Собрание сочинений. Том 4 - Дойл Артур Игнатиус Конан (хороший книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Я не оправдываюсь, но умоляю вас, сэр, припомните все факты и спросите себя, может ли человек устоять перед таким искушением. Осмелюсь сказать, тут не многие бы устояли. Я лежал в ту ночь на койке в полном отчаянии, без надежды, без работы, с последним шиллингом в кармане. Я старался быть честным, а честные люди отворачивались от меня. Когда я воровал, они глумились надо мной и все же толкали меня на новое воровство. Меня несло по течению, и я не мог выбраться на берег. А тут была такая возможность: огромный дом с большими окнами и золотые медали, которые легко расплавить. Это все равно, что положить хлеб перед умирающим от голода человеком и думать, что он не станет его есть. Я некоторое время пытался бороться с соблазном, но напрасно. Наконец я сел на кровати и поклялся, что этой ночью я либо стану богатым человеком, либо снова попаду в кандалы. Потом я оделся, положил на стол шиллинг, — потому что хозяин обошелся со мной хорошо и я не хотел его обманывать, — и вылез через окно в сад возле трактира.
Этот сад был окружен высокой стеной, и мне пришлось попыхтеть, прежде чем я перелез через нее, но дальше все шло как по маслу. На дороге я не встретил ни души, и железные ворота в парк были открыты. В домике привратника не было заметно никакого движения. Светила луна, и я видел огромный дом, тускло белевший под сводами деревьев. Я прошел с четверть мили по подъездной аллее и оказался на широкой, посыпанной гравием площадке перед парадной дверью. Я стал в тени и принялся рассматривать длинное здание, в окнах которого отражалась полная луна, серебрившая высокий каменный фасад. Я стоял некоторое время не двигаясь и раздумывал о том, где здесь легче всего проникнуть внутрь. Угловое окно сбоку просматривалось меньше всего и было закрыто тяжелой занавесью из плюща. Очевидно, надо было попытать счастья там. Я пробрался под деревьями к задней стене и медленно пошел в черной тени дома. Собака гавкнула и зазвенела цепью; я подождал, пока она успокоилась, а потом снова стал красться и наконец добрался до облюбованного мною окна.
Удивительно, как люди беззаботны в деревне, вдалеке от больших городов, — мысль о ворах никогда не приходит им в голову. А если бедный человек без всякого злого умысла берется за ручку двери и дверь распахивается перед ним, — какое это для него искушение! Тут оказалось, не совсем так, но все же окно было просто закрыто на обыкновенный крючок, который я откинул лезвием ножа. Я рывком приподнял раму, просунул нож в щель между ставнями и раздвинул их. Это были двустворчатые ставни; я толкнул их и влез в комнату.
— Добрый вечер, сэр! Прошу пожаловать! — сказал чей-то голос.
В жизни мне приходилось пугаться, но никакой испуг не идет в сравнение с тем, что я пережил. Передо мной стояла женщина с огарком восковой свечи в руке. Она была высокая, стройная и тонкая, с красивым бледным лицом, словно высеченным из белого мрамора, а волосы и глаза у нее были черные, как ночь. На ней было что-то вроде длинного белого халата, и этой одеждой и лицом она походила на ангела, сошедшего с небес. Колени мои задрожали, и я схватился за ставень, чтобы не упасть. Я бы повернулся и убежал, да совсем обессилел и мог только стоять и смотреть на нее.
Она быстро привела меня в чувство.
— Не пугайтесь! — сказала она. (Странно было вору слышать такие слова от хозяйки дома, который он собирался ограбить.) — Я увидела вас из окна моей спальни, когда вы прятались под теми деревьями, спустилась вниз и услышала ваши шаги у окна. Я бы открыла его вам, если бы вы подождали, но вы сами с ним справились, как раз когда я вошла.
Я все еще держал в руке длинный складной нож, которым открывал ставни. За неделю, что я бродил по дорогам, я оброс и весь пропитался пылью. Короче говоря, не многие захотели бы встретиться со мной в час ночи; но эта женщина смотрела на меня так приветливо, словно я был ее любовником, пришедшим на свидание. Она взяла меня за рукав и потянула в комнату.
— В чем дело, мэм? Не пытайтесь меня одурачить! — сказал я самым грубым тоном, а я умею говорить грубо, когда захочу. — Если вы решили подшутить надо мной, так вам же будет хуже, — добавил я, показывая ей нож.
