Дело смеющейся гориллы - Гарднер Эрл Стенли (бесплатная регистрация книга .txt) 📗

– Защита может задавать вопросы, – сказал Бергер.

– Вы произвели осмотр шкур животных с целью выяснить, нет ли на них капель крови?

– Да.

– Зачем это было сделано?

– Это было сделано по требованию окружного прокурора.

– Чтобы сэкономить время, – сказал Гамильтон Бергер, – я хочу заявить суду и защите, что мой следующий свидетель, патологоанатом, установил, что характер ран, нанесенных Бенджамину Эддиксу, был таков, что кровь неизбежно должна была брызнуть из первой же нанесенной ему в шею раны, которая оказалась смертельной, и что кто бы ни нанес эту рану, он обязательно должен был оказаться забрызган кровью.

– Понятно, – кивнул Мейсон, – продолжайте.

– У меня все, – сказал Бергер, – можете продолжать перекрестный допрос.

– Ни на одной из этих горилл не было никаких следов крови?

– Нет. По крайней мере, на шкурах. У одной из горилл были кровавые пятна. Не брызги, а пятна, кровь сочилась из пореза у нее на ступне. Очевидно, она поранила ногу, наступив на острый осколок стекла.

– Откуда вам это известно?

– Потому что я извлек из раны кусок стекла. Осколок игольчатой формы, вонзившийся в ступню гориллы.

– И где этот кусочек стекла?

– О, это был обыкновенный осколок. Я не знаю, куда он потом делся.

– Вы сами извлекли его из ступни гориллы?

– Да.

– Это болезненная процедура?

– Гориллу в тот момент усыпили. Чтобы облегчить поимку, животным дали фрукты с сильнодействующим снотворным. Я обнаружил горилл в крайне возбужденном состоянии. Дикие сторожевые псы устроили суматоху, гориллы были очень возбуждены. Вой сирен, собачий лай и другие необычные звуки, полностью изменившие привычную для них обстановку, сознание того, что они нарушают установленный порядок…

– Откуда им это было известно? – спросил Мейсон.

– Они были выпущены из клеток. У горилл очень развит интеллект. Они знают, когда им полагается сидеть в клетке, и понимают, что оказались на свободе при обстоятельствах, нарушающих установленный порядок.

– У меня все, – сказал Мейсон.

Бергер повернулся к судье:

– А теперь мы вызываем в качестве свидетеля Мортимера Эрши.

Эрши встал на свидетельское место и показал под присягой, что примерно за две недели до убийства Бенджамин Эддикс запланировал провести крупную деловую операцию. Подробности этой операции были известны только самому хозяину. Свидетелю были известны только некоторые детали, но он абсолютно ничего не знал о намерениях Эддикса. Эддикс, по своему обыкновению, сохранил в тайне все, касавшееся цели и суммы сделки.

Поздно вечером во вторник, накануне убийства, Эддикс вызвал Натана Фейллона и Мортимера Эрши на совещание. Он сообщил им, что хотел бы составить новое завещание, которое впоследствии собирается оформить по установленным законом правилам, или, как он выразился, «со всеми этими юридическими штучками», а в данный момент, поскольку он хочет, чтобы у него в доме все было в полном порядке, он написал вот это временное завещание.

– Он сообщил вам условия завещания?

– Нет, сэр. Не сообщил ничего, кроме того, что чувствует себя виноватым перед Джозефиной Кэмптон за несправедливые обвинения в ее адрес и что в связи с находкой, столь драматичным образом доказавшей ее невиновность, хотел бы завещать ей определенную сумму.

– Упоминалось ли в вашем разговоре, какую именно сумму он решил ей завещать?

– Нет, только то, что он собирался это сделать.

– Кроме этого, сообщил ли он вам еще что-нибудь о содержании завещания?

– Нет, сэр. Не сообщил. Он просто сказал нам, что хочет обратить наше внимание на составленное им новое завещание: что оно написано им собственноручно и что он поручает мне положить его в надежное место с другими бумагами. Он положил завещание в конверт, заклеил его и попросил мистера Фейллона и меня расписаться на обратной стороне.

– И вы это сделали?

– Да, сэр.

– Вы оба?

– Да, сэр.

– Что было потом?

– В среду мы, как обычно, отправились собирать деньги для мистера Эддикса.

– Что вы имеете в виду?

