Игра в убийство - Марш Найо (читать хорошую книгу TXT) 📗

— Значит, Токарева из списка вычёркиваем, — неожиданно сказала она, не отрывая головы от его груди. — Круг подозреваемых сужается. Найджел, как ты думаешь, Аллейн действительно нас больше не подозревает?

— Милая, что за мысли перед сном. Разумеется. В противном случае разве он стал бы нам доверять?

— А мне кажется, он никому не доверяет. И что мне делать с этими письмами?

— Давай мне. Я покажу их завтра ему." А потом, после дознания, мы поедем в Лондон и вернём их на место.

— Да, наверное. Спасибо тебе, милый, но, если ты не возражаешь, я оставлю их у себя.

Она прильнула к нему и, шепнув на ухо: «Спокойной ночи», — убежала к себе.

Найджел разделся и рухнул в постель. Слегка ныл раненый палец, но скоро Найджела обступили гротескные фигуры, напоминающие Сумилова, Василия, Янсена и троих «товарищей». Он мчался в автомобиле куда-то во тьму, в никуда…

Дознание у коронёра началось в Малом Франтоке в одиннадцать часов утра. На удивление, оно заняло мало времени. Найджела, разумеется, уже поставили в известность о содержании завещания Ренкина. Все своё состояние, а также дом со всем содержимым он завещал Найджелу. Но в завещании были ещё пункты, согласно которым три тысячи фунтов было оставлено Артуру Уайлду, а ряд картин и кинжал — сэру Хюберту Хендсли. Завещание было оглашено в процессе дознания. Коронёр, маленький, неряшливо одетый человечек, задал несколько вопросов горничной Мэри и несколько больше Артуру Уайлду, ибо эти двое последними говорили с Ренкиным. Много времени ушло на разбор русских дел. Аллейн кратко проинформировал, не вдаваясь в детали, о заседании комитета «товарищей» у него на дому, подчеркнув, что Токарев к убийству отношения не имеет. Был опрошен и Сумилов, который подтвердил слова Аллейна.

Розамунде Грант вопросов вообще не задавали, но миссис Уайлд, с ярко накрашенными губами, подтвердила показания супруга об их беседе в момент убийства. К сэру Хюберту коронёр отнёсся с особым вниманием. Инцидент с написанием завещания по поводу кинжала был упомянут, но не более того.

Аллейн попросил отложить дознание до получения окончательных результатов следствия. Гости были свободны покинуть Франток, и для Найджела этот затянувшийся уик-энд был наконец завершён. Пора возвращаться к работе в редакции, где к трагедии во Франтоке отнеслись с большим пониманием. Его шеф, Джеймисон, позвонил и сказал, чтобы он не волновался и на работу выходить не спешил. Найджел решил, что первым делом даст материал о «русском следе».

И вот теперь он стоял у окна, в последний раз оглядывая свою уютную валлийскую комнату, а за стеной миссис Уайлд что-то говорила своему мужу, стоя, видимо, посреди чемоданов, баулов, сумок и всего прочего. Анджела исчезла сразу же после дознания, видимо, поехала отвозить письма. Найджел не смог перекинуться с ней даже словом и пребывал поэтому в меланхолическом настроении. Он посмотрел во двор и со вздохом отвернулся от окна. Затем подошёл к столу и положил фунтовую банкноту. Это для Этель. Конечно, фунт — это очень много, но она мила, умна, и, в конце концов, это она видела его непосредственно перед тем, как погас свет, и тем самым подтвердила его алиби.

В дверь осторожно постучали.

— Войдите, — сказал Найджел.

Вошёл сэр Хюберт и нерешительно остановился, прислушиваясь к голосам Уайлдов. Затем он повернулся к Найджелу и мягко заговорил:

— Я решился побеспокоить вас, Батгейт, только затем, чтобы сказать, как глубоко я… — он замолк на секунду, а затем с чувством продолжил, — как я глубоко сожалею о трагических обстоятельствах, которые сопутствовали вашему первому визиту сюда.

— О, сэр, ради Бога, — начал Найджел, но сэр Хюберт перебил его.

— Я знаю, вы очень тактичный и душевный человек, но я чувствую себя ответственным за случившееся. Особенно перед вами. Если я хоть чем-нибудь могу быть вам полезен, прошу вас, дайте мне знать.

— Это так любезно с вашей стороны, — вырвалось у Найджела. — Я прошу вас, попытайтесь освободиться от этого гнетущего чувства ответственности, с которым так трудно жить. Я… я любил Чарльза, это естественно, но и наполовину не знал его так, как знали вы. Думаю, вы, его ближайший друг, переживаете его смерть тяжелее, чем все мы.

