Смерть под парусом - Сноу Чарльз Перси (книги хорошего качества TXT) 📗

— Кристофер получил уведомление, что он принят на должность управляющего всеми каучуковыми плантациями в Малайе, — ответил Уильям.

— Прекрасно! Я так рад за тебя, Кристофер, — сказал я. — Надеюсь, это сулит тебе не только почёт, но и деньги.

— О, он будет купаться в золоте! — ввернула Эвис.

— Давненько не слышал я такой радостной вести, — заметил я.

Я хорошо знал, что Кристофер жил исключительно на деньги, заработанные своим трудом, и поэтому известие о его успехе искренне обрадовало меня.

— Друзья мои, выпьем за Кристофера! — Я поднял бокал, и все выпили.

— Молодцы вы у меня! — произнёс Кристофер, его лицо, обычно такое суровое, стало вдруг по-мальчишески растроганным. — Но это ещё не решено окончательно, — сказал он, улыбаясь. — Моё каучуковое начальство замышляет устроить мне смотрины, чтобы убедиться, что я не стану выкидывать коленца, как только доберусь до власти.

Мы встретили его слова смехом и снова провозгласили:

— За Кристофера! Тут послышался жалобный голос Филиппа:

— А ни у кого нет желания выпить за то, что я тоже скоро устроюсь на тёпленькое местечко?

Эвис мягко заметила:

— Дорогой Филипп, если бы ты начал работать, ты бы поверг нас в смятение. Единственное, что непреложно в этом мире, — так это то, что ты ничего не делаешь, ровным счётом ничего.

Филипп комично выпятил грудь, изображая оскорблённое достоинство:

— Ты ещё дитя, Эвис, и ничего в жизни не смыслишь. К вашему сведению, Тони вполне серьёзно подумывает взять меня к себе в секретари.

Тони опустила руку ему на плечо и произнесла своим хрипловатым голосом:

— У него была бы одна-единственная обязанность — читать мою корреспонденцию.

Меня это озадачило. Я спросил:

— А почему вы хотите, чтобы он именно этим занимался?

— Чтобы возбудить его ревность, разумеется. — Её высокие брови дугами взметнулись ввысь. — Он типичный англичанин и не станет читать писем, если ему за это не заплатят. А так он обязан будет прочитывать их от корки до корки, и, я надеюсь, хоть это расшевелит его. Я даже готова сама сочинять эти любовные послания.

Она остановила свой взгляд на Филиппе, и я подозреваю, что только вмешательство Роджера помешало им поцеловаться у всех на виду. Роджер был мастер находить выход из любого щекотливого положения.

— Ну а теперь, дети мои, — заорал он во всю глотку, — всем спать по кроваткам. Я собираюсь ещё до завтрака отбыть в Горнинг.

— И завтракать будем только в Горнинге, — проворчал Филипп. — Значит, опять придётся вставать ни свет ни заря.

— С какой стати, скажи на милость, ты снимаешься с якоря до завтрака? — зевая, спросил Кристофер.

— А что это вы переполошились? Ведь это я поднимаюсь в восемь часов и управляюсь с яхтой без вашей помощи. А вы, лежебоки, валяйтесь себе ещё хоть целый час, — ответил Роджер, улыбнувшись.

Я обратил внимание, что они на дружеской ноге, и подумал, что это делает честь им обоим, если иметь в виду их былое соперничество из-за Эвис.

— И вообще полезно пожить недельки две без всяких удобств, — усмехнулся он.

— А где ты меня устроишь на ночь, Роджер? — робко вставил я. — Пожалуй, на крыше каюты я был бы как раз лишён всех удобств, верно?

Роджер с красным, лоснящимся от пота лицом встал и потянулся всем своим могучим телом.

— Нет, мы с тобой останемся здесь и будем спать на этих двуспальных койках. Мы самые старые и самые толстые — нам нужен простор. Всю прошлую неделю наши девушки занимали две другие широкие койки в кормовой каюте. Почему — сам не знаю. Мы их попросту балуем. А эти трое лоботрясов оккупировали односпальные койки в середине посудины. Вот так мы и жили здесь без тебя.

— Сам-то ты, конечно, ни в чём не следуешь своим спартанским теориям, а не то бы непременно вздёргивал себя на ночь вверх ногами на мачте, — заметила Эвис, убирая со стола бокалы.

