Мегрэ, Лоньон и гангстеры - Сименон Жорж (книга регистрации txt) 📗
И в самом деле, подобные беседы во Франции происходят обычно по-другому:
Поччо вел себя совсем не так, как этого можно было ожидать от хозяина весьма подозрительного заведения, когда его допрашивает полицейский комиссар.
Держался он крайне непринужденно, уверенно, а его большие круглые глаза искрились насмешкой. Скорчив комичную гримасу, он почесал себе затылок.
— Выходит, вы и Билла знаете? Неженку Билла, да? Очень симпатичный парень.
— Один из ваших завсегдатаев?
— Вы полагаете? Поччо подсел к ним.
— Анжелино, принеси стакан. И он налил себе кьянти.
— Не волнуйтесь, вином угощаю я. Обедом, впрочем, тоже. Не каждый же день мне выпадает честь принимать комиссара Мегрэ.
— А вы весельчак, Поччо!
— Мне всегда весело. Не то что вашему другу. Он, видно, потерял жену?.. И Поччо поглядел на Лоньона с наигранным сочувствием. — Анжелино! Ты подашь этим господам эскалопы по-флорентийски. Скажи Джиовани, чтобы он приготовил их, как для меня. Вы любите эскалопы по-флорентийски, комиссар?
— Позавчера я видел Чарли Чинаглиа.
— Вы только что прилетели из Нью-Йорка?
— Чарли в Париже!
— Серьезно? Ну что за народ! Десять лет назад он звал меня только «мой Поччо», он дня без меня не мог прожить. Впрочем, если мне память не изменяет, он называл меня «папа Поччо». А теперь выясняется, что Чарли в Париже, а ко мне и носа не кажет!
— И Билл Ларнер тоже вас забыл? И Тони Чичеро?
— Повторите, пожалуйста, последнее имя. Поччо даже не пытался скрыть, что ломает комедию. Он откровенно кривлялся, словно клоун на манеже. Лишь внимательно приглядевшись, можно было заметить, что, несмотря на все ужимки и шуточки, взгляд его оставался жестким и тревожным.
— Странно. Я знавал немало разных Тони, но вот Тони Чичеро что-то не припомню.
— Он из Сен-Луи.
— А вы были в Сен-Луи? В этом городе я получил американское гражданство.
Ведь я — гражданин Соединенных Штатов.
— Но сейчас вы живете во Франции. И французское правительство может в один прекрасный день лишить вас лицензии на содержание ресторана.
— Почему? Разве я нарушил санитарные нормы? Драк у меня тоже не бывает можете справиться у комиссара нашего района. Господин комиссар — вы его, наверное, знаете — посещает иногда мой скромный ресторан, для меня это большая честь… В эти часы у меня всегда мало народу — моя клиентура приходит позже… Ну как, по вкусу ли вам наши эскалопы?
— У вас есть телефон?
— Конечно! Кабина вон там, в глубине зала, дверь налево, рядом с туалетом.
Мегрэ встал, направился к телефону, плотно закрыл за собой дверь, набрал номер Сыскной полиции и шепотом произнес:
— Жанвье? Я у Поччо, это ресторан на улице Акаций. Предупреди службу подслушивания, чтобы на весь вечер подключились к этому телефону. Времени у тебя достаточно — ничего интересного раньше чем через полчаса не произойдет.
Пусть записывают все разговоры, особенно если будет произнесено хоть одно из трех имен, которые я тебе сейчас назову.
И он по буквам продиктовал имена Чинаглиа, Чичеро и Билла Ларнера.
— Ничего нового?
— Ничего. Просматриваю регистрационные карточки гостиниц.
Когда Мегрэ вернулся в зал, он увидел, что Поччо пытается, правда тщетно, вызвать улыбку на лице Лоньона.
— Значит, выходит, вы пришли ко мне не ради моей итальянской кухни, комиссар?
— Послушайте, Поччо, Чарли и Чичеро уже две недели в Париже, вы это знаете не хуже меня. С Ларнером они встретились, скорее всего, у вас.
— Чичеро я не знаю, но что до Чарли, то он, должно быть, сильно изменился, раз я его не узнал.
— Ясно. По некоторым причинам мне хотелось поговорить с этими господами с глазу на глаз.
— Со всеми тремя?
— Речь идет о серьезном деле. Об убийстве. Поччо комично перекрестился.
— Вы меня поняли? Ведь мы не в Америке, где так трудно собрать улики.
— Вы меня огорчаете, комиссар. Честно говоря, я от вас такого не ожидал.
— И добавил, поднимая свой стакан:
— За ваше здоровье! Я очень рад с вами познакомиться! Я много слышал о вас, как, впрочем, и все. И я говорил себе:
«Этот человек знает жизнь, все видит насквозь». А вы приходите ко мне и обращаетесь со мной так, словно вам невдомек, что Поччо никогда никому не причинил ни малейшего зла. Вы расспрашиваете меня о каком-то давно забытом боксере, которого я н? видел десять, а то и пятнадцать лет, и думаете обо мне бог весть что…
— Стоп! Сегодня я больше не намерен обсуждать с вами все это. Я вас предупредил: речь идет о мокром деле.
— Странно, в газетах об этом ничего не было. Кого убили?
— Это не имеет значения. Но если Чарли и Чичеро в самом деле приходили сюда или если вы имеете хоть самое смутное представление о том, где они находятся, то — обещаю вам — вас будут судить как соучастника преступления.
Поччо печально покачал головой:
— Нехорошо так со мной поступать!
— Они приходили сюда, да или нет?
— Когда, по-вашему, они могли сюда прийти?
— Еще раз спрашиваю: они здесь были?
— Здесь бывает столько народу, господин комиссар! По вечерам у меня все столики заняты, часто даже на улице стоит очередь. Разве я могу всех заметить?
— Они сюда приходили?
— Знаете что! Хотите убедиться, что Поччо верный человек? Я вам обещаю: как только кто-либо из них появится у меня, я вам тут же позвоню! Это по-честному. Опишите мне Чичеро.
— Не имеет смысла.
— Тогда как же, по-вашему, мне его опознать? Разве я могу проверять паспорта своих клиентов! Сами подумайте! Я женат, господин комиссар, у меня дети. Я всегда уважаю законы страны, в которой живу. Могу вам сказать: я подал прошение на получение французского гражданства.
— После того как получили американское?
— Это было ошибкой: мне не нравится тамошний климат. Я уверен, что ваш спутник меня лучше поймет.
Он посмотрел на Лоньона в упор, с жестокой насмешкой, и тот, не зная, куда отвести глаза, громко высморкался.
— Официант! — крикнул Мегрэ.
— Я вам уже сказал, что вы — мой гость.
— Сожалею, но я не могу этого принять.
— Ваш отказ я буду рассматривать как личное оскорбление.
— Как вам угодно. Официант, принесите счет!
