Остров тридцати гробов - Леблан Морис (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗

Полный колебаний и тревоги, не понимая, с кем он имеет дело, Ворский осведомился:

— Кто вы? Почему вы здесь? Как вы сюда попали?

И, поскольку собеседник удивленно уставился на него, Ворский добавил уже резче:

— Отвечайте, кто вы такой?

— Кто я такой? — повторил хриплым и дрожащим голосом старик. — Стало быть, кто я такой? Клянусь Тевтом, божеством галлов, он еще спрашивает! Так ты меня не узнаешь? Ну-ка вспомни: Сегенаг, а? Помнишь? Отец Веледы? [9] Добряк Сегенаг, почтенный судья у редонцев, о котором Шатобриан говорит в первом томе своих «Мучеников»? А, я вижу, ты что-то начинаешь припоминать.

— Да что это вы несете? — вскричал Ворский.

— Ничего я не несу! Просто объясняю, почему я здесь и какие печальные события привели когда-то меня сюда. Оскорбленный скандальным поведением Веледы, которая согрешила с мрачным Евдором [10], я подался, как теперь говорят, в трапписты [11], то есть блистательно сдал экзамен на друида. Потом, после кое-каких шалостей — сущая безделица, право, — загулов в столице, где меня привлекали «Мабиль» [12], а позже «Мулен-Руж» [13], мне пришлось согласиться на это место — тихое и спокойное, как видишь, — место хранителя Божьего Камня. Короче, я попал в глубокий тыл.

С каждым словом старика беспокойство и ошеломление Ворского росли. Он решил посоветоваться со своими спутниками.

— Да проломите вы ему голову, говорю вам, — настаивал Конрад.

— А ты как думаешь, Отто?

— Думаю, нужно быть поосторожнее.

— Вот именно, нужно быть поосторожнее.

Но Старый Друид услышал последние слова. Опершись на палку, он встал и воскликнул:

— Что это значит? Быть со мною поосторожнее? Ничего себе! Значит, по-вашему, я враль? Ты что, не видел моего топорика со свастикой на рукоятке? А свастика — это кабалистический знак солнца, вот так. А это, по-твоему, что такое? — Старик указал на свои четки из морских ежей. — Кроличий помет, что ли? Ну вы и наглецы! Назвать кроличьим пометом яйца змеи, «которым она придает форму своею слюной и пеной и которые потом вместе с шипением выбрасывает в воздух». Это сказал Плиний, не кто-нибудь! Надеюсь, ты не считаешь, что Плиний тоже враль? Ну ты и тип! Быть со мною поосторожнее, когда у меня целая куча дипломов друида, патентов, аттестатов, свидетельств, подписанных Плинием и Шатобрианом! Какая наглость! Да где ты найдешь такого Старого Друида, как я, — настоящего, из тех времен, с патиной лет и вековой бородой? Я враль? Я, знающий как свои пять пальцев все древние обычаи и традиции? Хочешь, я станцую тебе пляску Старого Друида — ту, какую танцевал перед Юлием Цезарем? Хочешь?

И, не дожидаясь ответа, старик отбросил свою клюку и принялся с необычайной ловкостью откалывать неистовые и фантастические коленца. Зрелище было невероятно комичное: согбенный старик подпрыгивал и вертелся, размахивал руками, выкидывал ноги из-под хитона то вправо, то влево, борода его повторяла все повороты тела, а хриплый голос объявлял па одно за другим:

— Шаг Старого Друида, или отрада Юлия Цезаря! Оп!.. Танец священной омелы, в просторечии называемый просто па-д'омела!.. Вальс змеиных яиц на музыку Плиния… Оп! Оп! Что за линия!.. «Ворская», или «Танго Тридцати Гробов»!.. Гимн алого пророка! Аллилуйя! Слава пророку!

Старец еще несколько минут продолжал свои неистовые прыжки, потом вдруг резко остановился перед Ворским и без тени улыбки сказал:

— Ладно, хватит болтать. Поговорим серьезно. Мне поручено вручить тебе Божий Камень. Теперь, когда я тебя убедил, ты готов получить товар?

Трое сообщников вконец оторопели. Ворский не знал, что делать, будучи не в силах понять, что это за дурацкая личность.

— Да отстаньте вы от меня! — со злостью вскричал он. — Чего вам надо? Чего вы хотите?