— Эвис, дорогуша, — прогремел в ответ Роджер, — вот вы всё никак не возьмёте в толк, в чём прелесть подобных путешествий. «Терпеть и наслаждаться» — вот наш девиз. Мы живём на посудине, которая даже с места не сдвинется без нашей помощи. Конечно, моторная лодка несравненно удобнее, но зато не так романтично. С другой стороны, мы прилично питаемся, а могли бы жить впроголодь — на одном чёрном хлебе с лярдом, но это уже не так забавно. Как и во всякой игре, здесь существуют свои правила. Вставать рано — одно из наших правил!

— Спасибо за науку, Роджер, — сказал я. — Тут есть над чем подумать. Ну что ж, я пойду проветрюсь, а ты тем временем приведи в порядок каюту — это тоже одно из правил нашей игры. Спокойной ночи, друзья.

Все разошлись по своим местам, а Роджер остался вытряхивать пепельницы и убирать бутылки. Через носовой люк прямо за стенкой нашей каюты я поднялся на узкую палубу и почувствовал на лице свежий ветер с реки.

Я стоял и размышлял о людях, которые остались внизу: какую роль играют они в моей жизни и как сложится их судьба. Было время, когда я мучился сомнениями: есть ли хоть какая-нибудь справедливость в нашем хаотичном и неустроенном мире, почему одни могут позволить себе проводить большую часть года в праздности, а оставшиеся дни убивают время где-нибудь на курортах Средиземноморья, в то время как другие пятьдесят недель в году трудятся в Олдеме и только две недели отдыхают в Блэкпуле.

С возрастом такие сомнения стали посещать меня всё реже и реже. Теперь я убеждён, что трудно придумать что-либо более разумное, чем этот неравный баланс. Как много будет потеряно, если уничтожить этот мир праздности и комфорта! Часто приходится слышать, как иные мои знакомые яростно ратуют за любые перемены, утверждая, что это всегда к лучшему. Я испытывал в таких случаях неловкость, ибо не мог найти подходящих слов, чтобы выразить свои мысли. Но в ту тихую ночь, стоя в одиночестве на палубе, я чувствовал, что сумел бы объяснить, что думаю, если бы кто-нибудь из них оказался рядом.

Снизу послышался грудной, переливчатый смех Эвис. Подумать только, что такое обаятельное создание тоже засосёт житейская рутина. Почему, собственно, такие весёлые и приятные бездельники, как Филипп со своей подружкой Тони, не имеют права развлекаться как им вздумается? Ведь они придают своеобразный колорит нашей жизни, и, если они и иже с ними исчезнут с лица земли, это будет концом целого мира. Мира, который, несмотря на свои недостатки, всё же даёт нечто людям. Мир кишмя кишит глупцами и пошляками — один бог свидетель, как их много, — в то же время нам случается встречать немало и милейших людей.

Я подумал о своих друзьях. Некоторые из них с пелёнок живут в достатке и комфорте. Эвис, например, всю свою жизнь вращается в кругу людей, единственной серьёзной заботой которых является, как бы веселее убить время. А вот Уильям завоевал себе место под солнцем исключительно благодаря своим способностям. Десять лет назад он как вол работал в средней школе в Бирмингеме. Филипп — баловень судьбы, а вот Кристофер, сын простого школьного учителя, «был всегда настолько беден, что даже не научился делать долги», как он сам о себе говорил с горьким юмором.

Из каких бы слоёв общества они ни вышли, здесь, на яхте Роджера, собралась чудесная компания, интереснее которой я никогда не встречал, Если миру этих людей суждено рассыпаться в прах, думал я, то наша жизнь оскудеет, утратив нечто светлое и изящное!

Было что-то нелепое в том, что я, далеко не молодой, тучнеющий человек, стоял среди ночи на палубе и предавался философским раздумьям, но я не ищу себе оправданий. Я в самом деле тогда так думал и вспоминаю об этом теперь лишь затем, чтобы показать, как я относился к своим друзьям перед трагическими событиями, которые так глубоко повлияли на всех нас. Надо признать, однако, что я был немного сконфужен, когда осознал, что задумываюсь над проблемами, которые должен был решить для себя ещё в двадцатилетнем возрасте.

Я закурил сигарету и следил, как её огонёк красной точечкой мерцает в воде. Потянуло сыростью, и я почувствовал, как по спине пробежал озноб. Послышался тонкий крик совы и глухое хлопанье крыльев. Заросли тростника слились с тёмным небом; луны не было, только из иллюминаторов лился свет, бросая блестящие полосы поперёк реки. Ночь выдалась тихая, река будто остановила своё течение.