Лицо ее закройте - Джеймс Филлис Дороти (читать книги TXT) 📗

– Неприятности доктора Макси не имеют ко мне никакого отношения. Не понимаю, о чем вы.

– А я думаю, что понимаете, – сказал Далглиш мягко. – Хочу попросить вас – об­думайте все хорошенько, о чем мы тут тол­ковали, а потом сделаете заявление и под­пишете его. Никакого пожара нет. Мы знаем, где вас найти, когда вы нам понадобитесь. А если вы или мама захотите меня видеть, дадите знать. И запомните: кто-то убил Салли. Если не вы, бояться вам нечего. В любом случае соберитесь с духом и рас­скажите все, что знаете.

Он переждал минутку, но ничего, кро­ме страха и твердой решимости, в пристальном взгляде паренька не увидел. Потом встал и дал знак Мартину, чтобы тот следовал за ним.

Через полчаса в Мартингейле раздался телефонный звонок. Дебора в эту минуту шла через холл к отцу с подносом, она ос­тановилась, пристроила его на бедро и взяла трубку. Потом заглянула в гостиную.

– Это тебя, Стивен. Дерек Пуллен, – сказала она.

Стивен приехал домой нежданно-нега­данно, всего на несколько часов, он не поднял головы от книги, но Дебора увидела, как напряглась его спина.

– Господи, что ему надо?

– Тебя ему надо. Похоже, чем-то обес­покоен.

– Скажи, Деб, пусть отвяжется. Дебора перевела его фразу на более или менее любезный тон. На том конце про­вода зазвучали возбужденные, бессвязные слова. Отстраняя трубку, Дебора пробор­мотала какие-то успокаивающие восклица­ния и вдруг почувствовала, как к ней под­ступил приступ истерического хохота, в эти два дня то и дело готовый прорваться на­ружу. Она вернулась в гостиную:

– Подойди все-таки, Стивен. С ним прав­да что-то неладное. Ты-то какое к нему имеешь отношение? Он говорит, у него полиция была.

– И все? Не у него одного. Скажи ему, меня она около шести часов мучила. И еще не конец. Скажи, пусть помалкивает и пе­рестанет трепыхаться.

– Может, лучше сам ему скажешь? – ласково спросила Дебора. – Я ведь не твое доверенное лицо и уж подавно не его.

Стивен негромко чертыхнулся и подо­шел к телефону. Остановившись в холле, чтобы поудобнее взять поднос, Дебора ус­лыхала его торопливые увещевания.

– Хорошо. Хорошо. Скажите им, если хотите. Я не останавливаю вас. Они, не исключено, подслушивают наш разговор… Нет, я не говорил, но это не должно иметь для вас значения… Юный рыцарь, да и только… Дорогой мой, меня совершенно не интересует, что вы скажете им, когда и как, но умоляю, не надоедайте мне со всей этой историей. До свидания.

2

Далглиш и Мартин сидели в небольшом зале гостиницы «Охотники за луной», им было явно не по себе: желудки вроде бы полные, а еда – жвачка какая-то. А их-то уверяли, что миссис Пиггот, державшая со своим мужем гостиницу, слывет радушной хозяйкой – кормит щедро, хотя и просто. Последнее замечание насторожило джентль­менов, им столько на своем веку в вечных мотаниях по стране довелось испытать сюр­призов этой самой «простой английской кух­ни»! Мартин, судя по всему, страдал от нее сильнее. В годы военной службы во Франции и Италии он привык к континентальной кухне, наслаждался которой и во время своих от­пусков за границей. Почти все свободное время и все свободные деньги он тратил именно на это. Они со своей веселой, не­поседливой женой были заядлыми и непри­хотливыми путешественниками, знали, что их примут и вкусно накормят практически в любом уголке Европы. Пока что, как ни странно, их нигде не постигало разочаро­вание. Сейчас, ощущая тяжесть в желуд­ке, Мартин с тоской вспоминал cassulet de Toulouse [18], при мысли о poulard en vessu [19], которую он попробовал в первый раз в скром­ной гостинице в Ардене [20], у него засоса­ло под ложечкой. Желания Далглиша были куда проще и четче. Он жаждал простой, прилично приготовленной английской еды. Миссис Пиггот особенно пеклась о своих супах. Оно и видно – содержимое супо­вых пакетиков всегда было хорошо разме­шано, почти без комков. Она даже экспе­риментировала с приправами и готовила супы из свежих помидоров (суп оранжевого цве­та) и бычьих хвостов (красновато-коричневый), до того густые, что ложка стояла, и до того острые, что обжигало рот и глаза. Вслед за супом были поданы бараньи кот­леты, живописно угнездившиеся в карто­фельном холмике и выложенные по обеим сторонам консервированными бобами, не­правдоподобно крупными и светлыми. На вкус они напоминали соевую муку. От них тянулось нечто зеленоватое, имеющее весьма отдаленное сходство с каким-либо овощем и плохо сочетающееся с серой подливой. Затем подали пай с начинкой из яблока и черной смородины, не ведавших о возмож­ности союза меж собой до того, как забот­ливая рука миссис Пиггот соединила их и, не поскупившись, прикрыла синтетическим кремом.