– Банковские чеки были оформлены на имя мистера Эддикса. Другие были выписаны на мое имя, некоторые на имя Натана Фейллона. Мы отправлялись с этими чеками на дальние окраины, в банки, с которыми поддерживали деловые отношения, и превращали чеки в наличные.

– Какая сумма была у вас, когда вы вернулись в среду вечером?

– Я не вернулся в тот вечер. Я остался у друзей в Санта-Барбаре. Мне сообщили о смерти мистера Эддикса примерно в семь утра в четверг. Я немедленно выехал в «Стоунхендж» и связался с властями, а затем с поверенным мистера Эддикса из конторы «Хардвик, Карсон и Реддинг».

– И вы получили какую-то сумму денег по некоторым из этих чеков?

– У меня было чуть больше восьмидесяти пяти тысяч долларов.

– Наличными?

– Да, сэр.

– Вы вручили эти деньги мистеру Хардвику?

– Да, сэр.

– Я полагаю, вы можете начинать перекрестный допрос, – сказал Гамильтон Бергер и пояснил судье: – Я вызвал этих свидетелей, ваша честь, только для того, чтобы суд мог составить более полное представление о сложившейся ситуации.

– Очень хорошо, – согласился судья Манди.

Мейсон улыбнулся Мортимеру Эрши:

– Правильно ли я вас понял, мистер Эрши, что ваша поездка для пополнения наличности отнюдь не была чем-то необычным?

– Да, вы абсолютно правы.

– Мистер Эддикс, когда был жив, часто посылал вас в такие поездки?

– Часто. Да, сэр.

– Куда шли наличные?

– Я полагаю, что почти в каждой операции, которую проводил мистер Эддикс, то есть в каждой крупной операции, данные финансовой отчетности, вероятно, не соответствовали действительности.

– В чем именно заключалось несоответствие?

– Я полагаю, что данные занижались.

– И что происходило потом?

– Полагаю, что какая-то часть наличности оставалась у мистера Эддикса, но я не уверен в этом.

– Мы считаем необходимым указать на то, – вмешался Гамильтон Бергер, – что мистер Эддикс занимался весьма сложными деловыми операциями, которые, как выясняется, осуществлялись с грубыми нарушениями закона.

– Не могли бы вы разъяснить более определенно, что вы имеете в виду? – спросил свидетеля Мейсон.

– Ну, например, если мистер Эддикс покупал нефтяное месторождение за сто тысяч долларов, он указывал в соглашении, что пятьдесят тысяч долларов будут выплачены позднее, а двести пятьдесят тысяч долларов должны быть выплачены наличными, то есть общая сумма составляет триста тысяч долларов.

– Но триста тысяч долларов он на самом деле не платил?

– Ну, в данном случае я, естественно, рассуждаю на чисто умозрительном примере.

– Я понимаю, продолжайте.

– Обычно при такой сделке он платил, к примеру, пятьдесят тысяч долларов наличными, и это с теми пятьюдесятью тысячами, которые он должен был выплатить позднее, и составляло как раз сто тысяч долларов.

– Но в документах указывалось, что сделка заключена на сумму в триста тысяч долларов? Я правильно понял?

– Да, сэр.

– С какой целью это делалось?

– Я не знаю, сэр, ничего, кроме того, что в таких сделках он подписывал документы, в которых указывалась значительно большая сумма, чем была уплачена на самом деле.

– А как насчет уплаты налогов его партнерами по заключенным контрактам?

– Я полагаю, сэр, что они в своей отчетности указывали именно сто тысяч долларов, хотя в письменном соглашении могла быть и другая цифра. Довольно часто происходили неприятности из-за расхождений в налоговых декларациях.

– Другими словами, если сформулировать проще, Бенджамин Эддикс пытался надуть налоговое управление?

Эрши помедлил, потом произнес:

– Мне кажется, нет, мистер Мейсон. Я тоже так сначала думал. Позднее я пришел к выводу, что здесь дело в другом.

– И в чем же?

– Я думаю, мистер Эддикс был в свое время женат. Я полагаю, что жена его жива и они не развелись. Я думаю, дело в том, что по законам нашего штата все состояние, приобретенное мистером Эддиксом, могло быть объявлено совместным имуществом, если бы женщина, являвшаяся его законной женой, захотела этого. Таким образом, мистер Эддикс так вел свои дела, что в документах фигурировала сравнительно небольшая прибыль. То есть он в случае чего мог оспорить размер совместной собственности, в отличие от его личной собственности.