Кот, который дружил с кардиналом - Браун Лилиан Джексон (книга жизни .txt) 📗
– Как вы находите мой свитер? – спросила Вики, облачившись в огненно-красное творение из магазина «Таки-так». – Фиона подарила его мне ко дню рождения.
По дороге они заехали за Фионой, которая жила в квартире над аптекой. На ней тоже была яркая блузка, под стать праздничной атмосфере скачек, ничего общего с мрачным платьем, в котором она была в гостях вечером накануне. Всю дорогу она молчала, от волнения кусая ногти.
– По всей видимости, вы не раз бывали на таких зрелищах? – заметил Квиллер.
– Ммм… да… но я всё равно нервничаю. Для Робина это первое выступление.
В сторону ипподрома направлялся поток автомашин, как легковых, так и мини-автобусов, до отказа забитых взрослыми и детьми, неистовствующими в предвкушении азартного зрелища. К югу от города шоссе пролегало мимо охотничьих угодий и наконец сменилось мощённой гравием дорогой, на которой представили охотничьего клуба в ярких спортивных куртках проверяли билеты и продавали сувенирные программки, выпущенные к семьдесят пятой годовщине Локмастерских скачек с препятствиями. Ещё один холм, небольшой мост, лесной участок, и в зоне видимости появился ипподром – огромный, поросший травой естественный стадион в форме чаши, склоны которой окаймляли скаковые дорожки, огражденные съемным забором.
Буши припарковался на стоянке под номером G-12, багажником в сторону поля. Раскладные столики и стулья расставили рядом, и Буши принялся готовить коктейли.
– Надеюсь, все будут «Кровавую Мэри»? – спросил он.
– А какой коктейль мне, ты знаешь, – сказал Квиллер.
– Знаю. Очень острый, с двумя стебельками сельдерея и без водки.
По склонам стадиона, усеянным многочисленными машинами, поднимались тысячи болельщиков. Служители в розовых камзолах верхом на чистокровных лошадях осматривали скаковые дорожки и следили за порядком среди толпы, хлынувшей к центру поля к палаткам, торгующим прохладительными напитками и закусками. Неподалеку от места G-12 находилась судейская башня, обращённая к финишной линии. По другую сторону поля за вечнозелеными растениями наготове стояли три машины «скорой помощи» и ветеринарный фургон.
Зычный голос из судейской башни объявил о начале состязания гончих, и с ревом и лаем из-за деревьев вниз по склону ринулась свора гончих.
– Охотнику на лис эти звуки ласкают слух, – сказал Буши.
А для лисы, подумал Квиллер, они смерти подобны.
Вскоре на место G-11 прибыли Мак-Дайармиды. Дверь открылась, и из неё вывалилась стайка детей. Три, шесть, восемь – Квиллер насчитал их одиннадцать, – они весело выпрыгнули из машины и помчались к палаткам. Вслед за ними вышли Мойра с Кипом и ещё четверо взрослых.
– Сколько тут ваших? – спросил Квиллер у редактора.
– Слава богу, четверо. Как? Мы пропустили гончих? Мы опоздали! Нам указали неверный путь. – Он представил своих гостей, которые были все из газеты; дамы сразу же принялись доставать еду. Присоединившись к столу Бушлендов, они пополнили его ветчиной, картофельным и капустным салатами, запечёнными бобами, оливками, солёными огурцами, пирогом с тыквой и шоколадным кексом.
Вновь раздавшийся из башни голос эхом прокатился по холмам, объявляя о начале парада экипажей, и на дорожку выехала дюжина колесниц, простых и причудливо разукрашенных. Кучера и пассажиры были одеты в костюмы разных времён, а жеребцы торжественно вышагивали, высоко поднимая ноги.
До начала состязаний оставалось ещё полчаса. Шум дико неистовствующей толпы болельщиков поглощал звуки барабанов и труб, на которых наяривал оркестр средней школы. Зрители фланировали по трибунам, демонстрируя праздничные наряды, приветствовали друзей, угощали друг друга закусками и напитками, шумели, кричали, смеялись. Для Квиллера всё это было в диковинку; его окружал безумный накал страстей, но сам он его не разделял.
– Вы не против немного прогуляться? – предложил он Фионе, которая вся была поглощена своими мыслями.
