Смерть эксперта-свидетеля - Джеймс Филлис Дороти (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT) 📗
Анджела хмуро произнесла:
– Вы им сами скажите, если хотите. Теперь это уже не важно.
Но он не ушел, пока не приготовил чай. Опрятность и разумный порядок на кухне приятно поразили его, и он постарался приготовить поднос с чаем не кое-как, поставив его перед ней на низкий столик, который он пододвинул к самому камину. Повесил меч на место над каминной полкой и отошел – убедиться, правильно ли он висит. Потом разжег огонь. Она потрясла головой, когда он предложил ей виски, но он налил себе щедрую порцию и сел напротив Анджелы, по другую сторону камина. Она не казалась ему привлекательной. Даже при кратких встречах в Лаборатории он бросал на нее лишь беглый равнодушный взгляд. Было совершенно необычно, чтобы он лез из кожи вон ради женщины, от которой ему ничего не надо, и до сих пор неизвестное ему чувство бескорыстной доброты оказалось очень приятным. Сидя напротив нее в полной тишине, он ощущал, как отдаляются травмы этого дня и им овладевает чувство необыкновенного покоя. Тут у них в доме есть очень приличные штучки, решил он, оглядывая уютную, заполненную вещами гостиную. Интересно, это все ей отойдет или нет?
Минут через десять он пошел позвонить по телефону. Когда он вернулся, один взгляд на его лицо вывел ее из горестного отупения.
– Что случилось? Что он сказал? – спросила она.
Он прошел в глубь комнаты, нахмурив брови. И ответил:
– Его там нет. Ни его, ни Мэссингема нет ни в Гайз-Марше, ни в Лаборатории. Они в Маддингтоне. Поехали в меловой карьер.
Глава 5
И снова они ехали по тому же маршруту, которым мчались накануне, когда до них донеслись три колокольных удара от часовни: два километра до перекрестка с дорогой на Гайз-Марш, а потом прямо по главной улице деревни. Не говорили ни слова. Одного взгляда налицо шефа Мэссингему оказалось достаточно, чтобы заключить, что разумнее всего будет молчать. Пока что им не с чем было себя поздравить. У них по-прежнему не было ни одного доказательства, ни одного решающего факта, который мог бы сломать сопротивление собранного материала и позволить открыть дело. «Да и получим ли мы когда-нибудь такое доказательство?» – думал Мэссингем. Ведь они имели дело с людьми умными и образованными, которые, разумеется, понимали, что стоит лишь держать язык за зубами – и ничего доказать будет нельзя.
На деревенской улице появлялись первые пешеходы – люди спешили сделать субботние покупки; деревенские сплетницы, уже собравшиеся группками там и сям, поворачивали головы вслед полицейской машине. Но вот дома стали редеть, справа от дороги потянулось Хоггатово поле с массивом недостроенной новой Лаборатории. Мэссингем сбавил скорость перед поворотом к въезду в Старый пасторский дом, и тут это произошло. Желто-синий мяч выпрыгнул на дорогу прямо перед ними, а за ним, сверкая красными сапожками, выбежал Уильям. Машина шла слишком медленно, чтобы представлять хоть какую-то опасность, но Мэссингем, выругавшись, резко свернул и затормозил. А затем последовали две секунды невыразимого ужаса.
Потом, вспоминая об этом, Дэлглиш видел все, что произошло, как при замедленной съемке, словно время остановилось. Красный «ягуар», вылетевший на дорогу и замерший в воздухе; синяя молния, сверкнувшая из перепуганных глаз; разверстый в безмолвном крике рот; побелевшие костяшки пальцев, сжимающих рулевое колесо. Инстинктивно он обхватил голову руками и напрягся, ожидая столкновения. «Ягуар» врезался сбоку в задний бампер «ровера», в скрежете рвущегося металла снеся его прочь. Машину сильно качнуло и развернуло задом наперед. На какой-то миг воцарилась абсолютная тишина. Дэлглиш и Мэссингем, сорвав ремни безопасности, бросились на противоположную сторону к маленькому неподвижному телу. Один красный сапожок остался лежать на дороге, а мяч медленно катился к травянистой обочине.
Уильяма отбросило на кучу сена, оставшуюся на обочине от последней летней косьбы. Мальчик лежал распростершись такой умиротворенный, в такой полной неподвижности, что Мэссингем было подумал, ужаснувшись, что Уильям сломал себе шею. В ту пару секунд, что Мэссингем колебался – то ли схватить малыша на руки, то ли броситься назад, к машине, звонить в «Скорую помощь», Уильям, перевел дух и попытался выкарабкаться – довольно тщетно – из колючего и влажного сена. Утратив и собственное достоинство, и собственный мячик, он разревелся. Доменика, с распустившимися, упавшими на побледневшее лицо волосами, с трудом передвигая ноги, подошла к ним.
