И быть подлецом - Стаут Рекс (прочитать книгу txt) 📗
22
Часа в четыре мне разрешили бы уйти, если бы я настаивал. Но мне показалось, что будет лучше, если я останусь, чтобы не пропустить что-нибудь в своем отчете. Я уже позвонил Вульфу, чтобы объяснить, почему я не выполнил его инструкции.
Все присутствовавшие на встрече оставались там. Лучше сказать почти все, за исключением Деборы Коппел, которую увезли на носилках после того, как закончили свою работу полицейские криминалисты. Когда приехал доктор, она была мертва. Остальные были живы, но ликования по этому поводу не испытывали.
В четыре часа лейтенант Роуклиф и помощник окружного прокурора сидели на зеленом диване и спорили, может ли вкус цианида вовремя предупредить человека об опасности. Спор казался бессмысленным: хотя вкус теоретически и может стать предостережением, обычно этого не происходит. В любом случае экспертами могут считаться только те, кто попробовал это на себе, но ни с одним из них, увы, проконсультироваться уже нельзя. Я прошел дальше. За большим дубовым столом другой лейтенант разговаривал с Биллом Медоузом, сверяясь попутно с записями на разрозненных листах бумаги. Я проследовал еще дальше. В столовой сержант и рядовой полицейский занимались Элинор Венс. Я прошел на кухню, где курносый полицейский протягивал через стол бумагу Коре, женщине-борцу, чтобы она расписалась.
Я повернулся и пошел назад, дошел до квадратного холла, открыл дверь в его дальнем конце и вошел в комнату без названия, которая содержала в себе гораздо больше людей, чем все остальные. Талли Стронг и Нэт Трауб сидели в креслах у противоположных стен. Нэнсили стояла у окна. Один полицейский стоял в центре комнаты, другой оперся о стену, а сержант Перли Стеббинс крутился по всей комнате.
Вот, собственно говоря, и все. Мадлен Фрейзер беседовала в дальней комнате – в своей спальне, в которой я впервые встретился со всей компанией, – с инспектором Крамером. Насколько я знал, помощник комиссара О'Хара, который был там вместе с ними, только что отдал приказ, чтобы я убирался.
Первая серия вопросов задавалась самим Крамером в столовой. Крамер и помощник окружного прокурора сидели у одной стороны стола. Допрашиваемый – напротив. Я сидел чуть сзади. Такое размещение в принципе должно было способствовать тому, что, если допрашиваемый даст показания, которые противоречат моим воспоминаниям, я смогу вовремя подать сигнал Крамеру, например высунув язык, и допрашиваемый этого сигнала не заметит. С другой стороны стола сидел полицейский стенографист, а остальные по лицейские слонялись по квартире.
Поскольку Крамер знал всех присутствующих и уже досконально изучил их биографии, он был краток и сосредоточился на том, где они стояли и как двигались во время обсуждения, и на коробке с «Мелтетс». По поводу первого были расхождения в мелочах, но в данных обстоятельствах этого следовало ожидать. Я не заметил, чтобы кто-нибудь пытался провести полицейских.
Что касается проблемы коробки конфет, то тут вообще не было никаких противоречий. Накануне, в пятницу к полудню, начала распространяться новость, что «Хай спот» выходит из программы, хотя официально об этом не было объявлено. «Мелтетс» уже стояли в очереди к мисс Фрейзер, с тем чтобы занять вакансию, если таковая появится. В пятницу утром Нэт Трауб, агентство которого представляет среди прочего и интересы «Мелтетс» сообщил своим клиентам новость по телефону. Те моментально отправили к нему с посыльным упаковку своего изделия. В упаковке было сорок восемь красных картонных коробочек. Трауб, не желая терять ни секунды в таком срочном и важном деле и не желая тащить с собой целую упаковку, вынул из нее одну коробочку, положил ее в карман и рванул в здание Эф-Би-Си. Он появился в студии незадолго до завершения программы. Переговорив с мисс Фрейзер и мисс Конпел от имени «Мелтетс», он отдал коробочку мисс Коппел.
