Ход черной королевы - Миронова Елена (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗
— Мне постоянно хочется тебя баловать, — признался он ей однажды, когда они ехали в машине из очередного ресторана. — Лелеять, носить на руках, и постоянно ощущать рядом твоё присутствие.
Жанне было очень приятно слышать это, и она отдавала себе отчёт, что не самолюбие было тому причиной. Она постепенно привязывалась к Резнику, хотя сердце своё держала закрытым для него. По крайней мере, старалась делать это изо всех сил.
В зале вспыхнул свет, люди, с прищуренными после резкого перехода от тьмы к свету глазами, стали покидать зал, а Жанна с Резником, самозабвенно процеловавшиеся все полтора часа и не увидевшие ни одного эпизода, не сговариваясь, вскочили с мест и бросились к выходу.
Через несколько минут, сидя в удобном джипе Резника, они продолжили своё приятное занятие, но вели себя уже гораздо смелее.
— Как же я счастлив, что встретил тебя, — внезапно, оторвавшись от горячего тела любимой, глухо проговорил Резник, — как же я счастлив, даже несмотря на то, что ты называешь меня Максом!
Павлу, одиноко сидящему в углу гостиной, не был виден отец, стоящий у него за спиной.
И лишь, когда тот окликнул его, Павел вздрогнул и повернулся.
— Сынок, — мягко проговорил Резник, — я не понимаю, что с тобой творится. Мне казалось, что тот страшный период в твоей жизни давно миновал, что мы его пережили, мы все. С трудом, но пережили.
— Мне кажется, что этот страшный период будет длиться у меня всю жизнь, — с тихой грустью ответил Павел. — Да ты присаживайся, па.
Резник с готовностью прошёл в гостиную и присел на диван напротив сына. Павел понимал, почему он сделал это только после его предложения. Потому что, когда отец несколько раз заговаривал об этом с ним ранее, Павел отбрыкивался, грубил, и всячески показывал своё нежелание рассуждать на данную тему. В конце концов, это его жизнь, и она принадлежит только ему, целиком и полностью. И никто не должен совать свой нос в его жизнь. Он варится в своём котле, а каждый из присутствующих в доме делает то-же самое в своём. Но сейчас Павел не хотел ссориться с отцом, он ведь понимал, что тот пытается найти с сыном общий язык только потому, что желает сыну добра, как бы банально это ни звучало.
— Сынок, — продолжал Резник, очень осторожно, пытаясь нащупать ту нить, которая не позволит разговору свернуться в клубок, а станет спасительной нитью Ариадны, держась за которую, Павел сможет выйти на свет из кромешной тьмы своего лабиринта. — Ты же всё понимаешь, верно? Так почему же продолжаешь в том же духе?
— Наверное, потому, что меня больше ничего не интересует и ничего не держит в этой жизни, — печально ответил Павел. Но, заметив, как испугался отец, он тут же добавил: — Не беспокойся, я не намерен совершать какие-то глупости, повторять свои ошибки больше не буду. Просто мне хочется, чтобы обо мне все забыли, словно меня здесь и нет. И, знаешь, это довольно успешно работает. По крайней мере, с Милой и мамой, — усмехнулся он.
— Я хочу тебе кое-что предложить, — помедлив, проговорил Резник — старший. — Мне хотелось бы, чтобы ты вернулся на работу.
— А как же Антон? — удивился Павел. — Ему это не понравится.
— Я же не увольняю его, — воскликнул Анатолий Максимович, — он вернётся на своё место. И вообще, пусть начинает так же, как и остальные — с первой ступени своей карьерной лестницы. Заметь, никто не прыгает сразу же из обычного юриста в начальники юридического отдела! Кроме того, я и так поступился своими принципами, когда взял Антона на работу.
Павлу хотелось напомнить отцу, что его самого он взял на работу без упоминания о принципах, и стал начальником отдела Павел довольно быстро. Но ему не хотелось спорить и ссориться с отцом.
— Спасибо, папа, но я не могу принять твоё предложение, — твёрдо ответил он. — Я намерен уехать.
— Куда? — удивился Резник — старший.
— В Англию. Немного поживу в Лондоне, и, скорее всего, останусь там. Устроюсь на работу, я же хорошо знаю английский, даже курсы заканчивал в Кембридже. Сейчас мне это пригодится.
