В присутствии врага - Джордж Элизабет (версия книг .txt) 📗
Нката, видимо, тоже понял, в чем трудность. Он убрал рисунок и начал:
— Это причудливая такая сеть переулков. Ярдах примерно в десяти от Мэрилебон-Хай-стрит, рядом с Мэрилебон-лейн, поблизости там закусочная, где продают рыбу и чипсы, «Золотой хвост» называется. Рядом улица — тупик, куда выходят задние окна контор, а напротив них паб. Он стоит на углу, откуда начинаются переулки, заведение называется «Принц Альберт». Там выносят несколько столиков на тротуар. А мусорные баки…
— «Принц Альберт», вы говорите? — переспросил Джек Беард. — Вы говорите, «Принц Альберт»? Я знаю это место.
— Значит, вы там были? — спросил Линли. — В прошлую среду?
— Мог быть.
Линли поискал среди известных им фактов что-нибудь, что подстегнуло бы память бродяги.
— Мужчина, который вас описал, сказал, что вас оттуда прогнал констебль, возможно констебль-доброволец. Это не поможет?
Это помогло. На лице Джека отразилась обида.
— Меня никогда раньше не прогоняли, — заявил он. — Ни там. Ни в других местах. Ни разу.
— Вы регулярно там бываете?
— Конечно да. Это часть моего обычного маршрута. Я не шумлю. Не разбрасываю мусор. Никогда никого не беспокою. У меня с собой сумки, и когда я нахожу что-то интересное, могу сбыть это кое-где…
Линли вмешался. Экономические махинации бродяги его не интересовали, в отличие от событий прошлой среды. Он показал фотографию Шарлотты со словами:
— Это девочка, которую похитили. Вы видели ее в прошлую среду, Джек?
Джек, прищурившись, посмотрел на снимок, взял его у Линли и держал, отставив руку. Он изучал его добрых полминуты, все это время попыхивая сигаретой.
— Не помню ее, — сказал Джек. И теперь, сообразив, что им лично полиция не интересуется, разговорился: — В этом месте никогда ничего в баках особо и не находил. Так, разные мелочи. Погнутая вилка. Сломанная ложка. Старая ваза с трещиной. Статуэтка или еще что. Барахлишко, которое, как правило, нужно чинить, прежде чем сбывать. Но я каждый раз туда иду, потому что люблю придерживаться выработанного маршрута, как почтальон, и я никогда никого не беспокою, и никогда и намека такого не было, чтобы я причинил кому какое зло. У меня никогда не было там неприятностей.
— Кроме этой самой среды?
— Точно. Верно. Похоже было… — Джек почесал нос, подыскивая подходящее сравнение. Снял с языка крошку табака, изучил ее, держа на ногте указательного пальца, и сунул назад, в рот. — Похоже было, — сказал он, — будто кто-то хотел меня оттуда убрать, мистер. Как будто кто-то вызвал копов, чтобы они меня прогнали. Чтобы я наверняка оттуда ушел до того, как случится что-то особенное.
Линли и Нката наблюдали, как констебль захлопывает дверцу патрульной машины и увозит Джека Беарда, чтобы хоть с запозданием доставить к утренней трапезе в Бейзуотере, где, как объяснил им бродяга, от него ждут «помощи с мытьем посуды в качестве платы за харч, понимаете?».
— Значит, это не он, — сказал Нката. — Не хотите взять у него отпечатки, чтобы уж наверняка?
— Нам не нужны его отпечатки, — ответил Линли. — Он отсидел. Они есть в деле. Если бы они совпали с теми, что мы сняли, нам бы уже сообщили.
Линли подумал о том, что сказал им старик. Если кто-то позвонил в полицию, чтобы его убрали из Кросс-Киз-клоуз до похищения Шарлотты Боуэн, следовательно, это был человек, который мог наблюдать за местностью, который прятался или жил поблизости. Он стал соображать, какая из возможностей наиболее вероятна, и вспомнил, что сказал ему накануне вечером Сент-Джеймс об уменьшительном имени Шарлотты и о том, кто им пользовался.
— Уинстон, — обратился Линли к констеблю, — что у нас слышно из Белфаста? Ответ еще не поступил?
— Пока нет. Считаете, надо потрясти их дерево?
— Считаю, — сказал Линли. — Но потрясите его из машины. Нам надо нанести визит в Мэрилебон.
