Ради Елены - Джордж Элизабет (читаем полную версию книг бесплатно txt) 📗

— Ты не можешь решать за нее.

— Вот поэтому я и не могу сейчас уехать. Линли упал духом, услышав решимость в ее словах.

— Ты собираешься и дальше здесь оставаться?

— Завтра позвоню Дафне. Ничего не случится, если ее визит отложится на неделю. Мне кажется, она даже обрадуется. У нее ведь своя семья.

— Хелен, — сказал он, помедлив, — бросай ты все это, как бы я хотел… — но умолк.

Линли почувствовал ее взгляд. Он молчал.

— Ты так хорошо поговорил с Пен. Мне кажется, ты заставил ее взглянуть на то, от чего она постоянно отворачивается.

Линли не испытал особой радости от ее слов.

— Счастлив, что могу быть кому-то полезен. Линли с трудом запарковал свой «бентли» на

Гаррет-Хостел-лейн неподалеку от пологого подъема на мостик через реку Кем. Они вернулись к входу в колледж, откуда рукой было подать до Сент-Стивенз-Колледжа.

Холодный воздух был насыщен влагой. Тяжелая завеса облаков закрыла ночное небо. Звук гулких шагов был похож на отрывистую барабанную дробь.

Линли посмотрел на леди Хелен. Она шла совсем близко, шагая, он чувствовал плечом ее плечо, тепло руки, свежий щекочущий запах тела и пытался забыть о том, чего ему так хотелось. Он твердил себе, что жизнь гораздо интереснее и не сводится к стремлению просто удовлетворить свои сиюминутные желания. Он бы с радостью поверил в это, но при одном только взгляде на ее темный локон, упавший на жемчужную кожу, терял голову.

Линли вернулся к начатому разговору, будто перерыва и не было вовсе:

— Вот только достоин ли я тебя, Хелен? Все никак не могу ответить на этот вопрос. — И хотя голос его звучал ровно, где-то в горле отчаянно стучало сердце. — Нет, интересно все-таки. На одной чаше весов я такой, какой есть, а на другой я, каким бы мог стать, я смотрю на весы и спрашиваю себя: имею ли право на тебя?

Хелен повернулась: голова ее была окружена ореолом янтарного света, лившегося из окна на верхнем этаже.

— Почему ты задаешь себе этот вопрос? Линли помедлил с ответом. И мысли и чувства были продиктованы ее решением остаться в Кембридже с сестрой. Хорошо бы Хелен вернулась в Лондон вместе с ним. Будь он достоин ее, она бы согласилась. Она уважала бы его волю, если дорожила бы его любовью. Линли ждал этого. Хелен не должна скрывать своих чувств к нему. А он должен руководить ее любовью и всеми проявлениями этой любви. Но Линли не мог так ответить Хелен. Поэтому он собрался с силами и произнес:

— Я еще не определил для себя, что такое любовь. Хелен улыбнулась и взяла его под руку.

— Томми, дорогой мой, покажи мне человека, который уже дал определение любви.

Они свернули на Тринити-лейн и вошли на территорию колледжа, где у входа на черной доске объявлений красовался анонс «Отдай сегодня вечером свое сердце джазу», выполненный разноцветными мелками, ниже стрелочками было указано, что идти надо в малый конференц-зал.

Как и в Сент-Стивенз-Колледже, малый конференц-зал находился в современном здании. Там помещался еще бар, за маленькими круглыми столиками которого собралось довольно много народу. Все громко разговаривали, обсуждая в основном веселое соревнование двух игроков в дротики, которые так увлеклись, словно интересней забавы нет на всем белом свете. Их азарт, по-видимому, разжигала разница в возрасте. Одному было не больше двадцати, вторым был пожилой человек с коротко остриженной седой бородой.

— Давай, давай, Петерсон! — выкрикнул кто-то, когда настал черед молодого. — Не осрамись перед старикашкой. Покажи ему!

Молодой притворился, что разминается и тщательно занимает исходную позицию, наконец он метнул дротик и промазал. Его освистали. В ответ молодой выразительно покосился на соседний столик и поднес к губам кружку пива. Толпа заулюлюкала и засмеялась.

Линли, ведя за собой Хелен, пробрался сквозь толпу к стойке, откуда они уже с пивом пошли в зал.

Зал спускался вниз ярусами, на каждом из которых был ряд вмонтированных кресел с откидными сиденьями у проходов. В конце зала пол поднимался, образуя небольшую сцену, где к выступлению готовился джаз-ансамбль.

