Презерватив для убийства - Воробьев Андрей (книги полностью .txt, .fb2) 📗

Нертов удивлялся: ведь никому же не придет в голову совершенствовать деятельность нашей распрекрасной медицины с помощью юристов. Дать, скажем, следователю самоучитель по хирургии и доверить делать внутриполостные операции, причем, лучше — некоторым высокопоставленным чиновникам. Но почему же в таком случае врач может решать вопросы квалификации преступлений, отправляя людей надолго за решетку?

Что врач в полицейских погонах, что полицейский в белом халате — все это больше напоминает театр абсурда или, еще хуже, инквизицию. Впервые дилетантов допустили к охране правопорядка в 1917 году. Получил мандат и «наган» — иди, руководствуясь только чувством «революционной законности», вершить правосудие и расстреливать. Но ведь сейчас на дворе не 1917-й и не 1937-й. Почему же опять любой кухарке дозволено вершить судьбами людей?

Алексей помнил, что еще после увольнения из военной прокуратуры он обдумывал, куда бы устроиться на работу. Первая мысль была — вернуться в РУВД, где когда-то проходил практику. Однажды, зайдя как-то вечером к своему бывшему наставнику, Нертов поинтересовался, как живет-п оживает родная милиция. Умнейший Леонид Павлович Расков, проработавший в уголовке чуть ли не двадцать лет, только махнул рукой, мол, что может быть хорошего, если руководящие посты в министерствах и главках занимают то строители, то пожарники.

— Знаешь первый приказ последнего начальника ГУВД? — осведомился Расков. — Проверить исправность всех огнетушителей в подразделениях. Преступлений все больше, зарплату задерживают, опытные сотрудники бегут. Дошло до того, что на следственную работу начали брать людей, которые в нашей работе понимают меньше, чем в балете: то инженеров, то врачей, а в одном из районов умудрились отыскать выпускника циркового училища.

Алексей грустно усмехнулся, вспоминая гнев Раскова. Знал бы он тогда, что одним из первых приказов очередного руководителя питерской милиции будет требование покрасить в «веселенькие» пастельные тона все лестницы в райотделах. И упаси бог, если цвет будет просто синий или зеленый — заходи, обхохочешься!.. А чего стоит «лицензия» за подписью начальника ГУВД, разрешающая бомжу играть на гармошке в переходе метро у Московского вокзала?..

На милицию надежды было мало, и Нертов попросил Арчи прощупать ситуацию со взрывом. Но не успел получить отчет о работе, как настали даутовские именины, и Алексей отправился за город, стеречь Нину на этом празднике.

Сквозь кроны золотистых сосен пробивались солнечные лучи, купаясь в небольших лужицах, оставшихся после ночного дождя. Гости, приехавшие в загородную резиденцию Даутова из пробензиненного города, казалось, пьянели не от рейнских вин и родной водочки, щедро наливаемой официантами, а от неописуемой благодати Карельского перешейка, которую вот уже сколько лет все не удается до конца изгадить заезжим любителям отдыха.

Даутов праздновал свои именины, собрав на них всяких нужных людей, старательно изображавших сначала чинную важность, а после нескольких тостов приходивших в естественное состояние. Для большинства оно было просто скотским. Впрочем, некоторые находили силы привести себя в порядок и, выгрузив принятое, уединиться, чтобы без помех решить деловые вопросы.

Даже члены совета директоров «Транскросса», видевшие друг друга чуть ли не каждую неделю, и те вели себя по принципу: «На работе — о бабах, на отдыхе — о делах». Один из них, кругленький и розовощекий, как поросенок, торопливо сунул стоящему рядом Денису пачку долларов и горячо зашептал, что возвращает старый долг.

— Не обессудь за задержку. Так вышло. Но мы же свои люди — сочтемся.

Денис, взяв деньги, сунул их во внутренний карман пиджака и, чуть помолчав, сказал:

— Ты, Витя, меня здорово подвел — я хотел Нине купить колье по случаю, а оно теперь «ушло». Так что дружба дружбой, а денежки, с тобой, видно, врозь надо держать…

Хозяин праздника тоже больше думал не о поздравлениях, а о делах. Отойдя от группы гостей, он тихо беседовал со своим спутником, у которого из-под мешковатых брюк выглядывали форменные хлопчатобумажные носки.