– Как он? В порядке?
Мэссингем быстро ощупал мальчика и взял его на руки.
– Думаю, да. Судя по реву – в полном порядке.
Они уже подошли к въездной аллее, когда навстречу им выбежала Элеанор Керрисон. Она только что мыла голову. С мокрых волос, прядями упавших ей на плечи, стекала вода. Увидев се, Уильям удвоил рев. Она неловко бежала рядом с Мэссингемом, широко шагавшим по направлению к дому, ухватив его за руку повыше локтя. Капли воды, брызнув с ее волос, жемчужинками светились на щеках Уильяма.
– Папу вызвали труп осмотреть. Он обещал взять меня с Уильямом в Кембридж, пообедать, когда освободится. Мы собирались купить Уильяму взрослую кровать. Я специально голову вымыла. Оставила Уильяма с мисс Уиллард. С ним все в порядке, да? Вы уверены, что все в порядке? В больницу его не надо отвезти? Что случилось?
– Мы не видели. Думаю, его поддело и отшвырнуло передним бампером «ягуара». К счастью, он упал на кучу соломы.
– Его же могло убить! Я ее предупреждала про дорогу. Нельзя, чтобы он играл в саду один. Вы уверены, что не надо доктора Грина вызвать?
Мэссингем прошел через весь дом прямо в гостиную и, положив Уильяма на диван, сказал:
– Можно и вызвать, но я уверен, что он в порядке. Вы только его послушайте!
Уильям, словно поняв, о чем говорят, немедленно прекратил рев, приподнялся на диване и сел. Тут у него начался приступ икоты, сотрясавшей все его тело, но, видимо, нисколько этим не обеспокоенный, он взирал на собравшихся с большим интересом, а потом устремил пристальный, оценивающий взгляд на босую левую ногу. Подняв глаза на Дэлглиша, он строго спросил:
– Где Уиллама мячик?
– Полагаю, лежит у обочины, – сказал Мэссингем. – Я его принесу. А вам надо что-то предпринять, чтобы починить ворота у въезда.
В холле послышались шаги, и в дверях, неловко покачиваясь, встала мисс Уиллард, Элеанор сидела на диване рядом с братом. Теперь она поднялась на ноги и встала перед сконфуженной женщиной. Молчаливое презрение ее было столь очевидным, что мисс Уиллард покраснела. Она оглядела собравшихся и произнесла, как бы оправдываясь:
– Какая милая компания. Недаром мне послышались голоса.
И тут девочка заговорила. Тон ее, по мнению Мэссингема, был жесток и надменен; она говорила, словно матрона викторианских времен, увольняющая кухонную прислугу. Сцена могла бы показаться комичной, если бы не была так страшна.
– Вы можете упаковывать чемоданы и убираться. Вы уволены. Я попросила вас всего лишь присмотреть за Уильямом, пока вымою голову. Вы даже этого не смогли сделать. Он мог погибнуть. Вы – ни на что не годная, страшная и глупая старуха. Вы пьянствуете, от вас воняет, и все тут вас терпеть не могут. Вы нам больше не нужны. Так что убирайтесь. Соберите свои гадкие грязные пожитки и уходите. Я сама могу позаботиться о папочке и Уилли. Папе никто не нужен, кроме меня.
Глупая слащавая улыбка исчезла с лица мисс Уиллард. Красные полосы загорелись у нее на щеках и на лбу, как будто ее хлестали не словами, а хлыстом. Потом вдруг она резко побледнела и затряслась, словно в лихорадке. Дотянувшись до спинки стула, она оперлась на нее и произнесла высоким, искаженным от боли голосом:
– Вы! Вы думаете, он в вас очень нуждается? Может, я и немолода и мои лучшие годы ушли, но я по крайней мере не полупсих. А если я, по-вашему, страшная, так лучше на себя взгляните! Да он вас терпит только из-за Уильяма. Можете отсюда катиться хоть завтра, он и не заметит. Только рад будет. Он Уильяма любит, а не вас. Я видела, какое у него лицо бывает, и слышала, как он разговаривает, так что мне ли не знать. Он собирается вас к матери отпустить. А вы и не знали, да? И еще есть кое-что, чего вы не знаете. Как выдумаете, чем это ваш драгоценный папочка занимается, когда вас снотворным усыпит? Потихоньку в часовню бегает, чтоб с ней там любовью заниматься.
