Сообразительный мистер Ридер. Воскрешение отца Брауна (сборник) - Честертон Гилберт Кийт (версия книг txt, fb2) 📗
Лишь на секунду он остановился у банка, давно уже переставшего вызывать тревогу и благоговейный страх у здешних обитателей, после чего продолжил путь по широкой улице. По обеим сторонам дороги стояли красивые виллы. Красивые, хоть и походили друг на друга, как родные братья: каждый дом отделял от тротуара маленький садик, иногда имевший вид простой поросшей травой лужайки, кое-где украшенной цветочными клумбами. Дом Грина был восемнадцатым по правой стороне улицы. Жилье свое он делил с экономкой-стряпухой, и, очевидно, садоводство не входило в число его интересов, поскольку двор весь зарос травой, которая росла сама по себе, безо всякого участия человека.
Дойдя до двадцать шестого дома, мистер Ридер остановился и какое-то время с некоторым интересом рассматривал голубые занавески, закрывавшие каждое окно. По-видимому, мисс Магда Грэйн очень любила цветы, потому что на подоконниках стояли ящики с геранью, то же растение было высажено на равных промежутках и вдоль крошечного бордюра под эркером. Прямо посередине зеленого газона красовалась круглая клумба с одиноким розовым кустом без единого цветка, с жухлыми коричневыми листьями.
Подняв глаза на верхнее окно, он увидел, как медленно поползла вверх штора, ему даже показалось, что за белой кружевной занавеской стоит какая-то фигура. Виновато втянув голову в плечи, как человек, которого застали за каким-то неприличным занятием, мистер Ридер торопливо пошел дальше. Странствие его окончилось, лишь когда он дошел до большого зеленого двора садовника, который образовывал угол в конце улицы.
Здесь он постоял какое-то время, погруженный в мысли, взявшись рукой за железную ограду и устремив задумчивый взгляд на вереницу теплиц. В этом положении он оставался так долго, что кто-то из работников садовника, вполне обоснованно посчитав, что незнакомец хочет попасть в сад, подошел к нему усталой походкой человека, живущего от земли, и поинтересовался, ищет ли он кого-то.
– Слишком многих! – вздохнул мистер Ридер. – Слишком многих!
Оставив несколько обиженного таким ответом человека гадать о причинах подобного невежливого ответа, он медленно побрел в обратную сторону. У номера двадцать шесть он снова остановился, отворил небольшую железную калитку и прошел по дорожке к дому. На его стук дверь открыла маленькая девочка, которая и провела его в гостиную.
Комната эта не выглядела элегантно обставленной, поскольку мебель в ней практически отсутствовала. Проход был устлан полосой почти нового линолеума, вся обстановка состояла из нескольких плетеных стульев, стола и квадратного ковра на полу. Мистер Ридер услышал у себя над головой шаги: кто-то мягко прошел по деревянным половицам. Через некоторое время дверь отворилась, и в гостиную вошла девушка. Она была красива, но на лице ее застыло какое-то печальное выражение, и глаза выглядели так, будто она недавно плакала.
– Мисс Магда Грэйн? – спросил он, вставая.
Девушка кивнула.
– Вы из полиции? – поинтересовалась она.
– Не совсем, – осторожно ответил он. – Я… гм… работаю в канцелярии государственного прокурора. Моя деятельность соответствует работе столичной полиции, но отличается от нее.
Она нахмурилась, но потом произнесла:
– А я все удивлялась, почему до сих пор ко мне никто не приходит. Вас мистер Грин послал?
– Мистер Грин рассказал мне о вас, но он не посылал меня.
В этот миг по лицу ее скользнула тень, почти заставившая его вздрогнуть. Лишь на кратчайшую долю секунды это выражение появилось и тут же исчезло, так что глаз менее внимательный мог бы и вовсе не заметить его.
– Я ждала, что ко мне кто-нибудь придет, – сказала она и добавила: – Почему он сделал это?
– Вы думаете, он виновен?
– Так полиция думает. – Она горько вздохнула. – Как бы я хотела никогда не видеть… этого места!
Мистер Ридер не ответил, обводя блуждающим взглядом комнату. На бамбуковом столике стояла старая ваза, кое-как наполненная золотистыми хризантемами удивительно разнообразных форм и оттенков. Среди этой живописной красоты бросалась в глаза единственная астра, которая чем-то напоминала разбогатевшего выскочку, по ошибке угодившего в компанию аристократов.
