Я хочу кое-что узнать.
– Что именно?
– Куда мы едем теперь?
– В Южную Америку. По пути, возможно, заедем в Пакистан или Индию. Кроме того, нам обязательно нужно попасть в США: там происходит много интересного, особенно в Калифорнии…
– В университетах? – Сэр Стэффорд вздохнул. – До чего надоели эти университеты, в них повсюду одно и то же.
Несколько минут они сидели молча. Вечерело, но вершина горы светилась мягким красным светом.
С ноткой ностальгии в голосе Стэффорд Най произнес:
– Если бы сейчас была возможность послушать музыку, знаете, что бы я заказал?
– Еще Вагнера? Или вы с ним покончили?
– Нет, вы совершенно правы, именно Вагнера. Я бы послушал песню Ганса Сакса, когда он сидит под кустом бузины и поет про окружающий мир: «Безумны, безумны, все безумны».
– Да, это подходящее выражение, да и музыка хороша. Но мы-то с вами в своем уме!
– Исключительно в своем уме, – согласился Стэффорд Най. – В этом-то и трудность. И я хочу еще кое-что спросить.
– Да?
– Может быть, вы мне и не скажете, но мне действительно нужно это знать. Сможем ли мы получить удовольствие от этого безумного предприятия?
– Безусловно. Почему бы нет?
– Безумны, безумны, все безумны, но нам все это очень нравится. Долго ли мы проживем, Мэри-Энн?
– Может быть, и нет, – ответила она.
– Вот и здорово. Я с вами, мой товарищ и проводник. Интересно, станет ли мир лучше в результате наших усилий?
– Не думаю, но, возможно, он станет добрее. В нем сейчас много идей и совсем нет доброты.
– Прекрасно, – подытожил Стэффорд Най. – Вперед!
Книга третья
Дома и за границей
Глава 13
Конференция в Париже
В некоей комнате в Париже собралось пятеро мужчин. В этой комнате уже имели место довольно многие исторические совещания; сегодняшняя встреча носила несколько иной характер, но тоже обещала войти в историю.
Председательствовал мсье Гросжан, изо всех сил старавшийся обходить щекотливые вопросы с легкостью и очарованием, часто выручавшими его в прошлом: однако сегодня они не очень-то ему помогали, и он был этим весьма озабочен. Синьор Вителли, только час назад прибывший самолетом из Италии, был взволнован и отчаянно жестикулировал.
– Это выше всяческого понимания, – твердил он, – просто невообразимо!
– Да, студенты, но разве не все мы страдаем от этой проблемы? – возразил мсье Гросжан.
– Это не просто студенты, это гораздо хуже! С чем бы это сравнить? Пчелиный рой, страшное стихийное бедствие, масштабы которого просто невозможно представить. Они маршируют по улицам, у них есть пулеметы и даже самолеты! Они грозят захватить всю Северную Италию. Но это же просто безумие! Они ведь всего-навсего дети, не более того, и все же у них есть бомбы и взрывчатка. Да только в одном Милане их число уже превышает весь штат городской полиции! Что же нам делать, я вас спрашиваю? Военные? Но армия тоже восстала, солдаты говорят, что мир спасет только анархия! Они твердят о каком-то «третьем мире», но этого же не может быть!
Мсье Гросжан вздохнул и произнес:
– Молодежь любит анархию. Вспомните хотя бы Алжир, все те неприятности, которые испытала наша страна и вся колониальная империя. И что же мы можем сделать? Военные? В конце концов они всегда оказываются на стороне студентов.
– Ох уж эти студенты, – вздохнул мсье Пуассоньер.
Он был членом французского правительства, и для него слово «студент» звучало как проклятие. Будь у него выбор, он бы предпочел азиатский грипп или даже эпидемию бубонной чумы: для него не было ничего ужаснее студенческих выступлений. Мир без студентов – вот что снилось иногда мсье Пуассоньеру. К сожалению, сей счастливый сон посещал его не очень часто.
– А городские магистраты, – сказал мсье Гросжан, – что происходит с нашими судами? Полиция – да, она пока еще лояльна, но судьи – они же не выносят обвинительных приговоров этим юнцам, уничтожающим имущество, государственное, частное – любое! А почему, хотелось бы знать? Я в последнее время пытался это выяснить, и вот что мне в префектуре ответили: мол, нужно поднять уровень жизни судейских служащих, особенно в провинции.
– Ну-ну, что вы, – возразил мсье Пуассоньер, – поосторожнее.
– Почему это я должен осторожничать? Нужно обо всем говорить открыто. Нас уже обманывали, и еще как, а сейчас вокруг крутятся деньги, и мы не знаем, откуда они идут, но в префектуре мне сказали, и я им верю, что они начинают понимать, куда эти деньги уходят. Не наблюдаем ли мы коррумпированную структуру, финансируемую из какого-то внешнего источника?
– В Италии то же самое, – снова вступил в разговор синьор Вителли, – ах, Италия… Я могу вам кое-что сказать. Да, я могу вам сказать о наших подозрениях. Но кто, кто развращает наш мир? Группа промышленников, группа финансовых магнатов? Как это вообще может быть?
– Этому нужно положить конец, – решительно заявил мсье Гросжан. – Необходимо принять меры. Военные меры. Задействовать военно-воздушные силы. Эти анархисты, эти мародеры – выходцы из всех классов общества. Этому надо положить конец.
– Неплохо было бы применить слезоточивый газ, – неуверенно предложил Пуассоньер.
