Мегрэ в тревоге - Сименон Жорж (книги без сокращений .txt) 📗
— Что ты об этом думаешь?
— О чем?
— О том, что он сделал. Почему, если он не был виновен…
— Ты разве не читал его письма? А вчера комиссар Ферон ворвался в жилище Луизы, допрашивал ее, потащил в участок, продержал целую ночь в кутузке.
— Он действовал самовольно: я таких указаний не давал.
— Знаю, но дело-то все равно сделано. Сегодня утром Ален поспешил увидеться с Луизой и обо всем узнал.
— Не вижу, в чем это меняет общую картину.
Неправда, все-то он прекрасно чувствовал, но не желал в том признаваться.
— Ты думаешь, из-за того, что?..
— Полагаю, этого было предостаточно. Завтра весь город был бы в курсе. Ферон, вероятно, продолжал бы терзать девушку, и в конечном счете ее осудили бы за проституцию.
— Да, он поступил неосторожно. Но это не резон, чтобы лишать себя жизни.
— Все зависит от конкретной личности.
— Ты убежден в его невиновности?
— А ты?
— Думаю, что все сочтут его убийцей и будут этим удовлетворены.
Мегрэ с удивлением глянул на Шабо:
— Неужто ты хочешь сказать, что собираешься закрыть это дело?
— Не знаю. Ничего больше не знаю.
— Помнишь, что сказал нам Ален?
— В связи с чем?
— А с тем, что у сумасшедшего своя логика. Помутившийся рассудком, проживший всю жизнь так, что никто не заметил его болезни, не начинает убивать просто так, с бухты-барахты, без всякой на то причины.
Нужно по меньшей мере какое-то событие, которое его спровоцировало бы на этот шаг. Нужна причина, которая в глазах здравомыслящего человека не выглядит основанием для убийства, но для того, у кого не все в порядке с головой, она более чем достаточна. Первая жертва — Робер де Курсон, и на мой взгляд, именно она имеет первостепенное значение, поскольку только это убийство может послужить для нас путеводной нитью.
Кстати, и слухи в обществе тоже не возникают на пустом месте.
— Ты полагаешься на оценки уличного сброда?
Толпа, бывает, ошибается с проявлением своих настроений. И тем не менее почти всегда — а я имел возможность констатировать это в течение ряда лет — существует серьезное основание для возникновения там определенных взглядов. Я бы сказал так: толпе присущ некий инстинкт…
— Иначе говоря, это Ален…
— Я не о том. Когда был убит Робер де Курсон, население увидело какую-то связь между двумя домами на улице Рабле, и в тот момент еще не вставал вопрос о каком-либо помешательстве. Убийство де Курсона отнюдь не обязательно явилось результатом действий кого-то с помраченным сознанием или маньяка. Вполне могли иметь место убедительные причины для некоей персоны принять решение устранить де Курсона или же совершить этот поступок в приступе буйного гнева.
— Продолжай.
Шабо более не сопротивлялся. Сейчас Мегрэ мог бы выложить ему что угодно и он одобрил бы его точку зрения. Над ним довлело впечатление, что в этот момент рушились его жизнь и карьера.
— Мне известно не более, чем тебе. Затем последовали одно за другим два других преступления, оба ничем не мотивированные, оба исполненные в одном и том же ключе, как если бы убийца стремился подчеркнуть, что речь шла об одном и том же единственном виновном.
— Я полагал, что преступники в общем-то придерживаются одного, свойственного каждому из них метода.
— Я задаюсь вопросом, почему он так спешил?
— Спешил в чем?
— Снова кого-то уничтожить. Затем еще раз. Будто очень старался укоренить в мнении людей мысль о некоем свихнувшемся типе, рыскающем по улицам города.
На сей раз Шабо вскинул голову:
— Ты хочешь сказать, что он никоим образом не спятил?
— Не обязательно.
— И что тогда?
— Это вопрос, который я, к моему сожалению, не успел всесторонне обсудить с Аленом Верну. Но в моей памяти застряло то немногое, о чем он успел нам рассказать. Даже сумасшедший не обязательно действует как таковой.
— Это очевидно. Иначе их больше гуляло бы на свободе.
— Вовсе не неизбежен также и тезис о том, что раз он безумен, то и убивает поэтому.
— Я потерял канву твоих рассуждений. И все же каков вывод?
— У меня его нет.
Оба вздрогнули, услышав трель телефонного звонка.
Шабо снял с рычага трубку, постарался собраться с силами, изменить голос.
— Да, мадам. Он здесь. Сейчас позову его. — И обращаясь к Мегрэ: — Твоя супруга.
Мадам Мегрэ заговорила на том конце провода:
— Это ты? Я не побеспокоила тебя во время обеда? Вы все еще за столом?
— Нет.
Было бесполезно сообщать ей, что он еще даже и не садился за него.
— Полчаса назад звонил твой начальник и спрашивал, наверняка ли ты приедешь завтра утром. Я не знала, как ему ответить, поскольку, когда мы разговаривали сегодня утром, ты не был столь уж категоричен на этот счет. Он просил при случае сообщить тебе, что дочка уж и не знаю какого там сенатора исчезла пару дней назад. Этого еще нет в прессе, но много шансов, что шума будет предостаточно. Ты знаешь, о ком я говорю?
— Нет.
— Он мне назвал фамилию, но я ее позабыла.
— Другими словами, он хочет, чтобы я обязательно вернулся?
— Он так прямо не говорил, но я, однако, поняла, что он был бы рад, если бы ты лично занялся этим делом.
— Дождь идет?
— Погода стоит расчудесная. Так что ты решил?
— Сделаю невозможное, чтобы завтра утром оказаться в Париже. Должен же быть какой-нибудь ночной поезд. Я еще не смотрел расписание.
Шабо сделал знак, что таковой существует.
— В Фонтэне все в порядке?
— Все преотлично.
— Передавай привет следователю.
— Непременно.
Когда Мегрэ повесил трубку, он не смог бы сказать с. полной уверенностью, был ли его друг раздосадован или, наоборот, рад тому, что он уезжает.
— Надо возвращаться?
— Да, дела.
— Пожалуй, самое время сесть за стол.
Мегрэ с сожалением оставил одиноко стоять на столе белую коробку, чем-то напоминавшую ему сейчас гроб.
— Не будем об этом говорить в присутствии мамы.
Они еще не дошли до десерта, как позвонили в дверь.
Роза пошла открывать, а вернувшись, сообщила:
— Это комиссар полиции, он спрашивает…
— Пусть пройдет в кабинет.
— Я его туда и проводила. Он говорит, что подождет, дело не срочное.