— Но… — пробормотал расстроенный и растерянный отец, — ты ничего мне не говорил!
— Я говорил, что хочу съездить в Лондон, — возразил Павел, — упоминал об этом несколько дней назад, за ужином. Ты, наверное, пропустил это мимо ушей. Впрочем, я тебя понимаю, тебе сейчас не до этого.
— Что ты имеешь ввиду? — слегка покраснел Резник. — О чём ты говоришь?
— О твоей любовнице, конечно, — совершенно спокойно ответил Павел. — Папа, не волнуйся, я тебя не осуждаю. Мама действительно изменилась, не будем лгать друг другу. И, потом, как ты правильно заметил, у каждого из нас своя жизнь. Так что живи так, как считаешь нужным, и я буду делать так же!
— Но с чего ты взял, что у меня есть любовница? — заволновался отец.
Павел улыбнулся и похлопал его по плечу.
— Знаешь, каждый в этом доме занят только собой и своими делами. А, так как у меня никаких дел нет, я вынужден наблюдать за чужой жизнью. Не подумай ничего плохого, я вовсе не слежу ни за кем, мне это просто неинтересно. Но все жизни находящихся здесь людей проходят мимо меня, и я всё время слышу, вижу и чувствую их отголоски. Некоторые из них ощущаю на себе. Можно сказать, сейчас я вынужден вариться в котлах чужих, ваших, жизней. Поэтому многое, что проходит мимо каждого из вас, оседает на мне. Ты считаешь, что я должен был бы смолчать, и не упоминать о твоей подружке, делать вид, будто её нет?
— Даже не знаю, что и сказать, — признался Анатолий Максимович. — Павел, мне очень неудобно перед тобой и перед мамой…
— Да не оправдывайся ты, как ни странно, я тебя понимаю. Однажды я был так влюблён, что готов был на всё пойти ради неё, — потупился Павел. — И сейчас тоже я влюблён в неё, хотя она уже этого не знает.
— Значит, ты хочешь уехать туда, где был счастлив со своей Жанной? — наконец-то догадался отец.
Павел, помедлив, кивнул.
— Я думаю, что именно там, с чего всё началось, я буду счастлив, настолько, насколько вообще смогу быть счастливым без неё. И именно там я смогу упорядочить свою жизнь. Мне остаются лишь воспоминания, а там они оживут, обретут смысл, зазвучат по-новому…
Резник с жалостью смотрел на сына.
— Да не жалей меня, — откликнулся Павел, и поднялся. — Я вылетаю завтра утром. Буду тебе звонить. И вот ещё что: не переживай, мама ничего не знает о твоей…э… пассии. Она ничего не видит и не слышит, кроме Антона. Так что ты в полной безопасности.
Через неделю боль в ноге уже была едва заметной, и Мила собралась, наконец, в гости к дяде. Она часами болтала с ним по телефону, но кое о чём хотела переговорить лично. Да и соскучилась уже по нему! Приглашать дядю в дом к Резникам Мила побаивалась. Она знала крутой нрав своего свёкра, который был нетерпим к сексуальным меньшинствам, и ей не хотелось подвергать Сашу Кравчука унижению.
Поэтому, едва прихрамывая, она спустилась в гараж, села в машину и выехала с территории поместья. Всё — же прогресс — замечательная штука! С помощью электронного пульта перед тобой открываются все двери, даже не нужно выходить из машины!
Мила торопилась, ей не терпелось увидеть стилиста, но всё — таки она вела машину аккуратно, следуя всем правилам. На неё сильно подействовала недавняя смерть старой подруги, Светки, наркоманки со стажем. Та попала в аварию из-за собственной поспешности, и из машины её выковыривали по частям.
Милу передёрнуло, когда она вспомнила закрытый гроб, в котором покоились останки подруги.
После этого она перестала нестись, как на пожар, и, даже если спешила, никогда не превышала скорости.
Наконец, она подъехала к дому дяди, и, всё ещё прихрамывая, поднялась на лифте на его этаж.
Дверь в квартиру Кравчука была распахнута, он увидел племянницу в окно.
— Здравствуй, милочка, — он чмокнул её в щёку.
— Сколько раз просила, не называть меня милочкой, — недовольно проговорила племянница.
