Вдовцы - Буало-Нарсежак Пьер Том (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно txt, fb2) 📗
Я слушал его рассеянно. И представлял себе, как тут прохаживалась Матильда — в одном пеньюаре. Мы поднялись на второй этаж. Гараван там открыл только две двери: сначала в свою спальню — очень красивую и светлую, со старинной кроватью под балдахином, что придавало ей какой-то музейный облик. Затем в мою — гораздо более банальную, зато из нее сквозь листву деревьев проблескивали воды Сены. К ней примыкал узкий балкончик, и я уверен, что Матильда стояла именно на нем в тот момент, когда ее сфотографировал агент Мерлена. «Мой визит превратился в паломничество», — думал я с горькой иронией.
— Полагаю, вам тут будет хорошо, — произнес за моей спиной Гараван.
— О-о! Не сомневаюсь.
— Я не показываю вам другие помещения. Они не представляют никакого интереса. Ванная комната расположена в конце коридора. Над нами — спальня Флорана и огромный чердак. Все отделано почти заново. Ну что ж, мой дорогой, я думаю, мы вполне заслужили обед! Сегодня мы устроимся на кухне. Анриетта должна была приготовить нам потрясающий запас провизии!
Гараван потирал руки и выглядел счастливым, как мальчишка, получивший новую игрушку. Морщинки вокруг глаз вроде бы смеялись, но взгляд оставался холодным и настороженным.
— Я займусь сервировкой, — сказал он. — Впрочем, я обожаю стряпать, когда позволяет время. Перенесите вещи в спальни.
Ничего похожего на приказ. Мы как бы поделили работу. Но, в сущности, я здесь для того и нахожусь, чтобы выполнять его указания. Я разгрузил «порше». Гараван взял с собой три чемодана из роскошной кожи, мой чемоданчик рядом с ними выглядел очень жалким. Итак, я забросил вещи на второй этаж и, прежде чем сойти вниз, захотел заглянуть в незанятые спальни. Оказалось, что они заперты на ключ. Странно!
Я присоединился к Гаравану, который уже успел накрыть на стол. Мы впервые сидели вместе за столом, и я чувствовал себя несколько скованно, но оказалось, что Гараван — превосходный хозяин. Он следил за тем, чтобы разговор не затихал, тактично осведомлялся о моих вкусах, щедро потчевал вином и делал все, чтобы я не стеснялся. К несчастью, нас окружали стены, которые перекрывали мне воздух. Гараван рассказывал о своих сафари.
— При охоте на хищников быстро пресыщаешься. Поначалу, убив нескольких крупных животных, гордишься собой, может, потому, что вспоминаешь виденные в детстве зверинцы и ужас, который они внушали. А потом замечаешь, что преследовать дичь намного занятнее, нежели ее убивать. Вы никогда не охотились?
— Никогда.
— Это увлекательнейший опыт. Ты исчерпываешь силы животного, но при этом расходуешь собственные силы тоже. Люди думают, что идет борьба за жизнь. Нет! Это борьба за честь. Еще вина?
— Благодарю… Какая же это борьба за честь, когда в твоих руках отменное оружие!… Это слишком просто.
— О-о! Вы думаете о ружье! Но вы забываете об инстинкте самосохранения у животных. Зверя, у которого любовь к жизни поистине в крови, поймать почти невозможно, и ему, разумеется, тоже надо оставить шанс… Покончим с этими персиками, они того заслуживают. Кофе?..
— С удовольствием.
— Я пью очень крепкий. Нет, оставьте… я сам приготовлю. Лучше отнесите чашки в сад.
И я расставил чашки на столе перед бассейном. У меня в ушах еще звучали слова Гаравана. Какой шанс он оставил мне? Я уселся в шезлонге Мериля. Мне оставалось произнести три слова: «Я убил Матильду!» И все было бы кончено. Изнурительная борьба на том бы и прекратилась. Но, поскольку я не убивал жену, признание, которого ждал Гараван, никогда не прозвучит. Итак? Сколько времени продлится эта рукопашная? Гараван присоединился ко мне с кофейником и плетеным креслом.
— Ну что ж, — сказал он, — пожалуй, мы могли бы и поработать, если вы не возражаете.
И наш спор возобновился, ибо выстроить такой фильм значило спорить до тошноты, до головокружения.
