Убийство из-за книги - Стаут Рекс (первая книга .txt) 📗

Три адвоката заговорили одновременно. Но их заглушил Кремер.

— Какие у вас доказательства?

— Никаких.

— В таком случае, что нам это дает?

— Оно проясняет ситуацию, исключая предположение о том, что Корриган признался в убийстве, а затем покончил с собой. Я доказал, что первое — это ложь, а второе — весьма уязвимо. Убедить вас в том, что это не самоубийство, оказалось нетрудно. Куда труднее доказать, что это было убийство, и назвать убийцу. Разрешите продолжать?

— Да, если у вас речь кое-что более существенное, нежели догадки.

— У меня вопрос, — встрял Кастин. — Все это прием, чтобы обвинить в убийстве кого-либо из здесь присутствующих?

— Да.

— Тогда я хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз.

— Нет, черт побери! — взорвался Вульф. Стараясь успокоиться, он закрыл глаза и повел головой из стороны в сторону. Затем он сухо сказал Кастину: — Значит, после того, как я прояснил ситуацию, вы начали кое-что понимать? И хотите мне подсказать? Я не нуждаюсь в подсказках, мистер Кастин. — Взгляд его снова обежал присутствующих. — Прежде чем перейти к частностям, позвольте еще одно замечание. При первом же чтении письма, — он постучал по страницам, — я заметил ошибку, подсказавшую мне, что писал его не Корриган. Поведение Корригана в Лос-Анджелесе явно доказывало, что он никогда не видел рукописи. Однако оно могло быть написано вами, мистер Кастин, или вами, мистер Фелпс, или, наконец, вами, мистер Бриггс. Его мог написать не Корриган, а любой из вас, кто совершил поступки, которые в этом письме приписываются Корригану. Вот почему прежде всего следовало узнать, не имел ли кто из вас доступа к пишущей машинке в «Клубе путешественников». Выяснив, что нет и что, следовательно, никто из вас не доносил на О'Мэлли, я пришел к выводу, что если кто-либо и совершил три убийства, то причиной этому должно быть нечто другое, а не желание скрыть донос на вашего бывшего компаньона.

— Ближе к делу, — прорычал Кремер.

Вульф не обратил на него никакого внимания. Он посмотрел куда-то поверх голов адвокатов и вдруг спросил;

— Кто из вас, дамы, мисс Дондеро?

Я вытянул шею. Сью сидела в числе четырех на диване.

— Я, — удивленно уставилась она на Вульфа. Лицо у нее порозовело, она сделалась хорошенькой, как на картинке.

— Вы секретарь мистера Фелпса?

— Да.

— В позапрошлую субботу, девять дней назад, мистер Фелпс продиктовал вам письмо, адресованное мне, которое должен был доставить курьер. К нему прилагались взятые из архива бумаги, написанные Леонардом Дайксом, в том числе и заявление об уходе с работы, которое он написал еще в июле. Вы помните это событие?

— Да. Конечно.

— Мне известно, что полиция недавно расспрашивала вас об этом, что вам показали заявление Дайкса и обратили ваше внимание на пометку «Пс 145—3», сделанною карандашом на уголке страницы почерком, напоминающим почерк Корригана, и что вы решительно заявили, что утром в субботу, когда письмо было отправлено мне, никакой пометки не было. Правильно?

— Да, — твердо отозвалась Сью.

— Вы уверены, что когда вы клали заявление вместе с другими материалами в конверт, пометки на нем не было?

— Да

— Вы человек, уверенный в себе, не так ли, мисс Дондеро?

— Как сказать. Я знаю то, что видела и что не видела.

— Сформулировано как нельзя лучше. — Вульф говорил отрывисто, но без неприязни. — Немногие из нас сумеют так сформулировать свою убежденность и отстаивать ее. На скольких машинках вы печатали в то утро?

— Я не понимаю, о чем вы говорите. Я всегда работаю на одной и той же машинке. На своей.

— Мистер Фелпс продиктовал письмо ко мне, и вы перепечатали его на своей машинке, правильно?

— Да.

— Вы убеждены в этом?

— Абсолютно убеждена.

— Существует ли вероятность того, что по какой-то причине, неважно какой, вы, печатая адрес на конверте, сели за другую машинку?

— Ни в коем случае. Я сидела у себя за столом и напечатала адрес на конверте сразу же вслед за письмом. Я всегда так делаю.

— Тогда перед вами встает проблема. — Вульф выдвинул ящик своего письменного стола и вынул оттуда листок бумаги и конверт, стараясь обращаться с ним деликатно и держа его за уголок. — Вот это письмо и конверт. Мы с мистером Гудвином готовы подтвердить их получение. Невооруженным взглядом видна разница в том, что текст на них напечатан на разных машинках. Кроме того, я разглядывал текст через лупу.

— Я не могу этому поверить! — воскликнула Сью.

— Подойдите сюда и убедитесь. Нет, пожалуйста, только мисс Дондеро. Конверт трогать нельзя.

Я освободил ей дорогу. Она подошла к столу и наклонилась, чтобы рассмотреть получше.

— Это другой конверт, — выпрямилась она. — И печатала не я. Я обычно пишу слово «курьером» с заглавной буквы и подчеркиваю его. А здесь оно все напечатано заглавными буквами и не подчеркнуто. Где вы это взяли?

— Пожалуйста, мисс Дондеро, займите свое место. — Еле дотронувшись до конверта, Вульф положил письмо и конверт обратно в ящик, подождал, пока Сью сядет на место, и, когда она повернулась к нему лицом, сказал: — Благодарю вас за то, что вы, не сомневаясь, помогли мне. Но уверены ли вы, что положили письмо и другие бумаги в тот конверт, на котором напечатали мой адрес?

— Да.

— И заклеили его?

— Да.

— И оставили у себя на столе или в корзинке?

— Нет, не оставила, Его должен был унести курьер, поэтому я послала за курьером. А сама прошла в приемную, положила письмо на стол Бланш и попросила ее отдать курьеру, как только он придет.

— А кто Бланш?

— Она работает у нас в приемной. Мисс Дьюк.

Вульф перевел взгляд.

— Кто из вас мисс Дьюк?

Бланш подняла руку вверх.

— Я. И я понимаю, в чем дело. Я неплохо соображаю. Вы хотите спросить у меня, не переложила ли я письмо в другой конверт. Нет, не переложила. И я не знаю, кто это сделал. Но заходил мистер О'Мэлли и, сказав, что о чем-то позабыли упомянуть, ушел, забрав конверт с собой.

— Мистер О'Мэлли?

— Да.

— Он принес письмо обратно?

— Да.

— Как скоро? Сколько времени он отсутствовал?

— Не знаю. Минуты три-четыре. Во всяком случае, он принес письмо обратно, и, когда пришел курьер, я отдала письмо ему.