Кот, который дружил с кардиналом - Браун Лилиан Джексон (книга жизни .txt) 📗
– Поэтому мы и решили провести день открытых дверей, а плата за вход пойдет в пользу библиотеки. Это идея Полли.
– А если ещё продавать напитки с закусками, то библиотека получит крупный куш. Публика у нас очень любит поесть. – И со свойственным коренным пикаксцам любопытством она поинтересовалась: – А где сегодня Полли?
Ни для кого не было секретом, что наследник имения Клингеншоенов и глава библиотеки проводили уикенды вместе. «Он когда-нибудь на ней женится?» – интересовались мужчины другу друга, сходясь в закусочной «Грозный пёс». «Почему она его на себе не женит?» – эта тема волновала женщин, собиравшихся за чашечкой кофе в уютной закусочной «У Луизы».
– Полли? Она в Локмастере, – ответил Квиллер на вопрос Кэрол. – Уехала на свадьбу. Сын её знакомой библиотекарши решил покончить с холостяцкой жизнью.
– А кто заботится о Бутси? – То, что Полли слишком возится со своим котёнком, тоже было общеизвестным фактом в Пикаксе.
– Сегодня я его накормил и завтра утром пойду подкину что-нибудь ещё, чтобы он не свалился со своих тощих лап, и заодно почищу его посудину. Он ужасный обжора.
– Он ведь ещё растет, – заметила Кэрол.
– Полли обещала быть дома завтра к вечеру. Я узнаю, в чём была невеста, кто поймал её букет и всё такое прочее. Не понимаю, что вы, женщины, находите в свадьбах.
– Не ворчи, Квилл. Типичный старый холостяк!
– По мне так лучше сходить на бейсбол. Представляешь, я не видел Высшей лиги целых четыре года! А ведь болельщиком я стал ещё в Чикаго – чуть ли не с пелёнок.
– Сам виноват. Если хочешь. Ларри с радостью подкинет тебя в Чикаго или Миннеаполис. У нас теперь новая марка – на четверых. А мы с Полли смотались бы за покупками. Или, может, Полли тоже не прочь посмотреть матч?
– Полли – терпеть – не может – бейсбол! – с расстановкой произнёс Квиллер. Как, впрочем, и ходить по магазинам, подумал он, вспомнив её немногочисленные наряды, которые она, как правило, приобретала во время сезонной распродажи в супермаркете Ланспика.
– Мне не послышалось, тут кое-кто распоряжается моими услугами? – В разговор вмешался муж Кэрол.
На первый взгляд чета Ланспик, люди среднего возраста, ничего особенного из себя не представляли. Но благодаря неистощимому запасу энергии оба приобрели репутацию неутомимых общественников и ко всему были прекрасными друзьями и замечательными актерами. Квиллера всегда интересовал вопрос: что они едят на завтрак?
– Ларри, ты великий актер, – сказал Квиллер Ланспику. – Лучший из всех Генрихов Восьмых, каких я когда-либо видел.
– Спасибо, дружище. Знаешь, до чего приятно стать снова худым. Мало того что на мне висел живот Генриха, приходилось ещё мыслить как толстяк. Это не так-то просто! Да ещё эта проклятая борода, от которой зудела вся челюсть. Я сбрил её начисто, едва нынче опустили занавес.
– А Полли понравился спектакль? – осведомилась Кэрол.
– Она в восторге, в особенности от массовых сцен. Потрясающе эффектны! И как тебе удалось организовать этих мальчишек?
– Да, это было нелегко. Нужно было их переодеть в костюмы, заставить тихо стоять за кулисами и по сигналу вывести на сцену. Переодевались они в школе, а в театр мы привозили их на школьных автобусах. Это стоило полжизни! К счастью, Хилари уже ставил «Генриха» и знает, что и как делать. Надо признать, что, будучи его ассистентом, я у него многое почерпнула. – Она повернулась спиной к остальным гостям и, понизив голос, произнесла: – Но как президент клуба и как жена председателя школьного комитета прошу занести в протокол: «Я этого типа не выношу!»
Большинство жителей Пикакса питали острую неприязнь к директору средней школы Хилари Ван Бруку. Виной тому был его ершистый характер и несносное самомнение. У всех вызывал возмущение даже чёрный свитер с высоким воротником, который директор почти никогда не снимал. Свитер вместо положенной администратору белой рубашки с галстуком! В глазах жителей Мускаунти это ни в какие ворота не лезло. Но наибольшее раздражение вызывал его неизменный успех в любом деле, каким бы никчемным оно ни казалось директорам других школ, родителям и учителям.
