Дело очаровательной попрошайки - Гарднер Эрл Стенли (книга регистрации .txt) 📗
– И Ральф Экветер помогал вам разбираться в положении вещей?
– Он прибыл вместе с нами, мы, как уже было сказано, путешествовали в его машине. Нам было просто неудобно отослать его. Он со своей стороны проявил деликатность, не бросил нас в трудную минуту, когда события приближались к кульминационному моменту.
– Кульминационным вы называете, очевидно, тот момент, когда вам удалось убрать с дороги Дафнию Шелби и прибрать к рукам деньги брата?
– Я вовсе не это имел в виду. Я говорил о том, что Ральф Экветер, как настоящий друг, не посчитался с собственными планами и согласился остаться со мной, пока положение не прояснится.
– Что вы называете прояснением положения?
– Пока мой брат не освободится от вредного влияния юной особы, которая, пустив в ход все свои чары, сначала стала распоряжаться всеми его делами, а затем заставила послать на ее имя чек на сто двадцать пять тысяч долларов, которые она должна была получить и передать своему поверенному так, чтобы их никто не смог найти.
– Понятно, – наклонил голову Мейсон. – Вы узнали про это письмо?
– Я знал про него.
– Каким образом?
– Видел письмо до того, как оно было отправлено.
– Где вы его видели?
– На письменном столе брата.
– Вы подумали, что письмо адресовано вам?
– Нет, этого я не думал.
– Знали ли вы, кому оно было адресовано?
– Совершенно точно.
– И однако вы его прочли?
Вопрос Мейсона прозвучал так недоуменно, как будто чтение чужих писем является одним из тягчайших преступлений.
– Да, прочел! – рявкнул Финчли. – Сначала прочел сам, а потом позвал жену. Она тоже видела чек на сто двадцать пять тысяч, который должен был уйти вместе с письмом, и вот тут-то я окончательно решил, что нельзя позволять совершенно чужому человеку разбазаривать состояние брата.
– Совершенно чужому человеку? Вы имеете в виду мисс Дафнию Шелби, его племянницу?
– Я имею в виду Дафнию Раймонд, которая неизвестно почему именуется Дафнией Шелби и представляется администрации банка и всем деловым знакомым Гораса Шелби его племянницей. В действительности же она дочь его домоправительницы и не состоит в родстве с моим братом.
Мейсон, ветеран судебных боев, ухитрился ничем не проявить своего изумления. Он просто улыбнулся и спросил:
– Полагаю, вы неоднократно слышали, как ваш сводный брат называл мисс Дафнию своей племянницей?
– Слышал, – угрюмо ответил Финчли, – и при этом каждый раз думал, что это лишний раз подтверждает слабоумие Гораса и что льстивые речи и лицемерие этой молодой особы не пропали даром.
– Но он действительно мой дядя! – со слезами на глазах закричала Дафния. – Он же…
Судья Пеллингер постучал карандашом:
– Вам будет предоставлена полная возможность изложить свою точку зрения. А сейчас прошу воздержаться от всякого рода высказываний.
– Вы понимаете, ваша честь, – с постной физиономией продолжал Финчли, – я не хотел давать этому делу официальный ход, чтобы не портить репутацию молодой особы, но, разумеется, если она будет настаивать, мы представим факты суду.
– Каковы эти факты? – спросил судья.
– Мария Раймонд была весьма привлекательной женщиной, в Детройте у нее был неудачный роман. Она явилась в Лос-Анджелес в поисках работы без копейки денег, без друзей, к тому же не имея никакой специальности или опыта работы… Так что ей не оставалось ничего иного, как пойти в прислуги. Она дала объявление в газету, и случилось так, что Горас его увидел. Он договорился о встрече. Мария Раймонд произвела на него благоприятное впечатление и стала работать у него экономкой. В тот момент Мария Раймонд опасалась, что беременна, но точно еще не знала. Позднее, когда врачи подтвердили ее подозрения, она призналась во всем Горасу Шелби. Мягкосердечный мечтатель, он согласился, чтобы Мария продолжала у него работать и после родов. Позднее, когда младший брат Гораса и его жена погибли в автомобильной катастрофе, Шелби решил, что он всем объявит, будто бы дочка Марии была в действительности ребенком его погибших родичей. Таким образом, Дафния получит имя, и ее школьные подруги ничего не будут знать о ее незаконном происхождении. Так и сделали.
