Бандиты - Леонард Элмор Джон "Голландец" (книги онлайн без регистрации полностью .TXT) 📗
– Вы с самого начала думали, будто я знаю то, чего на самом деле не знаю, – терпеливо повторил он. – Может, вы по-прежнему так думаете, но тут уж я вам ничем помочь не могу. Я всего-навсего шофер, да и баранку вы у меня перехватили. – Не стоит скрывать от нее свою досаду. С какой стати?
Хоть она и монахиня, но он-то давно не школьник. Сестра Люси не оставит его после уроков за дерзкий язык. – Вам нужно, чтобы полковник поверил, будто та девушка умерла. Ясно, но к чему все эти хлопоты, ведь он же там, в Никарагуа?
– Он вовсе не в Никарагуа, – возразила сестра Люси. Теперь, когда речь вновь зашла о деле, она вполне овладела и своим голосом, и ситуацией. – Он здесь, в Новом Орлеане.
– Этот парень бросил свой отряд посреди войны и примчался сюда вслед за девушкой, которая, как он бишь выразился, «осквернила» его?
– Джек, этот полковник служил военным атташе при посольстве Никарагуа в Вашингтоне. В семьдесят девятом, когда пало правительство Сомосы, он приезжал в Майами. Нам известно, что он побывал и в Новом Орлеане, прежде чем вернуться в Никарагуа. У него тут остались друзья. Вы же знаете, они получают помощь из Штатов. – Она быстро глянула на него и добавила: – И этого не знаете? – Нахмурилась, выдохнула тонкую струйку дыма. – В общем, полковник проследил нас до Мексики, а потом добрался и сюда. Он здесь, он ищет Амелиту. Он не собирается посылать ей цветы, Джек, он намерен ее убить.
Да, эта монахиня кое-что повидала в жизни. Решительно вдавила окурок в пепельницу и захлопнула ее.
– Здесь, в госпитале, работает врач, который много лет провел в Никарагуа. Он дружил с Рудольфо Меса.
– С тем, кого пристрелил полковник?
– Да, кого он убил. Я все ему рассказала, когда приехала сюда с Амелитой, так что он был в курсе дела и дал мне знать, как только полковник позвонил в больницу и принялся наводить справки. Потом сюда явился посетитель – не сам полковник, а другой никарагуанец. Сестра Тереза Виктория сказала ему, что Амелита тяжело больна и никого не принимает.
– В этом что, вся больница участвует?
– Администрация не имеет к этому отношения. Знает кое-кто из врачей и, конечно же, сестры. Свидетельство о смерти нам, само собой, не выпишут, но если кто-нибудь явится с расспросами, сестры ответят, что сведения об умерших не предоставляются, они могут сообщить только то, что труп забрала погребальная контора.
– Погодите, погодите!
– А вы дадите в газету объявление: такого-то числа Амелита Соза была кремирована. Знакомых у нее здесь нет, так что спрашивать о ней будет только сам полковник или подставные лица.
– Мы дадим объявление?
– Ну, обычно ведь погребальные конторы берут это на себя. Я оплачу расходы.
– Во что вы меня втягиваете?
– Мне кажется, вам абсолютно ничего не грозит, – фыркнула она.
– Да я не о физической опасности говорю.
– Сестра Тереза Виктория обсудила это с мистером Мулленом… – Но эти слова монахиня произнесла уже не столь уверенно. – Так она мне сказала.
– Она все ему рассказала?
– Может быть, она не посвящала его в детали.
– А может быть, и вовсе ничего не говорила? Вы хоть отдаете себе отчет, что все это противозаконно?
– Послушайте! – возмутилась она. – Этот человек намерен убить ни в чем не повинную девушку, а вы тут рассуждаете, допустимо ли размещать в газете объявление о смерти? Я вас правильно поняла?
Крепко она ему врезала. Джеку это даже понравилось.
– Ладно, – уступил он. – В тюрьму за это не посадят.
– В этом вы знаток.
– Ага, – мирно кивнул он.
– Что вы еще хотите знать? – спросила она. Подумав, он спросил – откровенность за откровенность:
– А к полковнику вы согласились бы притронуться – или побрезговали бы?
Она еле заметно улыбнулась.
– Развлекаетесь, да?
– Самую малость, – признал Джек, тоже чуть улыбнувшись. – Как его звать, этого полковника?
– Дагоберто Годой.
– Жирный, с маленькими усиками?
– Усики у него есть, но он в хорошей форме, можно сказать, красавец.
– Вот как! – откликнулся Джек.
Он вывез Амелиту Соза из морга на тележке, в застегнутом пластиковом пакете, словно труп. Провез ее мимо пустых машин, припаркованных позади больничного корпуса, и добрался до катафалка.
