Ради Елены - Джордж Элизабет (читаем полную версию книг бесплатно txt) 📗
ГЛУСТ размещался в подвале библиотеки Питерхаус-Колледжа, рядом с университетским центром подготовки специалистов, в самом начале Литтл-Сент-Мери-лейн, и всего в двух кварталах от Куинз-Колледжа, где жил Гарет Рэндольф. Помещения ГЛУСТа скучились в самом конце низкого коридора, освещенного двумя яркими круглыми лампами. В ГЛУСТ можно было попасть через зал Лаббока на первом этаже библиотеки и с улицы, с торца здания, откуда всего пятьдесят ярдов до мостика Милл-лейн, по которому Елена Уивер бежала в утро убийства. При входе в главный офис ГЛУСТа на матовом стекле стояло: «Глухие студенты Кембриджского университета», и ниже неофициальное «ГЛУСТ» поверх скрещенных рук с растопыренными пальцами и ладонями наружу.
Линли не давала покоя мысль, как объясняться с Гаретом Рэндольфом. Может, позвонить Шихану и спросить, нет ли у него в управлении переводчика? Он еще ни разу не разговаривал с глухими, и Гарет Рэндольф, по последней информации, не мог, вроде Елены Уивер, читать по губам. И говорить, как она, тоже.
Однако спустя минуту Линли понял, что зря волновался. За брошюрами, бумагами и книгами на столе он сначала увидел женщину, а потом рядом с ней девушку в очках, с косичками, острыми коленками и карандашом за ухом. Болтая и смеясь, она еще и напевала одновременно. Как только Линли открыл дверь, девушка подняла голову. А вот и переводчик, подумал он.
— Гарет Рэндольф? — переспросила женщина, внимательно изучив удостоверение. — Он в конференц-зале, Бернадетт, проводишь?..
Женщина снова посмотрела на Линли:
— Я полагаю, вы не объясняетесь жестами, инспектор?
— Нет.
Бернадетт поправила карандаш за ухом и от сознания собственной значимости вдруг застенчиво улыбнулась и сказала:
— Хорошо. Идемте со мной, инспектор. Посмотрим, что к чему.
Они вернулись к входу и спустились в маленький коридорчик, где по потолку вились белые трубы.
— Сегодня Гарет практически весь день здесь. Он очень переживает.
— Из-за убийства?
— Елена нравилась ему. Все об этом знали.
— А вы были с ней знакомы?
— Видела пару раз. Наши, — она развела руками, видимо имея в виду членов ГЛУСТа, — просят, чтобы на лекции был переводчик: боятся что-нибудь упустить. Кстати, этим я и занимаюсь. Перевожу. Подрабатываю в течение семестра. Заодно слушаю очень интересные лекции. Вот на прошлой неделе переводила Стивена Хокина. Ну и работка была, скажу я вам. Что-то там про астрофизику. Как будто он не по-английски говорил.
— Могу себе представить.
— В аудитории было тихо, будто ангел пролетел. А в конце все аплодировали стоя и… — она потерла носик указательным пальцем, — он очень хороший. Я чуть не расплакалась.
Линли улыбнулся и почувствовал к ней симпатию.
— А Елене Уивер вы никогда не переводили?
— Нет. Мне кажется, она и думать об этом не желала.
— Ей не хотелось, чтобы люди считали ее глухой?
— Не совсем так, — сказала Бернадетт, — по-моему, она гордилась своим умением читать по губам. Это сложно, особенно если глухота врожденная. Мои родители — они оба глухие, — кроме «с вас три фунта» и «спасибо», ничего не читают. А Елена была виртуозом.
— Как она соприкасалась с «Обществом глухих студентов»?
Бернадетт в задумчивости наморщила носик:
— Не знаю. А вот Гарет знает. Сюда.
Конференц-зал, куда Бернадетт провела Линли, был размером с аудиторию. Кроме большого прямоугольного стола, покрытого зеленым сукном, там ничего не было. За ним, склонившись над тетрадью, сидел молодой человек. Прямые волосы цвета мокрой жухлой травы спадали на широкий лоб и закрывали глаза. Он иногда отрывался от письма и грыз ногти на левой руке.
— Погодите-ка, — сказала Бернадетт, пощелкав выключателем у двери.
Гарет Рэндольф поднял голову. Он медленно встал и собрал со стола использованные салфетки, комкая их в руке. Он оказался высоким бледным парнем с ярко-красными рубцами от прыщей. Обычный студент, синие джинсы и футболка с надписью «Вы сурдопереводчик?» поверх какого-то непонятного жеста.
