Мегрэ и строптивые свидетели - Сименон Жорж (книги без сокращений TXT) 📗

— Я считала, что этот вопрос решен раз и навсегда.

Сенваль пробормотал, стараясь, чтобы его голос звучал убедительно:

— Я никогда не менял своего решения.

— Тогда для чего ты познакомился с моей невесткой?

— Из простого любопытства… без определенной цели… и потом — она же замужем… следовательно…

— Следовательно, что?

— Я был совершенно не заинтересован в…

— Разрешите, — прервал их Мегрэ, — я хотел бы, в свою очередь, задать несколько вопросов. Скажите мне, месье Сенваль, где и когда вы познакомились с Полет Ляшом?

— Вам нужна точная дата?

— Я не настаиваю на точности до одного часа.

— Это было в четверг, около четырех недель тому назад, в чайном салоне на улице Руаяль.

— Ты теперь стал посещать чайные салоны? — прыснула Вероника.

У нее не осталось больше никаких иллюзий, она не цеплялась за него. Она знала, что все кончено, и не обижалась на своего приятеля.

Она обвиняла во всем только себя одну.

— Я не думаю, — настаивал Мегрэ, — что вы оказались там случайно. Вы следили за Полет. По-видимому, от самого ее дома. Сколько дней вы ее подкарауливали?

— Это было на второй день.

— Иначе говоря, с целью познакомиться с ней вы ежедневно караулили ее в машине на набережной де-ля-Гар. Он не стал отрицать.

— Полет, по-видимому, на своем голубом «понтиаке» отправилась в город, и вы за ней последовали.

— Она оставила машину на площади Вандом и делала покупки на улице Сент-Онорэ.

— Вы заговорили с ней в чайном салоне?

— Да.

— Она удивилась?

— Очень.

— Из этого вы сделали вывод, что она не привыкла к тому, чтобы за ней ухаживали?

Все это подтверждало его предположения.

— Когда вы ее первый раз привезли к себе?

— Не к себе, — запротестовал Сенваль.

— Значит, в гостиницу?

— Нет. Один из моих друзей разрешил мне воспользоваться его квартирой.

Вероника снова насмешливо вмешалась:

— Вам понятно, месье Мегрэ? Для меня его квартира на улице. Понтье была достаточно хороша, но для женщины, у которой несколько сотен миллионов, нужна была обстановка более роскошная. Где это было, Жак?

— У одного англичанина, ты его не знаешь, на острове Сан-Луи.

— Она вас там часто посещала?

— Довольно часто.

— Каждый день?

— Только в последнее время.

— Днем?

— Иногда и вечером.

— Вчера тоже?

— Да.

— Что произошло вчера вечером?

— Ничего особенного.

— О чем вы говорили? Вероника снова вмешалась:

— Вы воображаете, что они много разговаривали?

— Отвечайте, Сенваль.

— Вы ее уже допрашивали?

— Нет еще.

— Вы будете ее допрашивать?

— Завтра утром, в кабинете следователя.

— Я не убивал ее шурина. У меня не было никаких оснований его убивать. Он помолчал мгновение» и озабоченно добавил тихим голосом:

— И у нее тоже.

— А Леонара Ляшома вы когда-нибудь видели?

— Однажды, когда я ждал на набережной, я видел, как он выходил из дома.

— Он вас тоже видел?

— Нет.

— Где вы вчера обедали с Полет?

— В одном ресторане Пале-Руаяля. Вы можете проверить. Мы сидели за столиком на антресолях. Ресторан называется…

— Знаю! — прервала его Вероника. — Этот ресторан называется «У Марселя». Он меня туда тоже водил и тоже на антресоли, наверняка за тот же столик, в левом углу. Правильно, Жак?

Он промолчал.

— Когда вы отъехали от набережной де-ля-Гар, не заметили ли вы, что за вами следует другая машина?

— Нет. Шел дождь. Я даже не взглянул в зеркало над рулем.

— После обеда вы сразу отправились в квартиру на остров Сан-Луи?

— Да.

— Вы провожали вчера Полет домой?

— Нет. Она настояла на том, чтобы уехать в такси.

— Почему?

— Потому что ночью красная машина еще заметнее на пустынной набережной, чем днем.

— Она очень боялась, что ее увидят вместе с вами? Чувствовалось, что Сенваль не понимает, какую цель преследует Мегрэ, точнее говоря, он пытался угадать, какая ловушка таилась за этими вопросами.

— Я полагаю, что это вполне естественно.

— Я думаю, однако, что ее взаимоотношения с мужем были скорее прохладными.

— Уже несколько лет между ними не было никаких интимных отношений. Арман — больной человек.

— Вы уже начали называть его Арманой?

— Надо же было его как-то называть.

— Короче говоря, вашей ноги ни разу не было в доме Ляшомов, ио вы уже считали себя как бы членом семьи?

— Послушайте, вы оба. Не имеет смысла играть в кошки-мышки. Вам обоим известно, в чем дело. Мне тоже, к несчастью. Я просто толстая, глупая гусыня. Хотя Жак и бывает у Фукэ, у Максима и в других шикарных местах, но он всегда был без гроша, и у него ничего нет за душой, кроме его машины, если только за нее выплачено. Я давно заметила, что у него долги в барах и ресторанах. Когда он со мной познакомился, он решил, что девица моего возраста, которая всю жизнь работала, должна иметь сбережения, а я еще имела несчастье привести его сюда и рассказать ему, что только что купила эту квартиру. Это правда. Квартира моя. Я даже собираюсь построить небольшой домик на берегу Марны. Это ему показалось роскошным, и, хотя я ни о чем его не просила, он сам заговорил со мной о браке. Только мне пришла в голову идиотская мысль рассказать ему историю моей невестки и ее миллионов…

— Я никогда не принимал деньги от женщин, — произнес Сенваль монотонным голосом.

— Именно об этом я и говорю. Ему было совершенно неинтересно выманивать у нее маленькие суммы. Тогда как, женившись…

— Она замужем…

— А для чего тогда существует развод? Признайся, что вы с ней говорили о разводе?

Он колебался, не зная уже, какой из них отдать предпочтение.

Мегрэ же сообщил ему, что завтра утром он будет допрашивать Полет.

— Я не принял этого разговора всерьез, — хмуро сказал Сенваль. — Я влез в эту историю из любопытства…

— Значит, это она хотела развода… И именно для того, чтобы на бракоразводном процессе не ее, а другую сторону признали виновной, она пряталась, чтобы ее не выследили, вам понятно, месье Мегрэ?.. Я не сержусь на вас за то, что вы были виновником нашего разрыва… Это не ваша вина… Вы искали другое…. Случается, что, охотясь за крупной дичью, вспугивают кролика… А ты. Жако, будь любезен, забери свой халат и ночные туфли и пришли мне мои вещи… Мне уже скоро идти на работу, и я должна навести парад. Она засмеялась нервным смехом.