— Я обожал его, — одними губами проговорил Хендсли.

— Я прослежу, — сказал Найджел, — чтобы все книги, картины и прочее, что он вам завещал, были присланы сюда как можно скорее. И ещё, — Найджел сделал паузу, — если среди его вещей есть что-то, что вы хотели бы иметь, что напоминало бы вам о нем, прошу вас, без всяких церемоний, только скажите мне.

— Большое вам спасибо, но больше мне ничего не надо, — Хендсли повернулся к окну, — кроме, пожалуй, кинжала. Насколько я понял, он мой в любом случае.

В течение минуты Найджел не мог произнести ни слова. Он стоял и смотрел в затылок сэра Хюберта, на его великолепную седую голову, а из его собственной головы вдруг исчезли все мысли, она была совершенно пустой.

— Конечно, — услышал он свой голос, но Хендсли снова его прервал.

— Я знаю, о чем вы сейчас подумали. Вы подумали о том, что это очень безнравственно — это моё желание иметь у себя оружие, которым он был убит. Безнравственно и странно. Для вас, возможно, и странно, потому что вы не коллекционер и душу настоящего коллекционера вам не понять. Но Чарльз — а он знал мой характер, — уверяю вас, Чарльз бы меня понял. Кроме того, этот кинжал интересен и с научной точки зрения.

— О какой научной точке зрения идёт речь? — спросил Уайлд, высовывая голову из ванной. — Извините, что прервал вас, но последняя фраза меня заинтриговала.

— Вот вы, Артур, и объясните все нашему дорогому Найджелу. А я пошёл. Надо ещё успокоить Розамунду. Она очень расстроена после того, как Аллейн снова начал задавать ей вопросы, уже после дознания у коронёра. Артур, как вы думаете…

— Я уже давно ничего не думаю, — с горечью прервал его Уайлд.

Хендсли пристально на него посмотрел и вышел.

— Что это с ним такое? — спросил Уайлд, когда они остались одни.

— Не спрашивайте меня, — устало произнёс Найджел. — Это преступление выбило всех нас из колеи и, подобно ржавчине, разъело наши сердца. Вы знаете, он хочет иметь у себя этот кинжал.

— Что?!

— Да. Он напомнил сейчас мне об этом. То есть о том, что было завещание, засвидетельствованное также и вами.

Артур опустился на кровать и через стекла очков тупо воззрился на Найджела.

— Он сказал, что вы поймёте это его желание.

— Да, да, научная точка зрения. Понимаю. Это ужасно, но я понимаю. Хотя, Боже мой!

— Да ладно, что там говорить. Хотите сигарету?

— Артур! — позвала Марджори. — Ты уже позвонил и сообщил, во сколько мы сегодня прибываем? Или такие вещи тебя не заботят?

— Иду, дорогая, иду, — отозвался Уайлд.

Он поспешил к своей жене, а Найджел, не переставая думать об Анджеле, вышел в холл второго этажа. У лестницы он чуть не столкнулся с Аллейном.

— А я вас как раз искал, — сказал инспектор. — Зайдём на минутку в кабинет.

— С удовольствием, — мрачно произнёс Найджел. — Что на этот раз? Уж не собираетесь ли вы сказать, что раскрыли это убийство?

— Именно это я и собирался вам сказать, — ответил Аллейн.

ГЛАВА XV

АЛЛЕЙН ПРОЯСНЯЕТ СИТУАЦИЮ

— Это правда? — спросил Найджел, когда детектив прикрыл за ним дверь кабинета.

— Да. Теперь я знаю. Скажу вам больше — мне кажется, я знаю это уже давно, но, хотя предполагается, что у нас, сотрудников Ярда, души нет, все же иногда я чувствую — это бывало и во многих моих прежних делах, — что, в то время как одна часть моего сознания уже ощущает, знает конец, другая, большая часть мозга, предпочитает этого не замечать. Мало того, иногда даже стирает, отторгает это знание. Так что приходится прилагать усилия. Да, вот так это иногда бывает.

— И кто же это?

— Я не скажу вам это сразу совсем не потому, что специально хочу подержать вас в неведении. Мне просто нужен кто-то, кто выслушал бы мои доводы. Разумеется, мы в Ярде обсуждали это ad infinitum [11]. Наверное, двое-трое моих коллег знают это дело уже наизусть. Но мне необходимо, чтобы меня выслушал кто-то, имеющий свежие уши. Наберитесь терпения, Батгейт.