Путь самурая - Зайцев Михаил Георгиевич (полные книги txt) 📗
– Думаю, листок лежал в разбившейся банке, – Евгения осторожно взялась за краешек листка двумя пальцами, встряхнула его, развернула. – Тут всего одно слово. Выклеено из заглавных букв, предварительно вырезанных, кажется, из газеты....
– Что там написано? Прочитай!
– Одно слово «СЕГОДНЯ!» и цифры... Кажется, вырезанные из календаря за тысяча девятьсот девяносто девятый год.... Девятки перевернуты и приклеены как подпись....
– Покажи!
– Смотри.
Женя развернула лист серой «оберточной» грубой бумаги так, чтобы Игорь увидел выклеенные в ряд прямоугольники, белые с желтоватыми подтеками канцелярского клея по краям и с черными буквами посередине: «СЕГОДНЯ! 666».
– Я очень сильно подозреваю, Женя, что человек, написавший это послание, немного ошибся окнами... Мне кажется, он перепутал окна. Послание предназначалось мне, и, получив его, вернувшись под утро в гостиницу, я должен был, по замыслу отправителя, сразу же связаться с Зусовым, сообщить о письме... Женя, очень прошу, позвони... то есть свяжись с Иван Андреичем по рации, расскажи о находке, ладно? А я... Иришка! Родная. Давай по-быстрому выясним отношения, и, пока сюда едет Зусов, я быстренько расскажу тебе все, что со мной стряслось за минувшие сутки. Раз уж ты здесь, может, поможешь советом, моя хорошая? А? Ладно?..
10. Звонок
Игорь ходил-бродил по спальне. От закрытых дверей в гостиную до стены и обратно. Ирина лежала на кушетке. Поверх смятого одеяла. На боку, подложив подушку под мышку, Ирина перебирала ксерокопии милицейских бумаг из папки, переданной Самураю полковником Вычипало. Бумаги ворохом рассыпались по кушетке, сама папка валялась около прикроватной тумбочки. На тумбочке в стеклянной литровой банке (такой же, как и та, что швырнули в окно соседнего люкса минувшей ночью) вскоре должна была закипеть вода. Блестящая спираль кипятильника уже покрылась инеем малюсеньких пузырьков. Кипятильник, литровую банку, растворимый кофе и пару стаканов по просьбе Игоря добыла Евгения. Девушка расположилась на облюбованном угловом диванчике в гостиной. Проверила, насколько надежно заперто окно в спальне, задернула штору, заботливо включила ночничок на второй, свободной от кипятильника прикроватной тумбочке и удалилась в гостиную на диванчик. Вот уже скоро шесть часов, как Ирина с Игорем остались вдвоем в тесной, слабоосвещенной подслеповатым ночником спальне. Двое супругов, мягкий свет, надежная кушетка. Кипа милицейских протоколов, черный кофе, пепельница под колпаком ночника, переполненная окурками, хмурый мужчина, озабоченная женщина.
– Слушай, Ирка! Я же тебя даже не поцеловал, даже не чмокнул в щечку с тех пор, как...
– Да ладно тебе! Не до того. Плесни-ка лучше еще кофея.
– Надоело все! Все говорим и говорим о...
– Надоело говорить, молчи и думай про себя! И мне не мешай думать.
– Нет, молчать не смогу. Прости, но у меня словесный понос.
...Они обменивались мыслями вслух несколько часов кряду. Их беседу правомерно сравнить с игрой в теннис. Высказанную мужчиной мысль-версию отвергает-парирует женщина. Потеря подачи. Женщина подкидывает новую мыслишку, на ее довод следует контрдовод мужчины, и так сет за сетом. Ни одной результативной идеи, ни до приезда Зусова, ни после его отъезда.
Нужно отдать должное Ирине – как только ранним утром Евгения обнаружила следы диверсии в соседнем люксе, Ирина сразу же утратила былой ревнивый пыл, обуздала эмоции, сделалась удивительно понятливой и покладистой. За те жалкие минуты, что понадобились Жене на установку радиосвязи с Иваном Андреевичем Зусовым, супруги разрешили недоразумение. Игорь спешно оделся и попутно покаялся, прости, мол, придурка, забыл отзвониться по приезде, в голове каша. Ирина махнула рукой, дескать, ладно, проехали, и пока Зусов добирался до гостиницы, Михайлов успел в общих чертах пересказать ей события пятницы, поведал о пожаре в ночь с пятницы на субботу, нашептал ей на ушко то, о чем настучал товарищ полковник. О серийных убийствах двухгодичной давности. Приехал Зусов. С ним еще троица посвященных в истинный статус Самурая. Иван Андреевич в который раз удивил Игоря. Здорово удивил! На появление Иры Зусов практически никак не отреагировал. Ну, приехала баба к Самураю, и бог с ней, нехай живет. Иван Андреич равнодушно глянул на выклеенную из газетных букв записку, распорядился отдать ее «на экспертизу», удостоил вялым взглядом битое стекло, лениво крутанул диск «городского» телефона. Позвонил полковнику Вычипало, наябедничал про разбитое окошко, ни словом не обмолвившись о записке, «подписанной» тремя шестерками, и отозвал Игоря в сторонку.