Местоположение Беверстокской школы для мальчиков не стало стержнем расследования, как могла надеяться Барбара. Да, она находилась близко, но ее территория, вопреки догадкам Барбары, не граничила с землями ветряной мельницы. Более того, школа стояла сразу за Вуттон-Кроссом, на обширном участке, который когда-то был поместьем одного пшеничного короля.
Робин сообщил ей обо всем этом поздно ночью, когда они возвращались в Вуттон-Кросс. Вот как раз ворота Беверстока, сказал он и указал на них — громадные кованые створки между двух кирпичных колонн, увенчанных соколами, — когда «эскорт» проносился мимо.
— Каким образом Беверсток укладывается в нашу картинку? — поинтересовался он.
— Не знаю. — Вздохнув, Барбара закурила. — Была у меня мысль… Один из наших лондонских подозреваемых закончил Беверсток. Лаксфорд. Газетчик.
— Значит он настоящий джентльмен, — заметил Робин. — В Беверсток можно попасть если только получишь стипендию или кровь у тебя нужной группы.
Его отношение к подобным заведениям, похоже, совпадало с мнением о них Барбары.
— Как я понимаю, у вас кровь не той группы? — сказала она.
— Я ходил в начальную школу в деревне. Потом в среднюю в Мальборо.
— Стало быть, у вас в роду нет выпускников Беверстока?
Он глянул на нее и просто ответил:
— У меня в роду вообще никого нет, Барбара. Если вы понимаете, о чем я.
Она прекрасно понимала. Нельзя прожить в Англии всю жизнь и не понимать, что это значит. Ее собственные родственники имели не больше веса в обществе, чем пылинки, хотя и были не столь многочисленны.
— Моя семья древнее Великой хартии вольностей, — сказала она, — но это не та древность, о которой будешь трубить На каждом перекрестке. Выдающихся людей среди моих предков не было, потому что людьми-то они стали совсем недавно.
Робин хмыкнул и снова глянул на нее. Трудно было не заметить, что этот взгляд полон восхищения.
— Можно подумать, вас не трогает, что вы никто.
— По моему мнению, ты никто, если сам считаешь себя никем.
В «Приюте жаворонка» они разделились. Робин пошел в гостиную, где, несмотря на поздний час, его ждала мать, Барбара — наверх, где рухнула на кровать. Но прежде она услышала, как Коррин говорила:
— Робби, Селия пришла к нам сегодня только потому…
И Робин перебил ее:
— Селию мы обсуждать не будем. Занимайся Сэмом Кори, а меня оставь в покое.
Коррин возразила дрожащим голосом:
— Но, дружочек…
На что Робин коротко ответил:
— Это Сэм, мам, правильно?
Засыпая, Барбара думала о том, как же должен Робин благословлять избавление, которое несла ему помолвка Сэма Кори с его матерью. Она все еще размышляла об этом на следующее утро, когда закончила разговаривать с Линли и нашла всех троих — Сэма Кори, Коррин и Робина — в гостиной.
Коррин и Сэм сидели за столом, наклонившись друг к другу. Коррин приговаривала с присвистом:
— Подумать только, Сэмми. Боже мой. Боже мой. Сэм растирал ей спину, словно помогая дышать, и, мрачно качая все время головой, выражал свое отношение к разоблачениям таблоида. Это был «Осведомитель», заметила Барбара. Сэм и Коррин читали статью, написанную Деннисом Лаксфордом ради спасения своего сына.
Робин собирал на поднос посуду от завтрака. Когда он понес ее на кухню, Барбара пошла за ним. Если необходимо, лучше поесть над раковиной, чем глотать пищу в присутствии двух влюбленных, которые, вероятно, предпочитают побыть наедине.
Робин стоял у плиты, разогревая сковородку, видимо чтобы сделать для Барбары яичницу. На лице его, обратила внимание Барбара, застыло отстраненное и замкнутое выражение. Ничего похожего на выражение лица, когда минувшей ночью они обменивались сокровенными мыслями. Его слова объяснили произошедшую в нем перемену.
— Выходит, он опубликовал статью. Тот человек в Лондоне, Лаксфорд. Думаете, этого будет достаточно, чтобы освободить мальчика?
— Не знаю, — призналась Барбара.
Он бросил на сковородку кусок масла. Барбара намеревалась перехватить миску хлопьев — она уже на два часа отставала от своего графика из-за того, что позволила себе поваляться в постели, — но было так приятно наблюдать, как Робин готовил для нее завтрак, что она решила изменить свои планы и наверстать потерю времени, жуя в темпе allegro.