Гарет не шевельнулся, пока не заговорила Бернадетт, а потом спросил ее, не сводя с Линли глаз, кто это.
— Инспектор Линли из Нового Скотленд-Ярда, — повторила Бернадетт.
Ее руки порхали рядом с Линли, как юркие белые птички. .
— Он пришел поговорить с тобой насчет Елены Уивер.
Гарет снова окинул Линли взглядом. С ног до головы. Рассекая руками воздух, что-то ответил, и Бернадетт тут же перевела:
— Не здесь.
— Хорошо, — сказал Линли, — где ему нравится, там и поговорим.
Передавая слова Линли, Бернадетт посоветовала:
— Инспектор, общайтесь напрямую. С Гаретом. Говорить в третьем лице о человеке не совсем красиво.
Гарет прочел ее слова и улыбнулся. Его руки быстро замелькали в воздухе. Она рассмеялась.
— Что он сказал?
— Говорит, спасибо, Берни. Мы все-таки сделаем из тебя Глухую.
Они вернулись в коридор и зашли в душную комнату, нагретую вовсю пыхтящим радиатором. Комнатка была совсем маленькая: здесь поместились только стол, металлические полки на стенах, три пластиковых стула и раскладной фанерный столик, на котором стоял уже знакомый Линли текстофон.
С первым же вопросом Линли понял всю невыгодность своего положения. Ведь Гарет смотрит не на него, когда он говорит, а на руки Бернадетт, и если вопрос застигнет парня врасплох, Линли не поймет этого по его глазам. Как без живого голоса определить, на чем собеседник делает акцент, а о чем умалчивает. Козырь Гарета — тишина мира вокруг. Линли же не знал, как действовать в такой ситуации, не знал, получится ли у него вообще что-нибудь.
— Я очень много слышал о ваших отношениях с Еленой Уивер. Если не ошибаюсь, вас познакомил доктор Кафф из Сент-Стивенз-Колледжа.
— Да, познакомил, на ее же счастье, — ответил Гарет, четко и отрывисто рассекая руками воздух, — чтобы помочь ей. Или даже спасти.
— Приведя ее в ГЛУСТ?
— Елена не была глухой. Вот в чем проблема. Она могла бы ею стать, но не стала. Не разрешили бы.
Линли нахмурился:
— Что ты имеешь в виду? Ведь все говорят… Гарет глянул на Линли со злостью и схватил листок бумаги. Зеленым фломастером вывел: Глухой и глухой. Подчеркнул заглавную Г три раза и сунул листок Линли.
Изучая написанное, Линли слушал Бернадетт. Девушка одновременно показывала Гарету то, что говорит.
— Он имеет в виду, инспектор, что глухота Елены начиналась с маленькой буквы г. Эта глухота — инвалидность. А здесь все, и Гарет в особенности, Глухие с большой буквы.
— Группа не таких, как все? — спросил Линли и подумал, что его мысль как нельзя лучше подтверждает слова Джастин Уивер.
Гарет продолжал:
— Да, Группа. Группа не таких, как все. Мы живем в тишине. Более того. Быть Глухим — значит жить по-особенному. Быть глухим — значит быть инвалидом. Елена была глухой.
Линли указал на первое слово:
— А тебе хотелось, чтобы она стала Глухой, как ты?
— А вам бы не хотелось увидеть, что ваш друг перестал ползти и побежал?
— Не уверен, что понимаю аналогию.
Заскрипев стулом по линолеуму, Гарет поднялся, подошел к книжной полке и вытащил два больших альбома в кожаном переплете. Бросил их на стол. Линли увидел, что на каждом стоит акроним ГЛУСТ.
— Вот что значит Глухой. Гарет снова сел.
Линли полистал альбомы. Это была хроника жизни «Общества глухих студентов» за последний год. Каждый раздел начинался с отдельной страницы и выведенного каллиграфическим почерком названия: Михайлов день, Великий пост, Пасха.
В альбомах были письменные материалы и фотографии к ним. Сборная ГЛУСТа по американскому футболу — на трибунах бьют в огромный барабан, посылая команды игрокам по специальному коду вибрации; танцы — при помощи мощных динамиков музыка превращается в ритм, который ощущают глухие; пикники и встречи, где десятки рук двигаются в такт, а лица сияют.
Над ухом Линли раздался голос Бернадетт:
— Ветряные мельницы, инспектор.