Приглашение Квиллера она охотно приняла и после того, как они обошли вокруг стадиона, наконец произнесла:
– Какой вид!
На длинных раскладных столах, покрытых скатертями с бахромой и украшенных цветами, стояли ведёрки с шампанским и серебряные блюда с целыми индейками.
– Жаль, что мне не посчастливилось познакомиться с вами, пока шла пьеса, – сказал он, – но едва опускался занавес, как вы тут же исчезали.
– Мне было далеко ехать домой, – объяснила она, – и… к тому же… ммм… Нужно было приглядывать за Робби.
– В общей сложности, учитывая репетиции и спектакли, вам приходилось много ездить. Надеюсь, Ван Брук это оценил.
– О да, – ответила она, – он оплатил мне расходы на бензин из собственного кармана.
Квиллер тихо фыркнул.
– Очень благородно с его стороны. Как вы с ним познакомились? В театре?
– О нет. Я… ну… я работала в ресторане, а он туда обычно ходил обедать. Он был… так сказать, не очень привлекательной наружности, и все официантки над ним смеялись. Мне же он нравился. Понимаете, он был не похож на других. И вот однажды – как раз по дороге отсюда – он меня спрашивает, не хочу ли я получить работу. Ему была нужна постоянная экономка. Робби тогда было восемь лет, и мы с сыном переехали к нему жить. Для нас это был настоящий подарок судьбы. – Постепенно восторженность, с которой Фиона говорила на эту тему, вытеснила в ней застенчивость.
– С ним трудно было ладить? – спросил Квиллер. – В Пикаксе считали, что он с причудами.
– В некотором смысле он был довольно странным, но я к этому привыкла. Мне он постоянно говорил, что нужно заниматься самообразованием, и давал читать книги. Они были… ну… не очень интересными.
– А как вы попали в «Генриха Восьмого»?
– Ну, он собирался ставить пьесу, здесь, в Локмастере, вы это знаете, и сказал, что хочет, чтобы я в ней играла. Я чуть в обморок не упала! Никогда в жизни до этого не участвовала ни в одном спектакле. Он сказал, что натаскает меня. Я хорошо заучивала роль и всё делала. как он мне говорил.
– Вы хотели бы сыграть ещё в одной пьесе?
– Ммм… пожалуй, да, но без него это невозможно.
– А как он ладил с Робином? – поинтересовался Квиллер.
– Он относился к нему как к родному сыну. Всегда следил за его успехами в школе, чтобы мальчик добивался лучших результатов. После того как он переехал в Пикакс он приезжал раз в месяц нас навещать. Он всегда говорил, чтобы Робби учил японский язык, мол, это всё равно что закончить колледж. Он говорил, что будущее принадлежит людям, знающим японский. – Фиона как-то странно усмехнулась. – Робби считал его сумасшедшим. Да и я тоже.
Школьный оркестр перестал играть, и Квиллер, взглянув на часы, понял, что скоро начнется самое главное.
– Вечером мы ещё с вами поговорим, – сказал он.
Они поспешили на свои места и прибыли туда как раз в тот момент, когда Кип Мак-Дайармид снимал шляпу.
– Пять долларов, пожалуйста, если вы собираетесь делать ставки, – произнёс редактор,
Квиллер избрал четырёхлетнего гнедого жеребца под номером пять, которого, согласно программке, звали Квантум Лип. После прозвучавшего с башни объявления оркестр заиграл государственный гимн. Под звуки фанфар из-за поворота показались на лошадях охранники, а за ними официальные представители Охотничьего клуба. Жокеи в ярких шелковых костюмах верхом на лошадях направились к паддоку, где проводились первые скачки. Номер пять был в бело-синем. Служители выстроили участников скачек вдоль стартовой полосы. Не успел Квиллер настроить бинокль, как лошади бросились вскачь и уже взяли первый барьер.
За поворотом они ненадолго исчезли за деревьями. Но вскоре появились вновь. Толпа приветствовала их громким криком. Квиллер даже не мог найти своего Квантума Липа. Лошади с жокеями, приближаясь к финишу, то появлялись, то исчезали из виду, и вскоре всё было закончено. Номер пять пришёл шестым, а пятидесятидолларовый банк ушёл одному из гостей Кипа. Квиллер чувствовал себя обманутым – не потому, что проиграл, а потому, что всё произошло слишком быстро.