Впрочем, поносить Ван Брука было делом привычным и любимым. Красотой он не блистал, и за спиной его называли Лошаком. Тем не менее его способности и уверенность в себе внушали уважение. Только благодаря его уму и блестящей репутации школьного администратора Театральный клуб разрешил ему поставить пьесу, считавшуюся чересчур нудной, да ещё на сцене, которая была слишком мала для занятых в ней персонажей. Теперь же «Генрих Восьмой» вошёл в историю как очередной успех Лошака.
– Да, – неохотно признал Ларри, понизив голос, – эта бестия опять добился своего! Билеты так хорошо разошлись, что у нас кое-что даже осталось. Знаешь, зал был набит до отказа одноклассниками, родственниками и друзьями ребят из массовок. – Он огляделся, проверяя, нет ли поблизости директора, и театральным шёпотом продолжил: – Но он сделал две стратегические ошибки. Определенно ему не нужно было играть самому кардинала Булей и, уж конечно, ни к чему было приглашать на роль Екатерины актрису из соседнего округа. У нас полно своих талантов.
– А что стряслось с королевой? – полюбопытствовал Квиллер, окинув взглядом присутствующих. – Что-то её здесь не видно.
– Она уехала, как только опустился занавес, – ответила Кэрол. – Наскоро сняла грим и даже ни с кем не попрощалась.
– Боюсь, по отношению к ней мы были не слишком радушны, – отметил Ларри. – Правда, её пригласили на сегодняшнюю вечеринку, рассказали, как сюда добраться, и она даже записала адрес. Я думал, она объявится. Дом у неё в Локмастере, а до него шестьдесят миль, так что можно ей простить.
Кэрол сжала локоть мужа:
– Как ты находишь амбар, милый?
– Просто фантастика! В каком состоянии он был вначале, Квилл?
– В принципе, довольно прочный, но загажен до безобразия. Долгие годы он служил пристанищем для птиц, кошек, летучих мышей и скунсов. Фран повесила эти немецкие гравюры, как бы извиняясь за то, что пришлось выселить летучих мышей. – Он указал на четыре оправленные в рамки гравюры работы 1824 года, на которых были изображены рукокрылые животные.
– Ты, Квилл, должен непременно сфотографировать амбар для журнала.
– Да, я был бы не прочь, если фотографию поместят в журнале, – ради Денниса. Фран тоже пришлось немало повозиться с подбором и расстановкой мебели, если учесть, что такому клиенту, как я, трудно угодить. Из Локмастера скоро приедет Джон Бушленд и на всякий пожарный щёлкнет несколько кадров. Любопытно, как все это будет выглядеть на плёнке.
– Неужто у нас не нашлось своего хорошего фотографа? – язвительно спросил Ларри. Ревностное соперничество между Пикаксом и Локмастером длилось уже больше века.
– Но такого таланта и оснащения, как у Буша, нет ни у кого.
– Ты прав. Он умница, – согласился Ларри.
– Последний раз зову на пиццу, – раздался чей-то громкий голос и гости ринулись на кухню – все, кроме Хилари Ван Брука. Директор пережидал всеобщий исход в стороне. Среди этой «богемы» он в своём вельветовом, бутылочного цвета в крапинку пиджаке и красном свитере казался франтом. Ссутулившись и засунув руки в карманы, Ван Брук с мрачным выражением и без того постного лица, казалось, критически изучал рубленый и сколоченный деревянными гвоздями каркас здания, конструкцию камина, гравюры с изображениями животных и наборную кассу, ячейки которой были наполовину заполнены металлическими, на деревянном основании, печатными формами.
Директор стоял перед сосновым, высотой в семь футов, платяным шкафом.
– Это шифоньер из Пенсильвании немецкой работы приблизительно середины прошлого века, – приблизившись, произнёс Квиллер.
– Скорее австрийской, – подхватил директор. – Видите первоначальную раскраску декора? Она была содрана и восстановлена, что, как вы, вероятно, знаете, значительно понизило её ценность.
Если б только мать Денниса могла опровергнуть это заявление! Ван Брук произнёс его даже не взглянув на своего слушателя. Во время разговора Ван Брук имел привычку блуждать глазами по сторонам, что приводило собеседника в замешательство. Изображая сдержанное восхищение, Квиллер сказал:
