В случае беды - Сименон Жорж (книги онлайн без регистрации полностью txt) 📗

Дело выглядит так, как будто она взяла под свое крыло и меня, хотя, если я поведу себя иначе и у нас с Иветтой случится, к примеру, размолвка или ссора, я найду в лице Жанины врага.

Ни в нравственном, ни в физическом смысле она не лесбиянка. В отличие от Иветты у нее не было сексуального опыта с женщинами до того, как она попала на Орлеанскую набережную.

Не важно. Я не помню, почему, возвращаясь, думал об этом. Точнее, я не подозревал, что это окажется связано с последующим событием.

Только теперь я уразумел, по какой причине ей пришло в голову посоветовать мне в это воскресенье:

— Не слишком утомляйте ее сегодня.

Вторник, 13 декабря.

«Кайар».

Изматывающая судебная речь! Я три часа продержал присяжных в подвешенном состоянии и добился осуждения на десять лет тюрьмы, тогда как, не вырви я у суда признания смягчающих обстоятельств, было бы чудом, если бы мой клиент отделался всего лишь пожизненными каторжными работами.

Вместо благодарности он мрачно взглянул на меня, пробурчав:

— Стоило ради этого шум поднимать!

Уповая на мою репутацию, он рассчитывал на полное оправдание. Зовут его Кайар, и я сожалею, что его навеки не изъяли из обращения — он того заслуживает.

В девять вечера я застал Иветту уже спящей.

— Лучше дайте ей поспать, — посоветовала мне Жанина.

Не знаю, какая муха меня укусила. Вернее, знаю. После громадного расхода нервной энергии, после мучительного ожидания вердикта я почти всегда испытываю потребность в грубой разрядке и в течение долгих лет тут же бросался в дом свиданий на улице Дюфо. Такое происходит не с одним мной.

Через приоткрытую дверь я увидел спящую Иветту. Заколебался, вопросительно взглянув на Жанину, которая слегка покраснела.

— Прямо здесь? — прошептала она, отвечая на мой молчаливый вопрос.

Я кивнул. Мне нужна была всего лишь краткая встряска. Чуть позже я услышал голос Иветты:

— Хорошо позабавились? Откройте-ка двери, чтобы и мне было видно.

Она не ревновала. Когда я подошел и обнял ее, она осведомилась:

— Жанина как следует поработала?

И, повернувшись набок, снова заснула. Среда, 14 декабря.

Наконец все выяснилось. Провожая меня до лестницы, Жанина заговорила. В одиннадцать утра Иветта, слегка бледная, еще лежала в постели, и я заметил, что ее завтрак стоит нетронутым на подносе.

— Не беспокойся. Это пустяки. Билеты на поезд уже купил?

— Лежат в кармане со вчерашнего дня.

— Смотри не потеряй. Знаешь, я ведь впервые в жизни поеду в спальном вагоне.

Она показалась мне озабоченной, слегка поблекшей, словно я видел ее через вуаль, и в прихожей поинтересовался у Жанины:

— Это не из-за вчерашнего?

— Нет… Тсс!

Жанина вышла со мной на площадку.

— Лучше я вам сразу скажу, чем она встревожена. Ей кажется, что она забеременела, и она не знает, как вы к этому отнесетесь.

Я замер, вцепившись рукой в перила и широко раскрыв глаза. Я не разобрался в причинах своего волнения и сейчас еще не в состоянии этого сделать; знаю только, что это было одним из самых неожиданных и глубоких потрясений за всю мою жизнь.

Потребовалась добрая минута, чтобы я пришел в себя и, отпихнув Жанину, взлетел на полмарша вверх. Я ворвался в спальню с криком:

— Иветта!

Не знаю, какой у меня был голос и что за выражение на лице. Она села на постели.

— Это правда?

— Что?

— То, что мне сообщила Жанина.

— Она тебе сказала?

Не могу взять в толк, почему Иветта с первого же взгляда не поняла, что взволнован я от счастья.

— Ты рассердился?

— Да нет же, малыш! Напротив! А я-то вчера вечером…

— Вот именно!

Значит, все объяснялось той же причиной, по которой Жанина в воскресенье вечером посоветовала мне не слишком утомлять Иветту!

