Комплекс Росомахи - Зосимкина Марина (книги txt) 📗

обнявшись, просили друг у друга прощение и признавались в любви, а Алина

болталась по кухне и забавлялась с мобильником, чтобы не злиться за бестолково

уходящее время.

Нарыдавшись, красноносые красавицы, наконец, пришли к ней. Всем стало

немного легче. Вскипятили чайник, заварили пакетики «Майского». Брифинг

продолжался.

От тети Тамары удалось узнать тоже немного. Кое-что ее удивило в тот

день. Например то, что на столе рядом с бутылкой «Столичной» стояла рюмка. А

должна была стоять пиала. Шурик, если кушал водочку один, без друганов, всегда

выставлял свою пиалу.

Купил он ее на Вернисаже в Измайлово у какого-то пенсионера. Вещь так

ему глянулась, что без нее уйти он просто не мог. С тех пор, когда устраивал себе

разгрузочный день, в смысле – от стресса, то торжественно доставал свою

нелепую посудину, наливал в нее водочки, примерно, на палец и неторопливо пил,

чуть ли не смакуя. Извращенец, не тем будь помянут.

Вторая странность – то, что закуски никакой не было. А Шурик просто так не

квасил. Он включал магнитофон с кассетой Высоцкого или Розенбаума, нарезал

колесиками «Краковскую», хлеб толстыми ломтями и устраивался со вкусом

отдыхать. В тот же раз стол был пуст, кроме ополовиненной бутылки и пустой

рюмки, Тамара больше ничего не заметила.

И еще на полу валялись рассыпанные крючки и блесны. К своим

рыболовным снастям покойный Тамарин муж относился чрезвычайно трепетно.

Даже если и предположить, что в спешке мелочёвку рассыпал, то сначала он

убрал бы ее обратно в коробочку, а коробочку бережно поставил бы на полку в

стенном шкафу и только потом приступил бы кайфовать.

– Вот и все, Линочка, что я могу тебе сказать, – невесело проговорила тетя

Тамара.

– Теть Тамар, а какую вы улику тогда уничтожили? – тихо спросила Алина.

Тамара вздрогнула и испуганно на нее посмотрела.

– Какую улику, Лина? С чего ты взяла? Не было никаких больше улик, детка.

– Ну как хотите, – так же тихо произнесла Алина.

И Тамара решилась. Вдруг у этой серьезной настойчивой девочки вправду

получится вытащить их из беды? Как бывало когда-то раньше. Хотя раньше у них

беды были не те. Игрушечные они были. И смешные.

– Я в мусорном ведре коробку из-под беллатетроморфина нашла. А в ней

блистер пустой. Без единой таблетки. По дороге в милицию, в полицию, то есть,

выбросила в контейнер.

Ритка испуганно посмотрела на мать, потом на Алину, и вновь на мать.

Все это Алине сильно не понравилось.

– Это какой-то препарат из твоей лаборатории, да, Маргош? Снотворное? –

спросила она осторожно и почти ласково.

– Я маме время от времени притаскиваю. Нам разрешают по себестоимости

покупать для себя, – жалобно проговорила Рита.

– А может быть, все проще, а, теть Тамар? Может, ваш муж сам решил

свести с жизнью счеты?

– Да нет, Линочка, нет. Я упаковку давно выбросила, это другая была. Да и

пилюль у меня всего две оставалось. Проверила, ведь не дура же я, в самом

деле. Никуда они из аптечки не делись. И потом. Не с чего было моему Шурику

травиться.

– Почему вы уверены? – не поднимая глаз от стола, спросила Алина. Как бы

все упростилось…

– А с чего ему травиться? Он депрессию водкой лечил. Не могу понять, что с

мужиком приключилось? Ведь он озеленителем работал и в рот не брал! Потом

устроился в фирму, которая утеплением балконов занималась, и тоже не пил.

Потом эта фирма разорилась, уволили всех на фиг, и даже тогда лишь пивком

пробавлялся. А как на новую работу вышел, то прям сглазили мужика! Не прошло

и месяца, как к «беленькой» присосался.