— Чего бы мне хотелось, — сказал Гараван, — это представить себе прошлое наших героев. Роман знакомит тебя с героями, но ты не видишь их, тогда как в фильме их видишь, но досконально не знаешь. Вот это меня и смущает. Кто такой Робер?.. Вы перечитали книгу? Тогда вы уже овладели материалом… Каким вы представляете себе детство этого человека, его молодость, его окружение?
Поскольку я не задавался всеми этими вопросами, когда писал свой роман, мне пришлось импровизировать. Гараван часто останавливал меня нетерпеливым щелчком пальцев.
— Нет, Серж… Это не годится, Серж… Ревнивец — совсем другое. Вначале он единственный ребенок, избалованный матерью, которая им восхищается и никак не может прийти в себя от сознания, что произвела на свет подобное чудо. Например, я страшно ревнив, потому что мама дрессировала меня, как собачку… А вы?
А моя мать после смерти отца учила меня играть на арфе. Случалось, в нашем доме бывали мужчины. Мне не хотелось посвящать во все это Гаравана. У одних есть свой тайный сад, у других — свое кладбище. Я ограничивался тем, что тряс головой, поддакивал ему: «Да, безусловно, вы правы». Дискуссия продолжалась, обходя подводные камни; я делал пометки на полях, а Гараван, с другим экземпляром в руке, вполголоса зачитывал текст, останавливаясь время от времени.
— Чего недостает этой истории, — замечал он, — это сексуальной силы. Существуют вещи, которые должны быть выражены напрямик, как того требует сюжет.
И тут же спохватывался, заметив, что вышел за рамки своей роли, и спешил исправить впечатление:
— Видите ли, Серж, я всего лишь дебютант. Мы с вами оба — дебютанты. Это очень мило, но работу не облегчает!
Иногда он останавливался на каком-нибудь слове, на мгновение отключался от разговора и казался внезапно подавленным скрытой мукой. Он думал о Матильде. Я тоже. И мы продолжали молча сидеть бок о бок, заклятые друзья. Солнце уже скрылось за тополями. Гараван посмотрел на часы.
— Скоро семь. Вы не думаете, что на сегодня хватит?.. Я не прочь отведать чего-нибудь горяченького. А вы?.. Не пойти ли нам в ресторан?.. Вы уже бывали в этих местах? В «Золотой рыбке» неплохо готовят. Вам знаком этот ресторан?
— Нет.
Однако он прекрасно знал, что я туда приезжал и видел свадьбу — так что Жермена или кто-то другой из обслуживающего персонала сразу опознают меня, несмотря на черные очки.
— Ну что ж, вы будете приятно удивлены. Готовит сам хозяин. Его фирменное блюдо — омлет со сморчками — просто объедение.
Мы отправились пешком. Гараван не переоделся. На нем с самого утра красовались фланелевые брюки и пуловер, что его очень молодило. Из нас двоих скорее я выглядел хозяином, одетый по-городскому и с озабоченным лицом. Гараван продолжал болтать, а я, несмотря на свое паническое состояние, вынужденно отвечал ему. Какое изнурительное испытание — бояться, но не подавать виду и продолжать идти! Он говорил о чем придется — о романе, продюсере, диалогах, которые предстояло написать. Ничто в его поведении не выдавало человека, извлекающего удовольствие из собственного злого умысла. Он безмятежно наслаждался моментом, как турист, решивший пройтись перед обедом. Он даже положил руку мне на плечо с фамильярностью старшего брата, желающего внушить уверенность в себя робеющему юнцу.
Когда мы оказались в саду «Золотой рыбки», я пришел в полное замешательство. Посетителей оказалось очень мало. Мы уселись в зеленой беседке. Хозяин вышел лично приветствовать гостей. Затем официантка, но не Жермена, приняла у нас заказ. Я сидел как истукан, весь в поту, словно к моей спине приставили пистолет, который вот-вот выстрелит.
— Отменный суп, — сказал Гараван. — Они могли бы положить поменьше щавеля.
Гараван повел речь о кулинарных рецептах. Теперь он казался мне отвратительным. Я ел через силу и при этом следил краем глаза за сновавшими туда и обратно официантками. Жермена так и не появилась. Может, сегодня у нее выходной? Или она уже не работает в ресторане? Я стал успокаиваться.
— Вы берете дольку чеснока. Несколько луковиц-шалот…
В конце концов, может, мы пришли просто-напросто поесть? Возможно, я не прав, усматривая в каждом жесте Гаравана враждебное намерение. Принесли омлет — золотистый, сочный, в меру жирный.
