Школа ужасов - Джордж Элизабет (лучшие бесплатные книги txt) 📗
– Я вовсе не думала об этом. Я никогда не пыталась даже прикинуть, что было бы, если бы я вышла замуж за Томми. – Она слепо уставилась на стол, все предметы расплывались у нее перед глазами. Собраться с духом и выложить правду. Просто так, на слово, он ей не поверит. Как он может поверить? Что заставило ее перебирать фотографии Томми, если не воспоминания, не сожаления об упущенном?
Саймон начал неторопливо собирать листы полицейского рапорта, соединил отдельные документы скрепками и вернул на место, в папку. Он забыл выключить принтер. Дебора подошла к компьютерному столу, выключила принтер, аккуратно накрыла его, не торопясь, выгадывая время. Она вновь обернулась к мужу, но теперь она оказалась в тени, а лицо пристально наблюдавшего за ней Саймона освещала яркая лампа, висевшая над его столом.
Дебора порадовалась, что выражение ее лица хотя бы отчасти скрыто от мужа.
– Жизнь не всегда похожа на сказку, – пробормотала она, чувствуя, как вспотели ладони, как тысячи иголок впиваются в усталые веки. – Мы с тобой полюбили друг друга, поженились. Я хотела родить тебе ребенка. Я думала, все будет как надо, все, как я задумала. Но так не всегда получается. Я пытаюсь примириться с мыслью, что этого никогда не будет. И с мыслью, что я… – Слова давались ей со все большим трудом. Тело словно оцепенело. Дебора стряхнула с себя наваждение, подавила инстинкт самозащиты, мешавший ее исповеди. – Я сама во всем виновата, – договорила она. – Это все моих рук дело.
Саймон беспокойно зашевелился на стуле, жестом прервал ее:
– Никто не виноват, Дебора. В такой ситуации не может быть виноватых. Зачем ты взваливаешь это на себя?
Она слегка отвернулась – не для того, чтобы скрыть от мужа свое лицо, но лишь бы самой не смотреть в его глаза. Теперь она видела только ночную тьму за окном да свой силуэт на стекле. Этот призрак словно бросал ей вызов: «Ну же, иди до конца!»
– Даже если нужно искать виноватого, им вполне могу оказаться я, а не ты, – продолжал Саймон. – Вот почему я считаю нужным пройти обследование. Если дело во мне, если это какое-то генетическое отклонение, тогда и подумаем, что нам делать дальше. – Он сделал паузу и повторил уже высказанное ранее предложение:– Мы можем найти донора.
– Ты этого хочешь?
– Я хочу, чтобы тебе было хорошо, Дебора.
Он желал лишь выразить свою любовь к ней, но в ее ушах эти слова прозвучали упреком и вызовом.
– Чего бы это ни стоило тебе самому?
Он не ответил. Дебора повернулась в нему. Саймон постарался встретить ее взгляд спокойно и твердо, продемонстрировать свою готовность отказаться ради нее от радостей отцовства. Но глаза его не умели лгать.
– Нет, – ласково сказала она, – нет, мой дорогой. Не нужно никаких исследований. И доноров нам не нужно. Нет причины подвергать тебя всему этому. Дело во мне. Я знаю.
– Как ты можешь быть в этом уверена?
– Знаю. – Она так и не сдвинулась с места, она обращалась к нему через разделявшее их пространство комнаты. Так было проще. Дебора даже не представляла, как Саймон воспримет истину, но, уж конечно, он предпочтет в этот миг быть подальше от нее. – Понимаешь… в тот момент я и не думала… Мне было всего восемнадцать.
– Восемнадцать? – озадаченно переспросил он. – О чем ты?
– Я сделала аборт, – сказала она. На этом можно остановиться, не идти дальше. Об остальном он и сам догадается.
Саймон вздрогнул. Лицо его застыло– он понял. Потом он резко поднялся.
– Я не могла рассказать тебе раньше, Саймон, – умоляюще прошептала она. – Не могла. Ты знал обо мне все– только не это. Я хотела, я много раз пыталась, но не могла… А теперь… Господи, что я сделала с нами!
– Он знал? – глухо спросил Сент-Джеймс. – Он знает теперь?
– Я никогда ему об этом не говорила. Он шагнул к ней, но тут же остановился.
– Почему? Он бы женился на тебе, Дебора. Он же хотел жениться на тебе! Разве беременность что-нибудь изменила? Его бы это не остановило. Да нет, он был бы счастлив. Ты дала бы ему все, о чем он мечтал – ты и наследник. Почему же ты не сказала ему?
– Ты знаешь почему.
– Нет, не знаю.