Мисс Коппел передала ее Элинор Венс, которая положила ее в свою сумку. В ту самую сумку, в которой носила кофе в бутылке из-под «Хай спота». Три женщины пообедали в ресторане неподалеку, а затем отправились в квартиру мисс Фрейзер, где позже к ниц присоединился Билл Медоуз и Талли Стронг для проведения предварительной дискуссии по проблеме спонсоров.
Вскоре после их прибытия в квартиру Элинор достала коробку «Мелтетс» из сумки и дала ее мисс Фрейзер, которая положила ее на дубовый стол в комнате.
Это произошло между половиной третьего и тремя часами в пятницу, и на этом воспоминания заканчиваются. Никто не знал, каким образом и когда коробка перешла со стола на пианино. Таким образом, создался пробел примерно в восемнадцать часов. Он закончился В девять часов утра в субботу, когда Кора, вытирая пыль, увидела коробку на пианино. Она приподняла ее, чтобы протереть крышку, затем снова поставила на место.
Следующий раз коробку видели два часа спустя, когда Нэнсили, появившись в квартире, заметила ее и, решив съесть конфетку, зашла так далеко, что взяла коробку. Однако, увидев, что мисс Коппел следит за ней, она испугалась. Нэнсили объяснила, что именно поэтому она знала, где находится коробочка, когда о ней спросила мисс Фрейзер.
Таким образом, для всех, от рядовых полицейских до инспекторов, оставалась уйма кропотливой работы. Взаимоотношения, мотивы и подозрения были исследованы, и не раз. Таким образом, к четырем часам в субботу сотня, если не больше, сотрудников, шаталась по городу, делая все возможное, чтобы откопать еще хоть кусочек информации об этой коробке «Мелтетс». Некоторые из них, конечно, сообщили, что в коробке, когда ее доставили к ним, было одиннадцать конфет и что в начинке одной из них, с которой кто-то поработал достаточно умело, было двенадцать гран цианида.
Остальные десять были абсолютно безопасны, и, судя по всему, их никто не трогал. Они также сообщили, что конфеты разложены в коробке попарно, и та, в которой был цианид, находилась наверху, с той стороны, где коробка была открыта. Были и другие сообщения, в частности касающиеся отпечатков пальцев.
По мере того как поступала информация, ее передавали Крамеру, и я при этом присутствовал. Что бы он там ни думал об их значении, мне это очень напоминало картину одного художника, где было изображено кафе. На этом холсте было столько линий и взаимоисключающих цветов, что нельзя было опознать какое-либо известное науке животное или другой объект.
Теперь я хочу вернуться в наполненную людьми комнату, в которую я вернулся после своего обхода. Я сделал остроумное замечание в адрес Перли Стеббинса и уселся в кресло. Как я уже говорил, возможно надо было бы прекратить все это и пойти домой, но мне не хотелось. Какие это сулило перспективы? Я бы болтался без дела, пока Вульф не спустился бы в кабинет, потом сделал свой доклад, и что дальше? Он либо нахмурился бы и начал меня критиковать, затем снова опустил бы свой железный занавес, или вошел в транс и около полуночи разродился Идеей. Вроде того, чтобы напечатать анонимное письмо о том, что Билл Медоуз, когда заканчивал школу, прогуливал занятия по алгебре. Я предпочел остаться: вдруг что-нибудь произойдет.
Так и случилось. Я отказался от идеи извлечь какой-нибудь смысл из пересекающихся линий и несочетающихся красок и занимался тем, что пытался раздразнить Перли, и обменивался враждебными взглядами с Нэнсили. В этот момент открылась дверь и вошла женщина. Она осмотрелась, и сказала Перли, что инспектор Крамер посылал за ней. Стеббинс встал, прошел к двери спальни мисс Фрейзер, впустил посетительницу и снова закрыл за ней дверь.
Я не знал, как ее зовут, но видел ее раньше, и у меня сложилось впечатление, что это наиболее симпатичная сотрудница полиции из всех, которых я видел. Поскольку заняться было больше нечем, я стал вычислять, зачем она понадобилась Крамеру. Я как раз пришел к правильному заключению, когда дверь снова открылась, и моя догадка подтвердилась. Первым появился Крамер, затем помощник комиссара О'Хара. Крамер обратился к Перли:
– Собери их всех здесь.
