И быть подлецом - Стаут Рекс (прочитать книгу txt) 📗
– С каких пор вы возглавляете полицию?
Большой руководитель всегда должен поступать именно так – брал быка за рога.
Вульф, отвязавшись от Саварезе, подошел к своему креслу и устроился в нем. Я думаю, что, когда он двигается, внимание людей приковано к нему не только из-за его габаритов, которые безусловно впечатляющи, но также из-за манер. В человеке возникает сразу настороженность и удивление. М ожидают, что он будет неуклюжим и неповоротливым, но это не так. Не успевает человек оглянуться, как Вульф уж сидит в своем кресле, и в нем нет ничего неуклюжего. Все его движения точны, скоординированы и полны значения.
Он посмотрел на часы, которые показывали без двадцати двенадцать, и обратился к присутствующим:
– Уже поздно, не правда ли? Затем он ответил президенту «Хай спота» .
– Давайте не будем устраивать перебранку, мистер Андерсон. Вас ведь не тащили сюда силой, не так ли? Вас привели сюда озабоченность или любопытство. В любом случае вы не уйдете, пока не услышите то, что я должен сказать. Поэтому почему бы вам не сесть и не послушать? Если вам хочется быть сварливым, подождите, пока вы не узнаете, о чем надо препираться. Так будет лучше.
Вульф посмотрел на остальных.
– Впрочем, я все же отвечу на вопрос мистера Андерсона, несмотря на то что он носил явно риторический характер. Я далек от того, чтобы руководить полицейским управлением. Не знаю, что вам сказали, когда просили прийти сюда, но, наверное, вы знаете, что мои слова не подкреплены официальной властью, поскольку я ее не имею. Мистер Крамер. Правильно, мистер Крамер?
Инспектор, сидевший в углу дивана, кивнул:
– Они это понимают.
– Хорошо. В таком случае вопрос мистера Андерсона был не столько риторическим, сколько глупым. Я должен…
– У меня вопрос, – раздался резкий голос.
– Да, мистер Медоуз. Задавайте.
– Если все это неофициально, что случится с записями, которые делает Гудвин?
– Это зависит от того, чем окончится наша встреча. Они могут так и не покинуть этого дома и окончат свою жизнь в папке в шкафу. Не исключено, что они будут расшифрованы и предоставлены в суд в качестве свидетельства.
Советую вам сесть, мистер Саварезе. Мне удобнее, когда все сидят.
Вульф переместил свой центр тяжести. Первые десять минут, которые он проводит в кресле, он всегда двигается, чтобы устроиться поудобнее.
– Надо признать, что я нахожусь в очень уязвимой позиции – слегка раздраженно сказал он. – Я сказал мистеру Крамеру, что, когда он покинет этот кабинет, то захватит с собой убийцу. Но хотя я знаю, кто убийца, ни у меня, ни у кого-нибудь другого нет ни малейших доказательств. Тем не менее…
– Подождите минуту, – прорычал Крамер.
Вульф покачал готовой.
– Очень важно, мистер Крамер, чтобы все было неофициально. До тех пор пока я не дойду до определенной точки, если я когда-нибудь до нее дойду.
Поэтому прошу вас вообще ничего не говорить. – Вульф посмотрел в другую сторону. – Я думаю, будет лучше всего, если я Объясню, как я установил личность убийцы. Кстати, здесь есть один интересный момент. Хотя я был близок к догадке, окончательно мне все стало ясно только два часа назад, когда мистер Гудвин сообщил мне, что взамен «Хай спота» на место спонсора претендовало шестнадцать кандидатов. Это развеяло все сомнения.
– Прошу вас – выпалил Нэт Трауб. – Давайте оставим интересные моменты и перейдем к делу. – Вам следует быть терпеливым, сэр, – неодобрительно Сказал ему Вульф. – Я не только докладываю, я выполняю работу. Будет ли убийца арестован, предстанет ли он перед судом и получит ли он по заслугам – все это зависит от того, как я проделаю эту работу. Нет никаких доказательств, и, если сейчас, сегодня вечером, я из вас их не вытяну, возможно, их вообще никогда не будет. В течение расследования и для меня, и для полиции проблема заключалась в том, по не существовало никаких прямых улик. Когда идет охота за убийцей, столь хорошо замаскированным, как этот, необходимо для начала расчистить путь от всех неопределенностей.
Но это очень сложно сделать, если не ясно, в каком направлении двигаться.