Мартин усилием воли заставил себя пе­реключиться с созерцания этих кулинарных кошмаров на занимавший их обоих сюжет.

– Странно, сэр, что доктору Макси по­надобилось звать Херна, чтобы тот помог ему с лестницей. Ведь с ней справиться крепкому мужчине и одному под силу. Са­мый короткий путь к старым конюшням по черной лестнице. А он вместо этого пошел искать Херна. Такое впечатление, будто без свидетеля боялся этот труп обнаружить.

– Очень может быть. Даже если не он убил девушку, ему нужен был свидетель когда он входил в комнату, не зная, что его там ждет. К тому же он был в пижаме и халате. Вряд ли это самая удобная одеж­да для того, чтобы лазить по лестницам и в окна.

– Сэм Боукок подтвердил в основном рассказ Макси. Но это ничего не значит, пока не будет установлено, когда наступи­ла смерть. Однако доказывает, что в од­ном Стивен не лжет.

– Сэм Боукок любые слова любого Макси подтвердит. Этот человек – находка для ад­воката. Помимо его умения говорить мало, но при этом создавать впечатление абсолют­ной, самой искренней правдивости, он действительно убежден, что никто из Макси не виноват. Вы же слышали его слова. «В этом доме – порядочные люди». Ис­тина, не требующая доказательств. И он не отступится от нее, даже представ перед Всемогущим Богом на престоле Судии. А Олд-Бейли [21] его не пугает.

– Думаю, он даст честные показания, сэр.

– Конечно, ты так думаешь, Мартин. Он бы мне больше по душе пришелся, если бы не смотрел на меня как-то странно – словно немного забавляется, немного со­чувствует мне. Такой точно взгляд я заме­чал у стариков из глубинки. Да ты и сам сельский житель. Уверен, можешь растол­ковать мне, что он означает.

Без сомнения, Мартин мог, но скрыт­ность была самой доблестной чертой его характера.

– По-моему, он очень музыкальный старик. Проигрыватель у него отменный За­бавно что в такой развалюхе – такой отличный современный аппарат, с отличным звуком.

Поигрыватель и полки с долгоиграю­щими пластинками и правда бросались в глаза в гостиной, в которой почти все предметы были реликвиями прошлого. Видно Боукок к свежему воздуху относился столь же уважительно, как и многие сельские жители. Два крохотных оконца были закрыты, и никаких признаков, что их вообще ког­да нибудь открывали. Старые-престарые обои с веночками из выцветших розочек. Тро­феи и сувениры первой мировой воины – отряд кавалеристов на старой фотографии, медали под стеклом, репродукции грязновато-бурых портретов короля Георга V и королевы.

Семейные фотографии; постороннему вряд ли удалось бы определить степень родства запечатленных на них персонажей. Кто этот серьезный молодой человек с бакенбарда­ми возле своей невесты, девицы, одетой по моде эдуардианского времени [22], – отец или дед Боукока? Хранил ли он память и фамильную верность этим сепиям, на ко­торых застыли группы мужчин в котелках и выходных костюмах и их крепкие плоско­грудые жены и дочери? Над камином висе­ли снимки более позднего периода. Сти­вен Макси, переполненный гордостью по случаю своей первой прогулки на лохматом пони, рядом несомненно Боукок, хоть он тут и моложе. Дебора Макси (волосы собраны в конский хвост), наклонясь с сед­ла, берет розочку. В скоплении старых и новых предметов сказывалась привычка бы­валого солдата бережно хранить свое лич­ное имущество.