Заднюю дверь катафалка он оставил открытой, подножку выдвинул. Нажимая на ручки, Джек втащил тележку на подножку – сперва передние колеса тележки, а затем и задние подогнулись, и она удобно проскользнула вовнутрь. Он захлопнул заднюю дверь и щелкнул кнопкой, запирая ее.
Тем временем сестра Люси в своих роскошных джинсах от Кельвина Кляйна и туфлях на каблуках беседовала с врачом, побывавшим в Никарагуа, и с двумя монахинями. Та низкорослая старушенция с кривыми ногами – сестра Тереза Виктория – работает здесь уже полвека. Джек стоял на месте, глядя в сторону и сложив руки за спиной – исполненная терпения поза гробовщика, темный костюм, все как полагается. «Покойница» оказалась симпатичной девушкой, совсем не похожей на прокаженных, которых он видал на картинках. Джеку пришлось притрагиваться к ней, застегивая молнию на пластиковом мешке, да еще и поправлять на ней цветастую блузку – складки так и норовили попасть в молнию. Никаких коричневых пятен ни на лице, ни на руках. Джек еще раз глянул в сторону сестры Люси, неторопливо подошел к кабине, уселся на водительское место. Включил двигатель, пару раз газанул. Дверца с другой стороны кабины отворилась, и сестра Люси скользнула на пассажирское сиденье.
– Не хотел вас торопить, но Амелите не слишком-то удобно лежать в пластиковом пакете.
– О, боже! – Она поспешно повернулась на сиденье.
– Погодите. Надо выехать за ворота.
– Дышать-то она может?
– Думаю, воздуха ей вполне хватает.
С подъездной дорожки, тянувшейся вдоль фасада больницы, выехала машина и пристроилась позади катафалка. К тому времени, когда они добрались до главных ворот, друг за другом ехало уже три машины. Джек изучал их в зеркало заднего вида.
– Теперь можно. Давайте!
Сестра Люси опустила стеклянную перегородку, отделявшую кабину от задней части катафалка, привстала на колени, развернулась всем корпусом, стараясь дотянуться до пластикового мешка.
– Достали?
– Еле-еле.
– Подтяните каталку на себя.
– Есть! – отозвалась монахиня и заговорила по-испански со своей подопечной, перегибаясь через спинку сиденья. Льняной пиджак поехал вверх, Джек получил полную возможность любоваться изгибом бедра, подчеркнутым тугими джинсами. Джек покосился на изящные круглые очертания бедра и попки, стараясь не таращиться чересчур откровенно. Вот это да! Она говорит, надо трогать людей, прикасаться к ним – а что, если он сейчас дотронется до нее? Тут есть что потрогать. Любую знакомую девчонку Джек мог бы шлепнуть шутя, если б она вот так перегнулась через спинку сиденья. Она бы сказала что-нибудь вроде: «Эй!», «Да ну тебя!», и только. Ничего особенного. Дружеский шлепок. Можно даже ущипнуть слегка.
Уставившись перед собой на дорогу, Джек начал мысленно прокручивать те два фильма, что поназывали по телику на прошлой неделе. В первом Ричард Бертон с двумя другими парнями и Джоан Коллинз плывут на спасательном плотике. Их судно торпедировала японская подлодка. Джоан вроде бы положила глаз на Ричарда, но держит его на расстоянии, несмотря на все его заходы, а Ричард никак в толк не возьмет, почему эта девица в странном белом балахоне никак не поддается. Только в самом конце выясняется, что Джоан Коллинз монахиня, а этот белый балахон – нижнее белье, которое носят монахини, как его бишь, подрясник, что ли? Джоан Коллинз снялась в этом фильме совсем молодой. Во втором фильме Дебора Керр оказалась на острове в Тихом океане с американским морячком, его играет Роберт Митчем. Идет война, Дебора в снежно-белом платье монахини, так красиво обрамляющем ее лицо (носик просто загляденье!). Оба прячутся в пещере от япошек. Наплыв: Дебора и Роберт вдвоем, смотрят друг на друга. Сразу видно, что рано или поздно он попробует закинуть удочку, только неизвестно, как она поступит. Два фильма про монахиню и молодого парня, которые оказались вместе, сближенные опасностью. И еще: по телику сказали, что оба фильма впервые вышли на экран в 1957 году. Почему, собственно, он запомнил, что именно в 1957-м? Ему это было ни к чему, просто Джек машинально отмечает такие вещи. В 1957-м ему сровнялось двенадцать лет и он влюбился в свою классную руководительницу, сестру Мери Люсиль. Люсиль – Люси. И вот еще что. Лет десять спустя был без ума от Салли Филд (у нее такой славный маленький носик), а она играла в телесериале «Летучая монахиня», носила такой же чепец с крылышками, как и сестры милосердия, работающие в Карвиле.
