Лучше умереть! - де Монтепен Ксавье (книги бесплатно без .txt) 📗
— Давно это было?
— Двадцать один год назад.
— В то время я еще не жила в Жуаньи, — сказала консьержка. — Но когда я познакомилась с вдовой Фреми, она давно уже не брала детишек на воспитание, с ней жил только ее сынок-шалопай; но если родители действительно не явились за младенцем, вам несложно узнать, что с ним стало.
— А как? — порывисто воскликнула Жанна.
— Матушка Фреми, не получая больше денег и желая отделаться от ребенка, обратилась к властям, а те распорядились отправить его куда-нибудь. Обратитесь в мэрию или в супрефектуру… Там вам все и скажут…
«Мэрия! Супрефектура! Власти! — в отчаянии думала несчастная мать. — Здесь, как и в Шеври, ничего не узнаешь, не выдав себя, меня же спросят, с какой стати мне понадобился этот ребенок!»
Консьержка смотрела на Жанну с любопытством.
— Вы как будто не поняли… — сказала она.
— Простите, сударыня; я вам очень признательна и тотчас же последую вашему совету. Спасибо, вы были очень любезны, и простите за беспокойство.
Жанна вышла. Ни в мэрию, ни в супрефектуру она, естественно, идти и не думала, а собиралась порасспрашивать соседей, полагая, что кому-то из них что-то может быть известно. Поэтому она пошла по соседним домам, всем подряд задавая интересующие ее вопросы. Ответы повсюду были одинаковы: не помнят… не знают, о ком речь.
Отчаявшись и потеряв надежду, она решила, что все кончено. Где же дочь, как ей отыскать ее? Про Жоржа было хотя бы известно, что он в Париже; по крайней мере, у нее были все основания так думать; значит, нужно буквально прочесать весь город. Она села в ночной поезд, проходящий через Жуаньи, и еще до рассвета прибыла в Париж — разбитая, подавленная, но готовая вновь взяться за поиски, не обращая внимания ни на какие препятствия. В пути, основательно поразмыслив, она наметила линию поведения.
«Что же я буду делать, оказавшись в Париже? В меблированных комнатах я поселиться не могу — там документы потребуют. Поездки в Шеври и Жуаньи обошлись недорого. Оставшихся денег хватит, чтобы снять где-нибудь под самой крышей мансарду и купить железную кровать и стул. Назову домовладельцу какое угодно имя и буду искать работу».
В Париже, в поисках жилья, никак не находя ничего достаточно дешевого, она дошла до улицы Сены. Там в глаза ей бросилась табличка: «Сдается маленькая комната с кабинетом». Окинув взглядом весьма непритязательное здание, Жанна подумала, что жилье в нем не может стоить дорого. Подойдя к помещению консьержки, она спросила:
— Сударыня, у вас сдается комната?
— Да, комната и кабинет, на седьмом этаже… Сто сорок франков.
— Можно посмотреть?
— Конечно. Помещение свободно. Сейчас я вас провожу.
— Меня это устраивает, — сказала беглянка, осмотрев комнату. — Я из деревни, хочу остаться в Париже, поэтому нет смысла тратить деньги на гостиницу. Я хотела бы въехать сегодня же. С мебелью я быстро управлюсь.
— Как вам угодно. Только предупреждаю: у нас платят вперед.
— А я сейчас и заплачу.
— Вот и хорошо. Хозяин разрешил мне подписывать бумаги вместо него. Так что я вам сразу же и квитанцию выдам.
Жанна отсчитала тридцать пять франков и получила квитанцию, выписанную на имя Лиз Перрен — так она назвалась. Сверх того, в качестве чаевых, она выложила пятифранковую монету, что тотчас же обеспечило ей расположение консьержки.
— Бегите покупайте все, что вам нужно… — сказала та, — я помогу вам устроиться.
— А где здесь можно купить подержанную мебель?
— Совсем рядом, на улице Жако, слева.
Беглянка отправилась в указанном направлении и по очень скромной цене приобрела самое необходимое. Возвращаясь в свое новое жилище, она зашла в дешевый магазинчик, где продавалось все подряд, и почти за бесценок купила немного белья и кое-какую одежду. К четырем часам жалкая мебель уже была расставлена по местам, а в угольной печке пылал огонь. Решив подсчитать, на. какие средства ей теперь придется существовать, Жанна высыпала содержимое кошелька и убедилась, что жить ей почти не на что.
