Разговорчивый покойник. Мистерия в духе Эдгара А. По - Шехтер Гарольд (книги онлайн полностью бесплатно TXT) 📗

Судорога страха вновь пробежала по моему телу – слова Линча мигом рассеяли благотворное действие мадеры.

Дотянувшись до столика, я схватил бокал за ножку и одним духом осушил его. Укрепившись подобным образом, я встал и вслед за Линчем вышел из библиотеки.

Войдя в столовую, я немедленно заметил офицера Хиггинботтома – молодого полицейского, который первым прибыл на место происшествия. Он стоял в углу, что-то помечая в маленьком блокноте. Коронера Тилдена я сначала не заметил. Только когда мы с Линчем обошли стол, я увидел, что пожилой джентльмен сидит на корточках возле трупов, задумчиво потирая подбородок.

Когда я подошел, он посмотрел на меня сквозь толстые линзы своих восьмиугольных очков, затем медленно распрямился. Как и во время нашей первой встречи, я был поражен равно его необычайно костлявой фигурой и решительно неухоженной наружностью – особенно длинными седыми патлами, уже по крайней мере несколько недель явно не удостаивавшимися расчески и мыла.

Отвернувшись, насколько это было возможно, от картины бойни, я спросил, пришел ли он к какому-нибудь окончательному суждению насчет произошедшей трагедии.

– Похоже, что служанка убила свою госпожу, а потом сама наложила на себя руки, – сказал Тилден. От него так несло соленой селедкой, что в сочетании с пропитавшим комнату запахом крови это вызвало у меня моментальный приступ дурноты, которую я постарался подавить.

– Офицер Хиггинботтом опросил соседей, – продолжал он. – Некоторые из них подтвердили, что, как вы уже сообщали нам, женщины были в ссоре. Предположим, что, когда сегодня днем вы ушли, они вдрызг разругались, а дальше пошло-поехало. По крайней мере, такое объяснение напрашивается само собой.

Он сделал легкое ударение на словах «по крайней мере», что предполагало элемент сомнения. Глядя на него с любопытством, я сказал:

– Действительно, изначально таково было и мое собственное предположение. Однако, пока я сидел в библиотеке, у меня было достаточно времени, чтобы обдумать дело более тщательно. Должен признаться, один из его аспектов меня озадачивает.

– А именно? – спросил Тилден, уставясь на меня глазами, которые – сквозь толстые стекла очков – казались гротескно увеличенными.

– Верно, Салли, служанка миссис Рэндалл, была чрезвычайно расстроена своим увольнением. Не далее как сегодня утром я случайно услышал, как она самым жалобным образом оплакивает свое положение. Однако, даже если предположить, что горькие чувства преданного человека заставили ее повздорить с миссис Рэндалл, крайне маловероятно, чтобы подобное столкновение окончилось так.

– Из-за одного словца может море крови пролиться, По, – сказал констебль Линч. – Я такое не раз видал.

– Не сомневаюсь, – ответил я. – Однако позвольте задать вам вопрос, констебль Линч: вы хоть раз видали, чтобы такое исключительно жестокое преступление совершила женщина?

– Нет, – не сразу ответил констебль. – Не сказал бы.

– Не забудьте про Мэри Коул, – вмешался коронер Тилден, имея в виду печально знаменитую кембриджскую матереубийцу, которая зарезала собственную мать во время пустячного спора, каким-то образом распалившего ее до убийственной ярости.

– Я очень хорошо знаком с этим делом, поскольку читал ежедневные подробные отчеты о нем в дешевых газетенках, – сказал я. – Как вы помните, эта дошедшая до неистовства женщина убила старуху мать одним-единственным ударом топора по голове – факт, каким бы ужасным он ни был, скорее подтверждающий, чем опровергающий мою точку зрения. То же мы наблюдаем и в преступлениях, совершенных другими знаменитыми женщинами-убийцами, скажем, безнадежно безумной школьной учительницей Абигейл Барнс из Берлингтона, штат Вермонт, которая несколько лет назад злодейски зарезала трех своих юных питомцев. И в этом случае с каждой из жертв разделались просто – они умерли от единственного удара ножом, нанесенного прямо в сердце. Сравните это с ошарашивающим числом ранений, которые нанес миссис Рэндалл нападавший.