У нас с Вивианой вопрос о детях никогда не вставал. Ей ни разу не случалось затрагивать эту тему, из чего, равно как из вечно принимаемых ею предосторожностей, я заключил, что она не желает детей. К тому же я никогда не видел, чтобы на улице, на пляже или у знакомых она удостоила ребенка взглядом. Дети для нее чужой, вульгарный, почти неприличный мир.

Мне памятен тон, каким она отозвалась на известие о том, что жена одного из моих коллег четвертый раз в положении:

— Иные женщины рождены быть крольчихами. Некоторым это даже нравится.

Похоже, материнство внушает ей отвращение; может быть, она рассматривает его как нечто унизительное?

А вот Иветта, оробев и стыдясь, оставалась в постели совсем по другой причине.

— Знаешь, если ты хочешь, чтобы я его не оставляла…

— У тебя это уже бывало до меня?

— Пять раз. Я не решалась тебе сказать. Все думала, как мне быть. Я и без того так осложнила тебе жизнь…

Глаза у меня заволокло, но я не обнял Иветту — побоялся выглядеть слишком театрально. Я ограничился тем, что пожал ей руку и впервые за весь вечер поцеловал ее. У Жанины хватило такта оставить нас одних.

— Ты уверена?

— Полной уверенности так скоро не бывает, но это тянется уже дней десять.

Она заметила, что я бледнею, и, сообразив почему, поспешила добавить:

— Я считала дни. Если я действительно беременна, то Лишь от тебя.

У меня перехватило дыхание.

— Вот будет забавно, правда? Знаешь, это ведь не помешает нам съездить в Швейцарию. А не встаю я потому, что Жанина не дает. Она уверяет, что, если я хочу сохранить ребенка, мне нужно несколько дней отдохнуть.

Чудо, а не девчонка! Обе — чудо!

— Ты вправду доволен?

Еще бы! Я еще не поразмыслил о случившемся. Иветта права, говоря, что оно чревато осложнениями. Тем не менее я так доволен, взволнован, тронут, как, насколько помню, еще никогда не был.

— Если ничего не изменится, дня через два-три покажусь врачу — пусть сделает тестирование.

— Почему не сегодня же?

— Ты этого хочешь? Тебе что, не терпится?

— Да.

— Ну, тогда я пошлю анализы в лабораторию завтра утром. Жанина отнесет.

Позови ее.

Жанине она объявила:

— Ты знаешь, он хочет, чтобы я оставила ребенка.

— Знаю.

— Что он сказал, когда ты с ним говорила?

— Ничего. Сперва оцепенел, и я уже испугалась, что он грохнется с лестницы, а потом он ринулся сюда, чуть не свалив меня по дороге.

Жанина еще потешается надо мной!

— Он настаивает, чтобы ты завтра же утром отнесла анализы в лабораторию.

— Значит, мне надо пойти и купить стерилизованную бутылку.

Меня ждут в моем кабинете. Звонит Борденав, запрашивая инструкции. Трубку берет Жанина.

— Что ей сказать?

— Что буду через несколько минут.

Уйду-ка я лучше: здесь мне сейчас делать нечего.

Четверг, 15 декабря.

«Анализы отправлены. Обед в посольстве».

Имеется в виду мой южноамериканский посол, устроивший обед для узкого круга, но исключительно изысканный — праздновали наш успех. Благодаря Мориа оружие беспрепятственно плывет в какой-то там порт, где его лихорадочно ждут: переворот намечен на январь.

Помимо гонорара я получил золотой портсигар.

Пятница, 16 декабря.

«Ожидание. Вивиана».

Результаты тестирования будут только завтра. Вивиана тоже проявляет нетерпение.

— Ты зарезервировал нам номер в отеле?

— Еще нет.

— Бернары едут в Монте-Карло.

— А!

— Ты меня слушаешь?

— Ты сказала, что Бернары едут в Монте-Карло, а так как меня это не интересует, я и отозвался: «А!»

— Тебя не интересует Монте-Карло?

Я пожимаю плечами.

— Я лично предпочитаю Канн.

— Мне все равно.

Через несколько дней все переменится, а пока что вид у меня при Вивиане почти серафический. Моя улыбка сбивает ее с толку, она не знает что подумать и внезапно раздражается:

— Когда ты рассчитываешь предпринять необходимые шаги?

— Необходимые для чего?