— Я и не думаю шутить с вами, — сказала она. — Наоборот, я ваш друг и хочу вам помочь.
— Простите, мэм, но трудно в это поверить, — сказал я. — Почему вы хотите мне помочь?
— У меня есть на это свои причины, — сказала она, и черные глаза ее сверкнули на белом лице. — Потому что я ненавижу его, ненавижу, ненавижу! Теперь понимаете?
Я вспомнил, что говорил хозяин трактира, и все понял. Я взглянул в лицо ее светлости, и мне стало ясно, что я могу ей довериться. Она хотела отомстить мужу. Хотела ударить его по самому больному месту — по карману. Она его так ненавидела, что согласилась даже унизиться и открыть свою тайну такому человеку, как я, лишь бы добиться своей цели. Было время, я тоже кое-кого ненавидел, но я и не знал, что такое ненависть, пока не увидел лица этой женщины при свете свечи.
— Теперь вы мне верите? — спросила она, снова прикасаясь к моему рукаву.
— Да, ваша светлость.
— Значит, вы знаете, кто я?
— Могу догадаться.
— Наверное, все графство говорит об обидах, которые я терплю. Но разве это его интересует? Во всем мире его интересует только одно, и вы сможете забрать это сегодня ночью. У вас есть мешок?
— Нет, ваша светлость.
— Закройте ставни. Тогда никто не увидит огня. Вы в полной безопасности. Слуги спят в другом крыле. Я покажу вам, где находятся наиболее ценные вещи. Вы не сможете унести их все, поэтому надо выбрать самые лучшие.
Комната, в которой я очутился, была длинная и низкая, со множеством ковров и звериных шкур, разбросанных по натертому паркетному полу. Повсюду стояли маленькие ящички, стены были украшены копьями, мечами, веслами и другими предметами, какие обычно встречаются в музеях. Тут были и какие-то странные одежды из диких стран, и леди вытащила из-под них большой кожаный мешок.
— Этот спальный мешок подойдет, — сказала она. — Теперь идите за мной, и я покажу вам, где лежат медали.
Подумать только, эта высокая бледная женщина — хозяйка дома, и она помогает мне грабить свое собственное жилище. Нет, это похоже было на сон. Я чуть не расхохотался, но в ее бледном лице было что-то такое, что мне сразу стало не до смеха, я даже похолодел. Она проскользнула мимо меня, как привидение, с зеленой свечой в руке, я шел за ней с мешком, и вот мы остановились у двери в конце музея. Дверь была заперта, но ключ торчал в замке, и леди впустила меня.
За дверью была маленькая комната, вся увешанная занавесями с рисунками. На них была изображена охота на оленя, и при дрожащем свете свечи, ей-богу, казалось, что собаки и лошади несутся по стенам. Еще в комнате стояли ящики из орехового дерева с бронзовыми украшениями. Ящики были застеклены, и под стеклом я увидел ряды золотых медалей, некоторые большие, как тарелки, и в полдюйма толщиной; все они лежали на красном бархате и поблескивали в темноте. У меня зачесались руки, и я подсунул нож под крышку одного ящика, чтобы взломать замок.
— Погодите, — сказала леди, беря меня за руку. — Можно найти кое-что и получше.
— Уж куда лучше, мэм! — сказал я. — Премного благодарен вашей светлости за помощь.
— Можно найти и получше, — повторила она. — Я думаю, золотые соверены устроят вас больше, чем эти вещи?
— Еще бы! — сказал я. — Это было бы самое лучшее.
— Ну так вот, — сказала она. — Он спит прямо над нашей головой. Всего несколько ступенек вверх. И у него под кроватью стоит оловянный сундук с деньгами, там их столько, что этот мешок будет полон.
— Да как же я возьму? Он проснется!
— Ну и что? — Она пристально посмотрела на меня. — Вы бы не допустили, чтобы он позвал на помощь.
— Нет, нет, мэм, я ничего такого не стану делать.
— Как хотите, — сказала она. — С виду вы показались мне смелым человеком, но, должно быть, я ошиблась. Если вы боитесь какого-то старика, тогда, конечно, вам нечего рассчитывать на золото, которое лежит у него под кроватью. Разумеется, это ваше дело, но, по-моему, лучше вам заняться чем-нибудь другим.
