Зачем убивать дворецкого? Лакомый кусочек - Хейер Джорджетт (читать книги без сокращений .txt) 📗
Поднявшийся гвалт вынудил сэра Хамфри выйти из спальни. Он появился как раз в тот момент, когда смог оказаться свидетелем того, как Вольф, с трудом сдерживаемый шофером, в бессильной ярости рычал на соперника. Сэр Хамфри тут же приказал запереть негодного пса и спросил у жены, куда она собирается поместить другую собаку.
Ширли, крепко держа Билла за ошейник, сказала, задыхаясь и стремясь замять неприятный инцидент, что она сожалеет о случившемся. Сэр Хамфри, вспомнив об обязанностях хозяина, взвалил всю вину на Вольфа.
Ширли, все еще тяжело дыша, сказала, что ей хотелось бы оставить Билла при себе.
Взгляд сэра Хамфри на присутствие в доме больших собак был хорошо известен. Он хотел было высказать его и гостье, но жена сказала:
– Конечно, дорогая. Так будет безопаснее. Мы идем наверх. Кто-нибудь должен найти для собаки плед. Фрэнк, ты лучше всех умеешь находить вещи. Найди плед или подстилку. Поищи в дубовом комоде.
Она повела Ширли наверх, оставив мужа молча переживать свое возмущение. Когда она вновь спустилась вниз, он не преминул высказать ей свое недовольство происходящим. Все виноваты в этом, особенно Фрэнк, который упорно вмешивается в то, что его не касается. И вот что из этого получается – собака в спальне. Никто и не подумал посоветоваться с ним до того, как привезли в дом эту девушку. Если бы его спросили, то он бы непременно воспротивился их планам. О девушке они ничего не знают, и хотя он сочувствует ей, но не понимает, почему жена решила, что это ее обязанность – заниматься чужими делами.
Леди Мэтьюс, спокойно выслушав его суровый выговор, похлопала мужа по руке:
– Ужасно, дорогой. Но не могла же я позволить ей остаться одной в коттедже на всю ночь.
– И все-таки я не понимаю, какое нам до этого дело, – несколько смягчившись, сказал сэр Хамфри,
– Никакого, дорогой. Но у нее нет друзей, такая неопытная и очень симпатичная девушка, я в этом уверена. Она мне кого-то напоминает, хотя не знаю, кого именно.
– Хотел бы я встретить человека, который не напоминал бы тебе кого-нибудь, Марион, – сказал сэр Хамфри. – Я иду спать и доверяю тебе предупредить ее, чтобы она не позволяла собаке забираться на мебель.
На следующее утро любезность вернулась к нему, и он настолько смягчился, что предложил Ширли пожить в Грейторне, пока не кончится расследование, после которого, как он предполагал, она захочет вернуться в Лондон. Он даже сказал, что бультерьеры – воспитанные собаки, и дал Биллу кусочек печенки, который тот проглотил без колебаний.
Ширли, однако, отказалась от приглашения. Под глазами у нее залегли тени, свидетельствовавшие о бессонной ночи, и она казалась притихшей. Леди Мэтьюс не стала ее уговаривать и дала понять мужу, чтобы он не настаивал.
– Лучше предоставить человеку делать то, что он хочет, – сказала она. – Кто-то должен позвонить и заказать для вас комнату в «Голове кабана», дорогая.
Не успели они выйти из-за стола после завтрака, как появился Дженкинс и доложил, что в библиотеке находится мистер Фонтейн, который желает поговорить с мистером Эмберли.
Это известие несколько испортило хорошее настроение сэра Хамфри. Он недоброжелательно относился к тем, кто являлся с визитом в неурочный час, а сейчас он к тому же вспомнил об ужасном событии, которое должно было произойти в тот день. Намечался званый обед.
– Зная, что Фонтейны и этот глупый молодой человек, что живет у них, придут к нам вечером, никак не возьму в толк, что за надобность являться сюда в десять утра, – сказал он и укоризненно посмотрел на своего племянника.
Фрэнк с усмешкой ответил:
– Знаю, дядя, знаю. В этом моя вина. И званый обед – моя вина,
Не дав дяде ответить, он вышел, чтобы принять Фонтейна.
Фонтейн стоял у окна в библиотеке, глядя во двор. Когда Эмберли вошел, он обернулся и, протягивая руку, направился к нему. На его лице было выражение глубокой тревоги. Он заговорил сразу о цели визита.