– Любите цветы? – негромко спросил он.
Девушка бросила на вазу безразличный взгляд.
– Да, люблю, – ответила она. – Это девочка поставила их сюда. – А потом: – Как думаете, его повесят?
Грубая прямота вопроса заставила Ридера поморщиться.
– Обвинение очень серьезное, – сказал он и добавил: – У вас есть фотография мистера Грина?
Она нахмурилась.
– Да. Вам она нужна?
Он молча кивнул.
Как только она вышла из комнаты, он метнулся к бамбуковому столику и вынул цветы. Как он заметил через стеклянные стенки вазы, неказистый букет действительно грубо перевязывал тонкий шнурок. Он осмотрел стебли, и еще одно предварительное наблюдение подтвердилось: ни один из цветов не срезали, все их сорвали со стеблей. За шнурком обнаружился обрывок бумаги – страница из записной книжки: хорошо были видны красные строчки, но то, что на ней написано, разобрать было невозможно.
Услышав шаги, доносившиеся с лестницы, мистер Ридер поставил цветы обратно в вазу, и когда девушка вошла, уже стоял у окна и смотрел на улицу.
– Спасибо, – сказал он, беря фотографию.
Повернув ее, он увидел на обороте нежное послание.
– Сударыня, мистер Грин сказал, что вы замужем.
– Да, замужем, но уже почти разведена, – коротко ответила она.
– А вы давно здесь живете?
– Около трех месяцев. Это он захотел, чтобы я жила здесь.
Ридер снова посмотрел на фотографию.
– Вы знакомы с констеблем Бернеттом?
Ее щеки слегка порозовели и тут же снова потухли, но это не осталось незамеченным.
– Да, я знаю этого слезливого болвана! – со злостью в голосе воскликнула она, но, сообразив, что, застигнутая врасплох неожиданным вопросом, повела себя не совсем так, как подобает леди, продолжила уже более мягким тоном: – Мистер Бернетт очень сентиментален, а я не люблю сентиментальных людей, тем более что… Ну, вы понимаете, мистер…
– Ридер, – подсказал он.
– Вы понимаете, мистер Ридер, когда девушка обручена и находится в таком положении, как я, подобные проявления внимания не очень-то приятны.
Ридер с интересом рассматривал ее. В том, что она чем-то сильно расстроена, не могло быть сомнений. В области человеческих чувств и того воздействия, которое они производят на внешний вид человека, мистер Ридер являлся почти таким же авторитетом, как великий Мантегацца [3].
– Надо же, чтобы это произошло именно на ваш день рождения! – сочувственно покивал он. – Вдвойне неприятно! Родились вы семнадцатого октября. Вы, разумеется, англичанка?
– Да, я – англичанка, – коротко сказала она. – Родилась в Уолуорте… То есть в Уолингтоне. В Уолуорте я когда-то жила.
– Сколько вам лет?
– Двадцать три, – ответила она.
Мистер Ридер снял пенсне и протер стекла большим шелковым носовым платком.
– Все это очень грустно, – сказал он. – Но я рад, что смог поговорить с вами. Поверьте, я вам искренне сочувствую.
После этого с кислой миной на лице мистер Ридер попрощался и ушел.
Девушка закрыла за ним дверь, увидела, как он, остановившись где-то на середине дорожки, ведущей к калитке, поднял что-то с края клумбы, и, нахмурившись, подумала, зачем этому мужчине среднего возраста понадобилась подкова, которую она вчера вечером выбросила в окно. После того как этот ржавый кусок металла отправился в задний карман мистера Ридера, он в задумчивости продолжил свое странствие в сторону дома садовника, ибо намеревался задать тому несколько вопросов.
Патруль десятого участка как раз выстроился на поверку перед выходом на дежурство, когда мистер Ридер скромно, бочком вошел в комнату для допросов и представился дежурному инспектору.
– Ах да, мистер Ридер, – любезно произнес офицер. – Мы получили записку из канцелярии прокурора. Я, кажется, имел удовольствие работать с вами несколько лет назад над делом о крупной банде фальшивомонетчиков. Так чем я могу вам помочь?.. Бернетт? Да, он здесь.