— Как это — чего я хочу? Да я же только что сказал: вручить тебе Божий Камень.

— Но по какому праву? Кто вас уполномочил?

Старый Друид закивал головой.

— А, теперь я понял. Все идет не так, как ты предполагал. Ты ведь явился сюда трепещущий, гордый и счастливый, что сделал свое дело. Ну посуди сам: за тобой — начинка для тридцати гробов, четыре распятые женщины, кораблекрушения, руки по локоть в крови, полные карманы злодейств. Это ведь все не шуточки, и ты ждал торжественного приема с официальной церемонией, звуками фанфар, античным хором, процессией священников, ученых и бардов с дароносицами в руках, человеческих жертвоприношений, — короче, всяких фиглей-миглей, настоящих галльских увеселений! А вместо этого — какой-то дурацкий Старый Друид, который дрыхнет в углу и напрямик предлагает тебе принять товар. Какой провал, судари мои! Но что поделаешь, Ворский! Каждый делает, что может, и в соответствии со средствами, которыми располагает. Я в золоте не купаюсь и уже потратил на тебя, если не считать платы за стирку нескольких белых хитонов, тринадцать франков сорок сантимов, которые отдал за бенгальские свечи, фонтаны пламени и ночное землетрясение.

Внезапно все поняв, Ворский содрогнулся.

— Что такое вы говорите? Как? Это были…

— Ну конечно, это был я! А ты кого бы хотел! Святого Августина? Или ты ожидал божественного вмешательства и решил, что вчера вечером боги послали на остров архангела в белом хитоне, чтобы тот проводил тебя к дубу с дуплом? Право, Ворский, это уж слишком.

Ворский сжал кулаки. Значит, человек в белом, за которым он носился накануне, — не кто иной, как этот обманщик!

— Ну вот что! — прорычал он. — Я не очень-то люблю, когда мне дурят голову!

— Дурят голову? — воскликнул старик. — Хорошенькое дело! А кто вчера гонял меня, словно дикого зверя, так что я чуть дух не испустил? А кто всадил две пули в мой хитон номер один? Ну ты и субчик! Впредь мне наука — не валять дурака.

— Ну хватит, хватит, — проговорил вконец измученный Ворский. — Довольно! Последний раз спрашиваю: чего вам от меня нужно?

— Я уже устал тебе объяснять. Мне поручено передать тебе Божий Камень.

— Кем поручено?

— Да понятия не имею! Просто я всегда знал, что в один прекрасный день на Сареке появится некий Ворский, немецкий принц, который сразит тридцать жертв, и когда тридцатая испустит последний вздох, я должен буду дать сигнал. Ну и поскольку я обязан был выполнить это поручение, я подготовил все, что нужно: купил в Бресте в скобяной лавке две бенгальские свечи по три франка семьдесят пять сантимов штука и несколько превосходных петард, в назначенный срок залез на свой наблюдательный пункт со свечой наготове. Когда ты проорал с дерева: «Она умерла! Она умерла!» — я решил, что момент настал, зажег бенгальские свечи и с помощью петард устроил землетрясение. Вот и все. Теперь ты все знаешь.

Сжав кулаки, Ворский двинулся на старика. Многословие Старого Друида, его несокрушимое спокойствие, краснобайство, насмешливый тон — все это вывело Ворского из себя.

— Еще одно слово, и я тебя прикончу! — заорал он. — С меня хватит!

— Тебя зовут Ворский?

— Да, и что дальше?

— Ты немецкий принц?

— Да, да, и что же?

— Ты сразил тридцать жертв?

— Да, да, да!

— Стало быть, ты тот, кто мне нужен. Я должен вручить тебе Божий Камень и вручу, чего бы мне это ни стоило. Я таковский! Можешь теперь подавиться своим волшебным камнем!

— Да плевать я хотел на Божий Камень! — затопав ногами, взвился Ворский. — И на тебя мне плевать! Никто мне не нужен. Божий Камень! Да он уже у меня!

— Ну-ка покажи.

— А это, по-твоему, что? — осведомился Ворский, доставая из кармана шарик, найденный в ручке жезла.

— Это? — с удивлением переспросил старик. — Откуда ты это выудил?

— Из ручки скипетра, которую мне пришло на ум отвинтить.