На сей раз не было никаких прямых указаний на такое направление, и, честно говоря, я начал Сомневаться. появятся ли они. Я сомневался до вчерашнего утра, когда этот кабинет посетили мистер Андерсон и мистер Оуэн. Они указали мне направление.
– Вы лжец, – заявил Андерсон.
– Знаете что, – Вульф поднял ладонь, – когда-нибудь, сэр, вы попадете не на тот поезд, поскольку попытаетесь сесть в свой до того, как он пришел. Как вы можете знать, лгу я или нет, когда понятия не имеете, что я хочу сказать. Вы пришли сюда, дали мне чек на полную сумму моего гонорара и сказали, что больше не являетесь моим нанимателем. Вы также сказали, что не являетесь больше спонсором программы мисс Фрейзер. В качестве причины такого шага вы сослались на то, что не можете допустить, чтобы общественное мнение ассоциировало ваш продукт с шантажом, потому что шантаж – это грязно и вызывает у людей отрыжку, а здесь не обошлось без шантажа. Я правильно излагаю?
– Да, но…
– Здесь все «но» говорю я. После того как вы ушли, я просидел в этом кресле двенадцать часов, прерываясь только для того, чтобы поесть, и думал о вас. Если бы я знал тогда, что до конца дня шестнадцать компаний будут рваться на место «Хай спота», я пришел бы к заключению гораздо раньше чем за двенадцать часов. Но я этого не знал. Я думал над вопросом, что с вами произошло. Для вас настолько важна реклама, что вы даже предприняли поездку сюда, чтобы со мной сфотографироваться. И вдруг неожиданно вы убегаете, как миловидная девушка, испугавшаяся оспы. Почему?
– Я говорил вам…
– Я знаю. Но меня это объяснение не удовлетворило. При внимательном рассмотрении оно оказалось слишком неубедительным. Я не предлагаю, чтобы вы выслушали весь ход моих мыслей в эти двенадцать часов, но первое, что я сделал, – это отмел ваши аргументы. Тогда что же за этим стояло? Я рассмотрел все возможные обстоятельства и все приемлемые комбинации. Я предположил, что вы и есть убийца и боитесь, что я об этом разнюхаю, что вы не убийца, а шантажист: что вы сами невиновны, но знаете, кто этот злоумышленник или злоумышленники, и не хотите назвать их имена. Я выдвинул тысячу других предположений. Рассматривая их, я принимал во внимание и то, что знаю о вас: ваше положение, послужной список, темперамент, характер.
Только одно предположение удовлетворило меня полностью. Я пришел к заключению, что вы каким-то образом убедились: что кто-то, близко связанный с программой, спонсором которой вы являетесь, совершил убийство и есть вероятность, что этот факт будет раскрыт. Более того, я пришел к выводу, что этим человеком не могут быть мисс Коппел, мисс Венс, мистер Медоуз или мистер Стронг, и уж конечно, не мистер Саварезе. Вас заботит общественное мнение, а для общественного мнения эти люди не имеют никакого значения.
Мисс Фрейзер – это программа, а программа – мисс Фрейзер. Это могла быть только она. Вы знали или думали, что знаете, что мисс Фрейзер убила Орчарда и, возможно, также мисс Пул, и вы постарались отойти от нее как можно дальше и как можно быстрее. Судя по вашему лицу, вам не нравится то, что я говорю.
– Да, не нравится, – холодно сказал Андерсон. – Я думаю, вы тоже будете не в восторге, когда я выскажусь. Вы закончили?
– Боже мой, нет. Я только начал. Как я уже сказал, я пришел к такому заключению, но ликования это не вызвало. Что мне было делать с этим?
Конечно, у меня был аргумент, который я мог бы применить против вас, но мне казалось, что будет не умным идти таким путем. Поэтому я начал поиск других подходов. Должен признать, что тот, с которого я решил начать, был слабым и даже не совсем правильным. Но это было сегодня утром во время завтрака, еще до того, как я закончил пить кофе и оделся, а мистер Гудвин был в Беспокойном состоянии, и мне нужно было дать ему какую-нибудь работу. Я также предложил мистеру Крамеру создать у всех впечатление, что есть доказательства того, что мисс Венс шантажировали, она находится под подозрением и в любой момент может быть обвинена в убийстве. Есть шанс, думал я, что суровая угроза мисс Венс, симпатичной молодой женщине, может заставить кого-то разговориться.
