Круг обреченных - Лаврентьева Ирина (книги онлайн полностью .TXT) 📗
— Что? Он отказывается? — повысил голос Евгений Юрьевич. — А какого черта мы его засунули в это правительство? Обеспечили ему должность вице-губернатора? Он что, с ума сошел? Или забыл, откуда ноги растут? Ты вообще серьезно с ним говорил или как?
— Более чем серьезно. Я предупредил его о неприятностях. Он только улыбается в ответ. Впечатление такое, что его перекупили. Что он обзавелся новой «крышей». И считает ее более крутой.
— Ах, вот как… Вот, значит, как… Ну что ж, ему бы следовало лучше меня знать. Все-таки не один год вместе работали.
Он помолчал, облокотившись о поручни и глядя на светло-зеленые с белыми барашками волны, клубившиеся за кормой яхты. Процедил сквозь зубы:
— Что ж, если убеждения не действуют… Мне его уговаривать некогда. И я не собираюсь перекупать его обратно. В конце концов, он не невинная юная красотка, решившая столкнуть лбами поклонников и полюбоваться дракой. Ему следовало бы знать меня лучше, — повторил Евгений Юрьевич. — Применяй нулевой вариант.
— Какой именно? Короткий или затяжной?
— Короткий, — раздраженно бросил в трубку Евгений Юрьевич.
— О'кей, — бодро откликнулся Зверев. — Еще информация: дело Фонарева закрыли — это раз. Голосование по нашему вопросу примерно через пару недель — это два.
— Что ж, значит, скоро вернусь.
— Вот и хорошо. А то некоторые тут без вас осмелели чересчур…
— Докладывай, кто осмелел. Будем принимать соответствующие меры. Скоро вернусь, Алексей, скоро!
Беседин недобро усмехнулся, не сводя глаз с пенных волн. Вот, значит, как. Тишайший Петруша вышел из-под контроля! Вот что значит оторваться от родных берегов — холопы тут же начинают воображать себя господами!
Евгений Юрьевич вернулся к гостям. Тяжело дышащие мокрые девочки сгрудились вокруг подноса, разбирая бокалы с шампанским.
— Победила Эльвира, — подняв вверх руку торжествующей Эльвиры, провозгласил Иван. — Но… приз зрительских симпатий присуждается Манечке.
Кольцо с темно-синим камнем было торжественно надето на Манечкин пальчик. Заплаканная девочка тут же просияла. Перстень был явно ей велик, и девочка крепко сжала кулачок. Теперь наполнились слезами глаза Эльвиры.
— Ну-ну, не куксись! — утешил ее Иван. — Для тебя тоже есть приз!
Беседин смотрел на худые, почти детские тела, обтянутые мокрой тканью купальников, на едва выступавшие соски, на тощие мальчишеские ноги. Перевел взгляд на Ивана, похожего на сытого кота в стае мышей.
Извращенец, с брезгливостью подумал он о госте.
— Ванечка, собирайся. Через пятнадцать минут пристанем к берегу, — ласково произнес он вслух. — Посидим в ресторане. Я свожу тебя в казино. Быть в Монте-Карло и не испытать судьбу — преступление.
— А девочки?
— Девочки останутся на яхте, — жестко произнес Беседин. — Казино — это развлечение для тех, кому уже больше шестнадцати.
— Что ж, крошки, мне очень жаль, но в нашем спортивном лагере намечается тихий час, — объявил Иван своим юным наложницам.
Они сидели в одном из многочисленных ресторанчиков Монте-Карло. На закуску были поданы морские гребешки в ореховой панировке и зеленый салат с приправой из черных трюфелей.
— Жаль, что не взяли с собой Манечку! — вздохнул Иван, поглощая пищу.
— Ты, видно, совсем рехнулся. Здесь сейчас русских больше, чем, к примеру, в деревне Гришкино. Ты забыл, что за совращение малолетних статья в УК существует? Я совершенно не заинтересован в том, чтобы какой-нибудь спец из противоположного лагеря напахал на тебя компру. Раз — и конец твоей карьере высоконравственного политического деятеля.
— Что за ирония в голосе, Евгений?
— Я, признаться, вообще не понимаю, что ты находишь в этих недоразвитых телах.
— Не понимаешь? Почитай Набокова.
— А, брось ты. Там описана трагедия, а у тебя похабель сплошная.