И тут вякнула Ритка. Она сказала с радостным возбуждением в голосе:

– Я не знаю, как сказать… Короче, я дяде Саше тоже беллатетроморфин

приносила. Несколько раз. Он заказывал для какого-то друга своего, только

просил, чтобы я тебе, мам, не говорила. Может, он и вправду того, сам…

Растворил и принял. А что? Легкая смерть. И не страшно. Не то что в петлю лезть

или вены…

Алина с Тамарой ошарашено смотрели на нее. Но радостное Ритусино

настроение вдруг поменялось, она хлопнула ладошкой по столу и произнесла с

обидой:

– Блин! Не получается.

Тетя Тамара уже готова была разразиться возмущенной тирадой на тему,

как Ритка посмела что-то мутить за спиной у матери, но Алина ее опередила.

Алина спросила:

– Что не получается, Маргош?

До Ритки дошло, что сболтнула лишнее, она уже предчувствовала новый

виток разборок с маманей, и настроение от этого у нее стало совсем скверным, но

и с Алиной лучше не связываться. Спрашивает – надо отвечать. Она сказала:

– Рюмка какая была? Граммов на пятьдесят, не больше? Тогда в ней за один

раз можно растворить только три таблетки, и то не быстро. Раствор сделается

насыщенным и все, процесс дальше не пойдет. Ну, разболтал он эти свои три

таблетки, ну махнул рюмку и забылся тут же тяжелым, но не смертельным сном. А

следующую порцию он сможет растворить лишь по пробуждении и то не сразу,

штормить будет. Если все десять таблеток были пущены в дело, то растворить их

можно было граммах в ста пятидесяти, это если водки, а воды еще больше

понадобится.

Пришли к тому, от чего хотели уйти. Самоубийства не было. Убили Шуру,

убили ни за что, ни про что.

– А где ваш муж работал, теть Тамар? – нарушила растерянную тишину

Алина.

– Да ерундовая работа была, по правде… Приемщиком утильсырья. Тут, под

боком. Только для мужика разницы нет – рядом с домом, не рядом. Стирать и

готовить все равно не кинется.

– А кто такой Додик, вы, случайно, не знаете, теть Тамар?

– Ну как же… Работали они вместе. Коллега, – и Тамара пренебрежительно

скривилась, а потом удивленно спросила:

– А ты, Лина, откуда про Додика знаешь?

Алина рассказала, откуда. И ничего ей это не дало.

Тетя Тамара пожала большими плечами и в качестве комментария

сообщила, что в последнее время ее муж был какой-то нервный и запросто мог

взбелениться из-за ерунды. Может, и Додик под горячую руку попал. Он-то, Додик

то есть, мужик вообще-то спокойный, неконфликтный, а Шурик, тот наоборот,

бузотером был, особенно если выпьет.

Тут же, по ассоциации, она вспомнила, что похороны скоро, притащатся все

Шуркины друганы на халявную выпивку. Разозлилась, а потом начала плакать.

Ритка принялась мать утешать, гладила ее по плечу, обнимала, а Алина

думала, что от этого разговора ничего не изменилось, и, как ей помочь этим

тютехам, она не знает.

Потом ей пришла в голову мысль, что нужно найти этого загадочного Додика

и поговорить с ним. Глупая мысль, Алина понимала. Если Додик виновен в смерти

тети Тамариного мужа, то о чем с ним разговаривать? Бесполезно, да и опасно

может быть. Хотя, наверно, не опасно. Он же, если это, конечно, он, не застрелил и

не зарезал, значит, не опасно. А вот посмотреть на его реакцию, а потом доложить

той же Марианне… Или самой попытаться что-нибудь нарыть…

И Алина спросила, как найти Додика.

– Да кто ж его знает… – апатично пожала плечами тетя Тамара. – Может, у

Шурки где и записан телефон. А так – на «блошином» он бывает по выходным, у

него дела какие-то с тамошними продавцами.

Алина приподняла брови:

– «Блошиный» – это что?

– Не знаешь, что такое «блошиный» рынок? – хмыкнула тетя Тамара.

– Если рынок, то знаю. И где он?

– Недалеко. По Киевской дороге на электричке двадцать минут. А как еще

можно с Додиком пересечься, даже и не представляю. Только, думаю, пустые это

хлопоты.

Ритка вновь захлюпала, а Алине нечего было им сказать, кроме дежурных

слов, что она обязательно что-нибудь придумает и обязательно что-нибудь