– Видал, какой храм я построил? А?
– Видел, но...
– Без всяких «но», Самурай! Вечером отстоишь во храме праздничную службу рядышком со мною и с остальной городской знатью. Отказы не принимаются!
– Решили меня, как московскую диковинку, показать отцам города? Вчера в ресторане я демонстрировал себя торговцам с рынка, сегодня...
– Сегодня познакомлю с мэром.
– Но, Иван Андреич, цифры «666», как подпись под словом «СЕГОДНЯ«, наталкивают на мысль о сатанистах. Три шестерки – число Зверя, знак Сатаны. А вдруг это угроза, предупреждение, и во время церковного праздника случится нечто ужасное?
– Кому предупреждение?
– Я не знаю, мне кажется...
– Когда кажется, крестятся! – Зусов сладко зевнул. – Думай, Самурай. – Губы Зусова скривились в садистской, дразнящей улыбочке.
Под разбитым окошком заверещала и умолкла милицейская сирена. Лично Вычипало примчался на гостиничные задворки обследовать место, откуда метнули пресловутую литровую банку. Полковник приехал на желтом с синим милицейском «козле» с включенными сиреной и мигалкой, что выглядело нелепо, ибо до задника гостиницы от здания ментуры, где с ночи бдел на боевом посту Вычипало, пешего хода три минуты максимум.
Естественно, на улице бравый полковник и прибывшие с ним не менее бравые капитан с лейтенантом ни фига не обнаружили. Поднявшись в пострадавший номер, люди в сером помогли гостиничному столяру оперативно поменять разбитое стекло на новое и проследили, чтоб уборщица тщательно вынесла стеклянный мусор, что показалось Игорю весьма символичным: «мусора» контролируют уборку мусора.
Вычипало орал на уборщицу в соседнем номере. Люди Зусова в номере Михайлова курили, усевшись на стульях вокруг стола посередине гостиной. Ушла в спальню переодеться с дороги Ирина. Женя возле письменного стола разговаривала по телефону, заказывая в номер «легкий завтрак» для маленькой толпы мужчин, банку под кипятильник и растворимый кофе. Иван Андреич присел на угловой диванчик и перелистывал книжку, которую Евгения начала читать еще в поезде. Игорь предпринял еще одну попытку, последнюю, прояснить собственное положение. Подсел к Зусову, спросил негромко:
– Вы обещали, что за нами с Женей будут постоянно наблюдать ваши лучшие люди. Выходит, наблюдатели проморгали злоумышленника, метнувшего в окно банку?
– Ох и замучил ты меня своими вопросами, Самурайчик-Самураище! Положено, чтоб я тебя спрашивал, а не наоборот, сечешь?.. Ночью все лучшие люди кучковались на пожаре, сам бы мог сообразить.
– А вчера вечером? В ресторане? Видел кто-нибудь, как Женя метелила джигитов?
– Вот чего, Самурай, убери лучше с письменного стола папку Вычипало. Полковник, как в комнату вошел, так аж побелел весь, срисовал ксероксы документиков на видном месте и прибздел, что евонные лейтенант с капитаном увидят копии служебной макулатуры на твоей хате. Поэтому и погнал полкан подчиненных за стенку окно ремонтировать. Хватай бумажки и мотай в спальню к своей бабе. В храм загодя, смотри, соберись, перышки почисти, чтоб смотрелся красиво, как настоящий супер!
Уединившись вместе с любимой женщиной и ксерокопиями документов в спальне еще до ухода Зусова, его людей, мусоров, уборщицы и столяра, Игорь весь, без остатка, сосредоточился на размышлениях вслух, благодаря бога, что не одинок, что есть, на ком проверить правильность (точнее, убедиться в ошибочности) собственных умозаключений, есть на свете Ирина, умная, излишне эмоциональная, однако своя женщина, родная.