Извини, конечно, но мне представляется, что пристрастие к юношеским угрям — свидетельство, как бы это помягче выразиться, сексуальной неполноценности.
— Ха-ха, — рассмеялся веселый Ванечка. — Скажи, почему я на тебя не обижаюсь?
«Потому что жрешь за мой счет. И девок тоже на мои деньги имеешь», — подумал Беседин.
— Потому что ты славный, необидчивый парень, — произнес он вслух.
К воздушному супу из спаржи было подано розовое шампанское «Вдова Клико» 1895 года.
— Божественно! — оценил напиток Иван. «Ну еще бы! Ты у нас знаток. В деревне Гришкино коллекционное шампанское „Вдова Клико“ ведрами пили», — съехидничал про себя Беседин, Упоминание о мало кому известной деревне не было случайностью — именно там прошли детство, отрочество и даже отчасти юность будущего государственного деятеля современной России — то есть Ивана Рощина.
— Зря ты все-таки так о моих девчурках. Прочитай «Лолиту»…
— Это, видимо, единственная книга, которую ты осилил, — опять не удержался Беседин. — Впрочем, оставим эту тему. О вкусах не спорят, и я не хочу портить тебе аппетит.
И Беседин принялся за нежнейшее мясо морских гребешков в хрустящей золотистой ореховой панировке. Иван последовал примеру старшего товарища.
Когда мужчины принялись за сигары «Коиба» и арманьяк «Жанно», в полупустой зал вошли трое: высокую стройную женщину лет тридцати в длинных белых одеждах сопровождали двое мужчин. Вернее, женщина сопровождала своего господина, ибо это была восточная женщина с тонкими, безукоризненно правильными чертами лица. Господин, мужчина лет пятидесяти, был одет в белый европейский костюм, однако голову его покрывал спускавшийся на плечи белый же платок.
— Вот, Ваня, посмотри, что такое истинная красота! Глянь, какое дивное лицо. Только осторожно — а то ее повелитель распорет тебе брюхо. И поглощенный тобою обед останется в зале. Мне будет жаль — уплочено все-таки, — балагурил на манер Ивана Беседин. — Непонятно, какова роль третьего в этой группе.
— Да это же Феликс Непорочный из нашего МИДа! — вскричал Иван.
— В каком смысле — непорочный? — удивился Евгений Юрьевич.
— В смысле фамилии. Только фамилии, — хохотнул Иван, подавая соотечественнику знаки неподдельной радости от неожиданной встречи.
— Вот видишь, я тебе говорил: здесь куда ни плюнь, в русского попадешь, — усмехнулся Беседин, наблюдая за жестикуляцией захмелевшего Ивана.
Господин Непорочный ответно помахал рукой, также выражая всем своим существом немалую радость. Благосклонно улыбнулся в их сторону и строгий восточный господин. А потом как-то так само получилось, что через некоторое время все они оказались за одним столом.
— Позвольте представить: господин Хеджази с супругой. Господин Хеджази — атташе иранского посольства во Франции, — по-английски отрекомендовал спутников Непорочный. — Господин Рощин — видный конгрессмен, господин…
— Беседин, — подсказал Иван.
— Ах, Ваня, неужели я не знаю Евгения Юрьевича! — с укоризной произнес Феликс по-русски и снова перешел на английский:
— Господин Беседин — известный в нашей стране нефтепромышленник.
— О, «Газпром»! Солидная фирма! — на хорошем русском языке воскликнул иранец.
— Нет, нет, я не принадлежу этой империи, — улыбнулся Беседин. — Вы владеете русским, господин Хеджази?
— Да. Я заканчивал вашу военную академию. В Москве. Это было давно.
Беседа протекала как и полагается подобным беседам. Феликс рассказывал о последних московских событиях — он прибыл на Лазурный берег всего пару дней назад. Иван отпускал свои жлобские шутки. Иранец вежливо улыбался. Его супруга почти не ела и не пила, выполняя свою основную миссию — позволяла любоваться своей необычайной красотой. Евгений Юрьевич и любовался, стараясь не выходить за рамки приличий. Беседин, в общем, был равнодушен к женщинам. Его бурное прошлое, прошлое больших возможностей, пресытило и душу и тело. Это Иван застрял в возрасте необузданной половой распущенности, а он, Беседин, давно понял, что, в сущности, все везде одинаково. В данный период своей жизни Евгений Юрьевич предпочитал активным действиям спокойное созерцание.
