Рука - Сименон Жорж (чтение книг txt) 📗
Воображает ли она, что мы этого не замечаем? Прошлое воскресенье дочка провела с подругой, у которой двадцатилетний брат. Позднее она назовет это своей первой любовью. Она и не подозревает, что воспоминания об этих пугливых взглядах, внезапной краске на лице и как бы случайно соприкасающихся руках будут преследовать ее всю жизнь.
Она не будет красивой в обычном понимании. Она и вообще не красива.
Что за человек будет ее избранник и какую жизнь она с ним поведет?
Я вижу ее матерью семейства, одной из тех женщин, которых я отношу к разряду пахнущих пирогами.
Цецилия — другое дело. Она остается загадкой, и я не удивлюсь, если в ней проявится незаурядная личность. Когда она смотрит на нас, я почти уверен, что мы ей не нравимся, что она даже в некотором роде презирает нас.
Удивительно! Годами занимаются детьми, стараются все делать только ради них. Вся жизнь дома приспосабливается к их потребностям, им посвящаются и воскресенья, и отпуск. Но вот наступает день, когда, очутившись лицом к лицу, родители и дети ощущают себя совершенно чужими: так было и у меня с моим отцом.
Повторяю, с моей стороны было ошибкой ездить к нему. Это свидание усилило то пессимистическое настроение, в которое я неизбежно впадаю, если не нахожусь в Нью-Йорке.
Да даже когда я и там, то хорошее мое самочувствие исчисляется всего какими-нибудь минутами.
Чуть что, я уже воображаю заговор против себя. Вот, к примеру, Изабель и мой отец! Зачем она поехала в Торрингтон? Так ли уж это было спешно закупать тарелки, когда в большинстве случаев мы садимся за стол вдвоем? Уже полгода мы никого к себе не приглашаем.
Отец уверял меня, что она не говорила с ним ни обо мне, ни о Моне.
Допустим! Я обязан ему верить. Но ведь он-то мог завести с ней этот разговор? Если не словами, то хотя бы взглядами.
— Ну, так как же Доналд?
А она в ответ улыбнулась своей бледной улыбкой, похожей на размытое дождем, едва просвечивающее небо.
— Не беспокойся о нем…
Разве она не бдительна? Не следит за мной день-деньской, в любое время суток?
Теперь уже и другие в нашей округе включились.
Когда я прохожу — перешептываются. Наконец-то есть пища для их пересудов. Вы знаете… Нет, послушайте… Доналд Додд, адвокат, у которого контора почти напротив почты… Компаньон старого Хиггинса, да, да… ну, у него еще такая прелестная жена, кроткая, преданная… Так вот, не хотите ли? У него любовница в Нью-Йорке…
И Хиггинс туда же! Когда я ему говорю, что еду в Нью-Йорк, он спрашивает:
— Опять на два дня?
— На этот раз нет…
А ведь Хиггинс должен бы радоваться, потому что братья Миллеры уплатили нам более чем щедрый гонорар за ту работу, которую я для них проделал. Я бы и бесплатно ее выполнил ради Моны. Но они настояли на гонораре.
Уоррен, наш врач, зашел ко мне в контору проконсультироваться о налогах, я веду его дела. Но во время Нашего делового разговора он как-то странно на меня поглядывал, и я заподозрил, что налоги всего лишь предлог для его визита.
Не могла ли Изабель позвонить ему и сказать:
— Послушайте, Уоррен… Я обеспокоена… С некоторых пор Доналд неузнаваем… Его характер изменился… Он какой-то странный…
Я посмотрел Уоррену прямо в глаза. Это — старый друг. Он тоже был у Эшбриджа 15 января.
— Вы тоже находите меня странным?
Он до того смутился, что очки чуть не свалились у него с носа.
— Что вы имеете в виду?
— А вот то самое… С некоторых пор всем охота поглазеть на меня и посплетничать обо мне. Изабель смотрит на меня так, словно никак не догадается, что со мной происходит. Сильно подозреваю, это она направила вас ко мне.
— Уверяю вас, Доналд…
— Отвечайте прямо: странен я или нет?.. Выгляжу ли я человеком в здравом уме?
— Конечно, вы шутите…
— Ничуть. Знаете ли вы, что в Нью-Йорке я встречаюсь с одной приятельницей, с которой нахожусь в любовной связи?
Я произнес эту фразу несколько иронически.
— Вас это не удивляет?
— Почему я должен удивляться?
— Вы уже слышали об этом?
— Да, мне говорили…
— Ну вот видите. А что еще вам говорили?
Он совершенно смутился и, вероятно, раскаивался, что пришел.
— Право, не знаю. Будто вы можете принять кое-какие решения…
— Какие?
— Переехать в Нью-Йорк…
— Развестись?
— Возможно.
— Изабель вам тоже об этом говорила?
— Нет…
— Вы ее видели недавно?
— Это зависит от того, что разуметь под словом «недавно»?
— Месяц тому назад?
— Кажется.
— Она была у вас на приеме?
— Вы забываете о профессиональной тайне, Доналд.
Произнося эти слова с нарочитой непринужденностью, он попытался улыбнуться и тут же поднялся. Но я удержал его.
— Если она и была у вас, это вовсе не значит, что приходила лечиться.
Она говорила обо мне, о своем беспокойстве, о том, что я перестал быть самим собой.
— Мне не нравится тот оборот, который принял наш разговор.
— Мне тоже! Но с меня хватит быть козлом отпущения.
Ведь не я пришел к вам, а вы ко мне — шпионить за мной, выслеживать, и притом очень неудачно выбрали предлог.
Вам не терпится предложить мне выполнить какие-нибудь тесты? Можете вы теперь успокоить мою жену? Или я вам тоже кажусь странным из-за того, что не даю себе труда притворяться?
Вы больше дружите с Изабель, чем со мной… И все другие в этом похожи на вас… Изабель — необыкновенная женщина, неслыханно преданная, безгранично добрая…
Так вот, дорогой Уоррен, не очень-то приятно ложиться в постель с вылощенной преданностью и ходящей добродетелью… Впрочем, я чересчур долго это проделывал и набил оскомину… Буду ездить в Нью-Йорк или еще куда, и плевать мне на мнение моих почтенных сограждан.
Что касается Изабель, успокойте ее. Я не имею намерения разводиться, вновь жениться. Буду продолжать работать в этой конторе и спокойненько возвращаться домой.
Вы по-прежнему считаете меня странным?
Он сокрушенно покачал головой.
— Не могу понять, что на вас нашло, Доналд? Вы выпили?
— Нет еще. Но скоро напьюсь.
Я совершенно вышел из себя. Не знаю, почему так рассвирепел. В особенности, зачем обрушился на этого несчастного Уоррена, который тут был абсолютно ни при чем.