– Вы можете все это доказать? – полюбопытствовал судья Пеллингер.
– Конечно, могу. У меня сохранились письма, написанные Горасом Шелби мне и моей жене, в которых он подробно рассказывает об этой истории.
– Каким образом Дафния получила паспорт?
– Со слов Гораса Шелби, – ответил Борден Финчли. – Случилось так, что здание судебного архива в том городе, где они жили, сгорело, так что свидетельства о рождении у Дафнии не было. Могу только добавить, что Горас, хотя и не женился вторично после смерти его первой жены, всегда легко поддавался женским чарам, то есть верил в искренность льстивых слов и всяческих заверений в любви и преданности. У нас нет оснований предполагать, что между Марией Раймонд и Горасом существовали интимные отношения, но все же ей удалось заставить моего брата дать имя Шелби ее дочери. Дафния же воспользовалась этим и втерлась к нему в доверие. Я не сомневаюсь, что он был к ней искренне привязан, что девица, прекрасно сознавая это, постаралась использовать расположение брата с максимальной для себя выгодой.
– Где в настоящее время Мария Раймонд?
– Она умерла немногим более двух лет назад. И вот тогда мы с женой решили проверить положение вещей, потому что стали серьезно опасаться, как бы Горас не стал жертвой авантюристки. Мы всегда считали, что необходимо любой ценой скрыть факт незаконного происхождения Дафнии Шелби, мы и теперь так считаем, но в свете последних событий вынуждены заявить почтенному суду, что данное судебное разбирательство неправомочно, ибо Дафния Раймонд является совершенно чужим человеком для Гораса Шелби, а раз так, Перри Мейсон, ее адвокат, не имеет никакого статуса в этом судебном разбирательстве и не должен подвергать сомнению решение суда или допрашивать свидетелей.
Судья Пеллингер, который терпеть не мог слишком «подкованных» ответчиков, стремящихся, как он считал, подменить его собой, недовольно заметил:
– Одну минуточку, мистер Финчли. Положение действительно своеобразное, однако следует помнить, что прошлое судебное решение не было окончательным, и независимо от того, кто предоставит дополнительные факты: близкий родственник, или знакомый, или совершенно чужой человек, суд обязан рассмотреть эти факты. Если вы возражаете против вопросов Перри Мейсона, на мои вы отвечать обязаны.
Сразу же поднялся с места Мелроз:
– Мы вовсе не возражаем против самой тщательной проверки и перепроверки обстоятельств дела, но мы стараемся предупредить необоснованное и противозаконное слушание дела, когда совершенно чужой человек притязает на то, на что он не имеет юридических прав.
Судья Пеллингер с хмурым видом повернулся к Бордену Финчли:
– Итак, вы утверждаете, что Горас Шелби стал жертвой авантюристки?
– Да, мы подумали, что это вполне возможно, и решили сами все проверить.
– «Мы» – это Ральф Экветер и ваша жена?
– Это я и моя жена. Ральф Экветер ничего не знал до тех пор, пока мы не прибыли сюда.
– Итак, вы поняли, что эта молодая особа настолько, выражаясь вашими словами, «втерлась» в доверие к вашему брату, что он может сделать ее своей единственной наследницей?
Финчли растерялся, глаза его забегали.
– Мы как-то не задумывались над этим моментом.
– Такие мысли даже не приходили вам в голову? – настаивал судья.
– Нет.
– Но зато вы понимали, что если добиться опекунства, если доказать суду, что Горас Шелби не способен заниматься собственными делами и ему грозит опасность попасть под влияние бессовестных и беспринципных людей, тогда можно помешать ему составить завещание, правомочное с точки зрения закона?
– Ничего подобного! Об этом мы и не думали!
Перри Мейсон обратился к Дафнии:
– Дайте-ка мне письмо.
Она протянула ему послание Гораса Шелби.