Музыкантов было всего шестеро, и для электрооргана, ударной установки, трех стульев для саксофона, трубы, кларнета и треугольной площадочки для контрабаса много места не потребовалось. Провода от электрооргана, казалось, опутали все вокруг, и когда Миранда Уэбберли обернулась и кинулась здороваться к Линли и леди Хелен, то споткнулась об один из витков.

Умудрившись не упасть, она засмеялась и побежала дальше.

— Пришли! Замечательно! Инспектор, вы обещаете, что расскажете папе, какой я гениальный музыкант. Я ужасно хочу поехать в Новый Орлеан, а он отпустит меня, если только удостоверится, что в будущем я буду выводить фиоритуры на Бурбон-стрит [28].

— Я скажу, что ты играешь как ангел.

— Нет, не надо как ангел, лучше, как Чет Бейкер, пожалуйста!

Миранда поздоровалась с леди Хелен и доверительным тоном сообщила:

— Джимми, это наш ударник, хотел отменить сегодняшнее выступление. Он учится в Куинз-Колледже и дружил с девушкой, которую сегодня утром убили… — Миранда оглянулась на ударника, который с мрачным видом постукивал по тарелкам.

— Нельзя нам сегодня, говорит, народ развлекать. Дескать, нехорошо. Не надо. Но ничего другого он так и не придумал. Пол, наш контрабасист, сказал, что если и выступать сегодня, то уж лучше в каком-нибудь пабе «Обери» для завсегдатаев. Хотя, чем сидеть на месте, нам по-любому лучше играть. Не знаю, что получится. Настроение сегодня у всех не ахти.

Миранда обвела глазами аудиторию, пытаясь найти хоть одного радостного человека, словно это помогло бы ей самой воспрянуть духом.

Клавишник выдал целую серию стремительных аккордов, и почтенная публика начала рассаживаться. Пока концерт не начался, Линли быстро спросил:

— Рэнди, ты знала, что Елена Уивер была беременна?

Миранда переступила с ноги на ногу и краешком подошвы черной кроссовки почесала щиколотку.

— Вообще-то да.

— Откуда?

— Точнее сказать, догадывалась. Елена никогда мне об этом не говорила.

Линли вспомнил их предыдущий разговор.

— То есть ты не знала наверняка.

— Я не знала наверняка.

— Но догадывалась? Почему? Миранда закусила нижнюю губу.

— Я имею в виду шоколадные пирожные, инспектор. Они несколько недель стояли на одном и том же месте.

— Не понимаю, о чем речь.

— Ее завтрак, — пояснила леди Хелен. Миранда кивнула:

— Она не завтракала. Раза три, может, четыре я заходила в туалет и слышала, как ее там тошнило. Да дело не только в туалете, — Миранда покрутила пуговицу на синем пиджаке, под которым была синяя маечка, — просто это было видно.

От нее ничего не ускользнет, подумал Линли. Тонкий наблюдатель. Ее не проведешь.

— Я бы вам еще в понедельник все рассказала, — быстро добавила Миранда, — но я не была уверена. Она, в общем, вела себя как обычно.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, словно ничего страшного не произошло, поэтому я подумала, что могу ошибаться.

— Может быть, Елена просто не беспокоилась? Внебрачный ребенок не такая катастрофа в наши дни, как тридцать лет назад.

— У вас в семье, может, и не катастрофа, — улыбнулась Миранда, — а вот мой отец, допустим, не обрадуется, сообщи я ему такие новости. И у Елены отец такой же.

— Рэнди, быстрее. Начинаем, — крикнул саксофонист.

— Сейчас. — Миранда еще раз пожала руки Линли и леди Хелен. — У меня второй круг во второй пьесе. Слушайте внимательно.

— Что-что?—Леди Хелен посмотрела вслед убегающей на сцену Рэнди. — О чем это она, Томми?

— Наверное, джазовый сленг, — ответил Линли, — нам срочно необходим Луи Армстронг в роли переводчика.

Концерт начался с грома ударных и выкрика клавишника:

— Прикрой клапаны, Рэнди. И раз, и два, и три…

Саксофонист и кларнетист взяли инструменты. Линли заглянул в программку и прочел название: «Внезапная бессонница». Согнувшись над инструментом, клавишник проворно соткал резвую мелодию и, поиграв ею несколько минут, кинул кларнетисту, который вскочил на ноги и поймал ее в воздухе. Ударник отбивал на тарелках пляшущий ритм. Прищурившись, он одновременно то и дело посматривал в зал, изучая публику.