Я выждал момент, чтобы дать своим слушателям возможность переварить информацию, прежде чем продолжить:

– Было бы глупо отрицать, что, несмотря на закрепившееся определение «слабый пол», женщинам не свойственна страсть убивать. Анналы истории пестрят именами кровожадных по природе своей женщин, начиная с Лукреции Борджиа и кончая убийцей рецидивисткой Гортензией Уильяме, которая отделалась по крайней мере от семи мужей. Однако в большинстве подобных случаев женщины-убийцы совершали свои преступления коварно, тайком, и их излюбленным оружием был яд. Даже когда применяются другие, более жестокие средства – топор или кинжал, как в двух вышеупомянутых случаях, – ярость женщины-убийцы, как правило, проходит, как только зверство свершено. Редко, если вообще когда-либо, сталкиваемся мы с беспричинным неистовством и жестокостью, характерными для данного преступления, когда тело жертвы терзают еще долгое время после того, как из него ушла жизнь. Подобную жестокость, когда жертва уже мертва, проявляют почти исключительно мужчины, в чьих сердцах подчас живет необузданное варварство, не свойственное даже самым выродившимся женщинам.

– Куда это вы клоните, По? – спросил констебль Линч.

– Буду только рад пояснить значение сказанного, – ответил я. – Однако, прежде чем сделать это, я бы хотел спросить коронера Тилдена, зачем он просил меня прийти.

– Хотел, чтобы вы кое на что взглянули, – сказал Тилден, указывая на тело служанки. – Посмотрите на ее запястья.

Весь любопытство, я присел на корточки и стал внимательно разглядывать руки Салли. Констебль Линч примостился рядом. Почти сразу я заметил два бледных, но несомненных кровоподтека, напоминавших браслеты на запястьях служанки.

– Ее связали, – сказал я, тяжело переводя дух.

– Что?! – воскликнул констебль Линч.

– Запястья туго связали еще до ее смерти, – высказался я более обстоятельно.

– Да, – сказал Тилден. – Именно так я и подумал.

– Будь я проклят, – пробормотал констебль Линч.

– Теперь я понимаю, коронер Тилден, почему вы сообщили о ваших выводах несколько неуверенно, – произнес я. – Позвольте поздравить вас с тем, что вы обратили внимание на такой чрезвычайно важный след.

– Мне не хотелось дважды повторять одну и ту же ошибку, – сказал Тилден, – после того, как я проглядел отметины на лодыжках девицы Болтон, которые вы с вашей проницательностью не могли не заметить, мистер По.

– Но что, черт побери, все это значит? – спросил Линч, выпрямляясь.

Игнорируя этот вопрос, я глубоко вздохнул и перевел взгляд на отвратительную рану на горле Салли. Присмотревшись, я нагнулся и, подавляя инстинктивное отвращение к подобным малоприятным занятиям, осторожно засунул указательный палец руки в ее разинутый рот и провел под языком и по внутренней стороне щеки. Мое подозрение тут же подтвердилось. Поднявшись, я обратился к полицейскому:

– А это значит, констебль Линч, что это не было, как могло показаться, самоубийством. Скорее, это исключительно мрачное и хладнокровно спланированное двойное убийство.

– Да с чего вы взяли?! – воскликнул констебль.

– А зачем тогда ей связали руки? – спросил Тилден.

– Не знаю, – сказал Линч. – Но это не доказывает, что ее убили.

– Само по себе, возможно, и нет, – заметил я. – Однако есть и другие указания на то, что она не сама убила себя. Хотя бы то, что ее не просто связали, но заткнули кляпом рот.

После этого заявления ни Тилден, ни Линч не могли удержаться от удивленных восклицаний.

Я же протянул руку, чтобы они могли получше ее разглядеть. Между большим и указательным пальцами были зажаты несколько длинных серых нитей.

– Я обнаружил эти волокна на ее языке и на внутренней стороне щеки. Это почти наверняка остатки куска ткани – вероятно, коврика, – который засунули ей в рот, чтобы заглушить крики.

Взяв нитки у меня из пальцев, Линч принялся разглядывать их и так и эдак, после чего передал Тилдену, который подверг их столь же скрупулезному осмотру.