– Из-за тебя. – Голос изменил ей. – Ты же знаешь – из-за тебя.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я любила тебя. Тебя, а не Томми. Я любила тебя, всегда только тебя. Ты же знаешь. – В груди ее поднимались рыдания, речь прерывалась, но она изо всех сил пыталась договорить самое главное: – Я думала… это не было настоящее… только ты, всегда… я ждала… тебя, всегда… всегда. Но я была одна… все эти годы, а ты даже не писал мне… а он приехал в Америку. Ты знаешь, что было… я не… он приехал из дома…
Саймон сдвинулся наконец с места. Дебора услышала быстрые неровные шаги, простучавшие по деревянному полу. Она подумала – сейчас он покинет комнату. Поделом ей, именно это она и заслужила. Но он уже стоял рядом с ней, его руки обвились вокруг нее.
– Дебора! Боже мой, Дебора! – Он перебирал пальцами ее волосы, голова ее упала на плечо мужа. Она чувствовала, как резко бьется его сердце. Саймон с трудом выговаривал слова: – Господи, что я наделал?!
– Что ты! – в смятении воскликнула она.
Он все крепче, все неистовей прижимал ее к себе.
– Я все испортил, все! А ты стала жертвой. Мои страхи, растерянность, сомнение– все легло на тебя. Три кошмарных года. Прости меня, дорогая. Любовь моя! – И повторил вновь, бережно приподнимая ее лицо: – Моя любовь!
– Насчет фотографии…
– Оставь. Теперь я понимаю. Ты смотрела на прошлое. Нашего будущего это не касается.
Она не сразу поняла, что он сказал. Саймон гладил ее лицо, кончиками пальцев утирал слезы. Дрогнувшим голосом, шепотом, он позвал ее по имени.
Она снова заплакала.
– Неужели ты простишь меня? Разве я могу просить о прощении?
– О прощении? – Он будто ушам своим не поверил. – Господи, Дебора, с тех пор прошло шесть лет! Тебе было восемнадцать, совсем девочка. Прошлое в прошлом. Для нас имеет значение только настоящее и будущее. Уж это ты должна была бы знать.
– Нет, не понимаю… Сможем ли мы снова стать друг для друга тем, чем были? Как нам жить с этим?
Он притянул жену к себе:
– Просто – жить.
Мелкий, упорный дождь сеялся на тех, кто пришел на кладбище в Саут-Йлинге проводить в последний путь Джимми Хейверса. Над головой сержанта Хейверс, ее матери и нескольких престарелых родичей покойного на скорую руку натянули пластиковый навес, остальные участники церемонии укрывались под зонтиками. Священник взывал к милосердному суду Божьему, прижимая к груди Библию и стараясь не обращать внимания на липнущую к полам рясы грязь. Линли попытался сосредоточить внимание на словах молитвы, но его отвлекало перешептывание старух:
– Им пришлось заплатить, чтобы хоронить его именно здесь, знаете ли. Пришлось специально покупать участок. Давно уже купили, много лет назад. Сын у них в соседней могилке лежит.
– Это она нашла его, Барби. Он так весь день и пролежал мертвый. Мать была дома, но она и не заметила, как он дух испустил.
– Ну, это меня не удивляет. Она не в себе, мамаша ее. Давно уже такая.
– Маразм?
– Нет, просто не все дома. На десять минут без присмотра не оставишь.
– Беда. Что же Барби с ней делать?
– Упрячет куда-нибудь. Должны быть приюты для таких, как она.
– Такую не во всякий приют возьмут. Ты только посмотри на бедняжку!
Линли впервые видел мать сержанта Хейверс. Нелегко было привыкнуть к этому зрелищу, тем более что до сих пор Хейверс никого не впускала свою частную жизнь. Линли давно был знаком с Барбарой, последние полтора года они работали как напарники, но только случай позволил инспектору проникнуть в ее частную жизнь, узнать Барбару не как коллегу, а как человека. Она умело уклонялась от таких ситуаций, и Линли не возражал. Он словно с самого начала догадывался, сколь угрюмые тайны хранила в душе эта молодая женщина, и предпочитал не вмешиваться.
Несомненно, мать принадлежала к числу ее мрачных секретов. Старуха, утопавшая в непомерно большом черном пальто, болтавшемся вокруг ее тощих щиколоток, повисла на руке дочери, улыбаясь, кокетливо покачивая головой. Она явно не понимала, что рядом с ней вершится погребальный обряд; бросая растерянные взгляды на группку людей, окруживших открытую могилу, мать продолжала что-то шептать Барбаре, поглаживая ее руку. Барбара в ответ молча похлопывала мать по руке. Один раз она наклонилась к ней, застегнула пальто на верхнюю пуговицу, стряхнула упавшие на воротник седые волоски и вновь принялась напряженно слушать священника. Лицо Барбары было сосредоточенным, она не сводила глаз с гроба отца. Похоже, все ее мысли занимала заупокойная служба.