– Я пришел, чтобы поговорить с вами о несчастье, случившемся прошлой ночью. Я узнал о нем, вернувшись из города.
– Вы имеете в виду Марка Брауна, утонувшего в реке? – спросил Эмберли. – По меньшей мере полдеревни знало, что что-то подобное произойдет.
– Но ведь за ним следили, не так ли?
– Да. Но, видимо, не так пристально, раз это случилось.
Фонтейн посмотрел на него с любопытством.
– Что ж, раз бедный парень умер, я бы хотел, чтобы вы сказали мне, почему вам потребовалось за ним следить. Я до сих пор не могу этого понять. Вы считаете, что он имел отношение к убийству Даусона?
– Когда человек, пусть даже пьяный, врывается в незнакомый дом и угрожает пистолетом, то всегда благоразумно держать его в поле зрения. – сказал Эмберли.
– Понимаю. – Фонтейн засмеялся. – А я-то подумал, что вы подозревали какой-то темный заговор! – Он нахмурился и продолжал: – Послушайте, вообще-то я пришел, чтобы спросить вас о причастности Коллинза к этому делу. Естественно, он немного волнуется, потому что вбил себе в голову, что полиция подозревает, будто он столкнул Брауна в воду.
– О, я так не думаю! – ответил Эмберли.
– Ну, я рад в таком случае. А то ведь это полный абсурд. Зачем ему было толкать парня в реку? Он говорит, что сам прыгнул в воду, чтобы вытащить его. Надеюсь, это правда?
– Я не был при этом, – сказал Эмберли. – Но звучит правдиво на первый взгляд.
Фонтейн снова нахмурился.
– Хотел бы, чтобы вы были откровенны со мной, – сказал он с некоторым оттенком раздражения в голосе. – Коллинз служит у меня, и я считаю, у меня есть право все знать. Подумайте, вначале убили моего дворецкого, затем лакея подозревают в том, что он столкнул совершенно незнакомого человека в реку. Это правда, что он пытался спасти ему жизнь? Конечно, я знаю, что не всегда можно верить в то, что говорят слуги, но он едва ли мог все сочинить, не так ли?
– Едва ли, – согласился Эмберли. – Никто не отрицает, что он вытащил тело на берег и пытался делать искусственное дыхание.
– Рад слышать это, – сказал Фонтейн с облегчением. – Должен сказать, загадочных преступлений, связанных с моим домом, и так достаточно. Это ужасно неприятно. Но я бы хотел знать все факты в совокупности. Что заставляет Коллинза думать, что полиция подозревает его? Мне кажется, это так глупо.У него, представляется, не было причины убивать Брауна, или была?
– Ничего об этом не знаю, – ответил Эмберли. – Возможно, в полиции считают, что его присутствие на месте случившегося недостаточно убедительно было объяснено.
Об этой стороне дела, казалось, Фонтейн не подумал. Он сказал:
– Да, теперь и я озадачен, почему он оказался там. Я забыл спросить у него.
Не вдаваясь в подробности, Эмберли пересказал показания Коллинза. Фонтейн слушал его, насупив брови, и под конец заметил, что все звучит так несерьезно, что едва ли может быть правдой. Его не удивляет, что полиции показался рассказ Коллинза сомнительным.
– Лично я не удивлюсь, если за этим что-то еще скрывается, – сказал он. – Вы знаете, каковы слуги. Всегда что-то держат в тайне. Но я не думаю, что между ним и Брауном что-то было. Скорее всего, он поссорился с Брауном в «Голубом драконе» как-то вечером, а теперь не хочет в этом признаться. А когда Браун пришел в особняк посчитаться с ним, он испугался и решил помириться с парнем.
– Да, – задумчиво сказал Эмберли. – Неплохое объяснение.
Казалось, Фонтейн остался доволен.
– Оно мне кажется более подходящим, – сказал он. – Но почему полиция думает, что он столкнул Брауна, когда известно, что он вытащил его? Не могу понять.
Эмберли стоял, разглядывая ногти на своих руках.
– Видите ли, – произнес он медленно, – человек способен одновременно совершить и то, и другое. Если он достаточно умен.
– Бог мой! – сказал Фонтейн озадаченно. – Какая страшная мысль! Нет, Эмберли, действительно, это уж слишком! Ей-Богу, от ваших слов кровь холодеет!
Эмберли поднял удивленно брови:
– Простите, если затронул вашу чувствительность, но, без сомнения, я так представляю дело.