«Если я не хочу в самое ближайшее время умереть от голода, — подумала она, — нужно быстро найти работу».
Она вышла, намереваясь где-нибудь поесть, и, сразу же вернувшись, улечься спать. Шагах в пятидесяти от дома она увидела винную лавочку, над которой красовалась вывеска: «Привал булочников».
Жанна вошла.
Усердно работая, Люсьен Лабру дожидался дня, когда наконец по рекомендации Жоржа лично предстанет перед миллионером-промышленником, который ни в чем не может отказать своему адвокату. Следуя совету товарища, он никому ни слова не говорил о своих планах — за исключением Люси, да и той не назвал имени человека, на работу к которому рассчитывал попасть.
Впрочем, Люси это имя и не интересовало. Главным для нее было то, что работу он нашел, а значит, и свадьба уже не за горами. Видя, что жених перестал грустить, девушка повеселела и стала еще энергичнее работать. В тот самый момент, когда Люси закончила первую половину той весьма тонкой работы, которую доверила ей госпожа Опостин, было девять часов утра.
«Времени у меня хватит только на то, чтобы быстренько позавтракать, — размышляла она, — а иначе я рискую вообще остаться без завтрака. После примерки — а она непременно затянется, ведь, судя по всему, на эту клиентку угодить непросто, — нужно забежать в мастерскую за мелочами и показать заодно сметанное платье госпоже Опостин».
Люси разожгла стоявшую в смежном с ее комнатой ка-бинетике плитку и разогрела остатки вчерашнего ужина.
— Ах! — спохватилась она. — У меня же хлеба нет! Разносчица не принесла. Наверное, оставила у консьержки.
Она спустилась вниз с седьмого этажа, открыла дверь привратницкой и спросила:
— Госпожа Доминик, наверное, разносчица у вас оставила мою двухфунтовую булку?
— Нет, госпожа Люси.
— Ну и дела!
— Заходите… холодно ведь. Не принесла она ни вашей булки, ни моей. Совершенно невозможная у нас с вами булочная; никогда нельзя рассчитывать на то, что все будет как положено. Вечно выгоняют разносчиц из-за всякой ерунды.
— Да! Это и в самом деле невыносимо! — согласилась Люси. — Никогда не приносят хлеб вовремя!
В этот момент какая-то светловолосая девица, высокая, тощая и некрасивая, постучала в дверь привратницкой. В руках она держала четыре разные булки.
— Вот и разносчица! — сказала Люси. — И опять новая!
— А! Прекрасно, — воскликнула консьержка, — наконец-то! Из вашей булочной, похоже, вовсе скоро хлеб приносить перестанут. Ну и лавочка у вас! Давно бы мне пора подыскать другую!
— Я, что ли, виновата? — хмуро буркнула девица. — я только заменяю сегодня вашу разносчицу, ее позавчера с работы выгнали, и совсем не знаю, что кому нести… И вообще это не моя работа… Хозяйка ищет уже разносчицу… А у меня совсем другие обязанности.
— Значит, в ближайшие несколько дней хлеб нам, надо полагать, приносить будут после полудня!
Люси быстренько поднялась к себе, позавтракала за каких-нибудь четверть часа и отправилась по адресу, данному ей госпожой Огюстин, — в особняк на улице Мурильо.
Мэри Арман последнее время чувствовала себя гораздо хуже. Раздиравшие грудь приступы кашля участились и с пугающей настойчивостью становились все длиннее. Болезненное состояние сделало и без того капризный характер Мэри совсем неровным. Внезапные нервные вспышки сменялись долгими часами слабости и депрессии. И тогда Мэри впадала в безысходную грусть. Слезы сами лились у нее из глаз. В такие моменты она становилась очень нежной, ее охватывала жалость ко всем обездоленным, и она говорила себе:
«Я богата… И должна творить добро… Много-много добра…»
Именно в таком расположении духа она и пребывала, когда ей сообщили, что пришла девушка от портнихи. Хоть какое-то развлечение. Мэри приказала немедленно ее пригласить и встретила с самым любезным видом.