— Мне очень не нравятся события последних дней, — говорил Анатолий Семенович. — И твоя контора тоже непонятна. За что я людям деньги плачу? Уж новый телохранитель моей дочери начал врубаться, что где-то ползает подонок, охочий до чужого. А ты все меня завтраками кормишь… Я же не главк, мне отписки всякие не нужны…

— Вы же знаете, Анатолий Семенович, что мы стараемся. Но пока никаких концов нет, — собеседник Даутова обтер платком потный лоб. — И Нертова вашего проверяем. И остальных…

— Меня не интересуют ваши ментовские штучки. Проверяйте, кого хотите и как хотите, хоть в задницы заглядывайте, но мне нужны люди, фамилии, причем, немедленно! — резко перебил собеседника Даутов. Он посмотрел на насупившегося визави и несколько смягчил интонацию: — Пойми, Саша, мне обязательно нужно знать, с какой стороны ждать удара. Нина — единственная моя слабость. Если с девочкой что-нибудь случится…

Даутов безнадежно махнул рукой, а его собеседник понимающе вздохнул:

— Вы не волнуйтесь, Анатолий Семенович, я, Правда, накрутил хвосты своим операм, думаю, все образуется. Кстати, вы кому-нибудь давали команду проверить ту ферму, ну, куда падчерица ваша должна была приехать?

Даутов недоуменно помотал головой, на что милицейский начальник сообщил, что при осмотре места «встречи» Нины с «умирающим» Даутовым оперативники обнаружили любопытные детали: до них там явно кто-то плотно «поработал», так как само здание фермы сгорело (пожарные установили следы поджога). А около фермы были найдены следы гипса. Некто явно пытался снять с его помощью то ли отпечатки обуви, то ли следы шин…

Даутов, давая понять, что разговор окончен, взял собеседника под локоть и повел к группе гостей, а сам подумал, что, видно, не ошибся в этом Нертове.

«Надо будет спросить у парня, что он успел разнюхать», — подумал Даутов, выискивая глазами Алексея. А Нертов в это время стоял, затерявшись среди гостей, несколько позади Нины, которая весело щебетала с двумя ярко накрашенными девицами.

Вроде, все было спокойно: участок, на котором находился «сиротский домик» Даутова, контролировался службой безопасности «Транскросса». Добрую половину гостей сопровождали охранники разных мастей — от коротко стриженных «качков», непонятно каким образом втиснутых в непривычные пиджаки и важно помахивающих удочками радиотелефонов, до вежливых молодых людей, напоминающих выправкой строевых офицеров и задумчиво бормотавших что-то в упрятанные под одеждой микрофоны. Правда, большинство «прислуги» осталось за границами участка, где происходило торжество.

Но вся эта суета не нравилась Алексею, который живо представил, как трудно будет разобраться с такой массой разношерстной публики, случись что серьезное. И как легко затеряться в этой неразберихе, задумай кто из гостей какой-нибудь сюрприз. Поэтому Нертов и находился неотлучно около Нины. Его ребята, как и большинство других бодигардов, сиротливо скучали за воротами участка Даутова, изображая полное безразличие к происходящему.

«У меня определенно начинается мания преследования, — невесело подумал Алексей. — Пора плюнуть на все и уходить куда-нибудь в адвокаты. Накручиваю тут, что девчонке что-то грозит, а на самом деле — только глюки замотанного охранника…»

Впрочем, Нертов, скорее, пытался обмануть себя. Слишком много совпадений. Слишком…

От мрачных раздумий его оторвал Даутов, который, положив Алексею руку на плечо, сказал, что необходимо срочно переговорить. Поймав недоуменный взгляд, брошенный охранником в сторону Нины, Анатолий Семенович заметил, что здесь все свои и, благодаря службе безопасности «Транскросса», Нертов может немного расслабиться.

Даутов увлек Алексея в дом и в просторном, со вкусом, по-городскому обставленном кабинете стал интересоваться результатами проверки, которую Нертов проводил после анонимного звонка. Охранник не стал скрывать от шефа, что именно он произвел осмотр фермы, куда должна была приехать Нина. При этом Нертов, зная, как быстро может стать достоянием широкой публики любая информация, предусмотрительно — до поры, до времени — умолчал о найденных окурках и с удивлением узнал, что вскоре здание сгорело.