Через лабиринт. Два дня в Дагезане - Шестаков Павел Александрович (лучшие бесплатные книги .txt) 📗
— К сожалению, Мария Федоровна, не знаю.
— Как же не знаете? А кто знает? Что вы за работники такие? Тут не знаете, там не знаете. Что ж, вы хотите, чтоб людей среди бела дня резать начали?.. Ай-я-яй, бедная Валентина! И старик ее, значит, не пережил! А она про это и не знала ничего, бедная. Ну и дела!
— А может быть, она знала, Мария Федоровна?
— Да откуда ж ей знать? Мне б то она уж сказала. Мы, как на базар собирались в тот день, я, помню, спросила: «Твой-то пишет?» — «Давно, — говорит, — ничего не было».
— Не помните, в какое время происходил этот разговор?
— Да еще до обеда. Я с утра подстирывала, а она кричит мне: «Пойдешь, Маша, на рынок завтра?»
— А после обеда вы ее не видели?
— Нет, не видала.
Мазин откланялся:
— Рад был с вами познакомиться, Мария Федоровна. Будьте здоровы. А собаку возьмите обязательно. Хорошая собака, не пожалеете.
XIV
Мазин вернулся к Волокову с определенным планом действий.
— Итак, Дубинина, несомненно, убита. Убита человеком, которого сама пустила в дом и с которым пила водку. Убийство было задумано заранее. Только этим можно объяснить полное отсутствие в доме следов и закрытые ставни. Предусмотрел убийца почти все. Но, как вы знаете, не оставить никаких следов невозможно. И то, что здесь кажется случаем, в сущности, закономерно. Помог Рекс, который не привык, чтобы ночью по двору ходили посторонние. Даже если они не входят, а выходят.
Игорь Николаевич развязал носовой платок и положил перед капитаном свои находки:
— Видите? Он очень аккуратно убрал со стола, после того как Дубинина захмелела и уснула. Но мыть посуду ему было, конечно, некогда. Поэтому стакан, на котором невозможно не оставить отпечатков пальцев, убийца захватил с собой, чтобы выбросить по дороге. Когда на него бросился Рекс, он ударил собаку стаканом, разумеется, инстинктивно. И избавился от пса, ранив его. Но осколки остались. Немедленно передайте их на экспертизу. На этом стакане отпечатки пальцев должны быть наверняка.
А вот и самое существенное — кусочек ткани, вырванный Рексом из рубашки убийцы. Край, видимо, в крови. Рекс с гостем немножко поквитался. Думаю, что рана глубокая. Поэтому нужно немедленно связаться со всеми медицинскими пунктами — не обращался ли к ним человек, укушенный собакой.
Волоков потянулся к звонку, но Мазин жестом остановил его:
— Еще не все. Дайте небольшую заметку в местную газету Что-нибудь вроде «Жертва неосторожности». За подписью работника Горгаза. Заметка будет всем полезна. И домохозяйкам, и нам, надеюсь. Мы должны его успокоить. Итак: экспертиза — раз, больницы и аптеки — два, газета — три. На сегодня вам хватит. А мне закажите билет на ближайший самолет.
Капитан поднял брови:
— А как же Кравчук?
— К разговору с ним я и хочу подготовиться. Нужно срочно кое-что проверить. Если успею это сделать завтра, то послезавтра утром буду здесь. Тогда поохотимся вместе. Пока с вами останется Козельский. И вот еще… Рекса я разрешил забрать соседке.
Волоков взялся за дело, едва простился с Мазиным. Но опрос в больницах ничего не дал. Никто с похожими на укусы ранами за помощью не обращался. Видимо, преступник предпочитал скрываться, не оставлять следов. Однако капитан не падал духом. Он зашел к Вадиму в гостиницу и рассказал, как реагировали в больницах на его вопросы.
— В центральной так старались, что даже вспомнили старушку, которую кошка на прошлой неделе поцарапала.
Но Козельский был угрюм.
— Вы шутите, а убийца посмеивается над нами.
— Вадим! В военное время про вас была поговорка — мрачный, как день без хлеба.
И Волоков отправился в криминалистическую лабораторию. Судьба Дубининой не выходила у него из головы.
«Неужели у нее были деньги? А если были, кто мог об этом знать? Только очень близкие, пользующиеся полным доверием. Но таких-то людей вокруг Дубининой и не было. Один погибший Укладников. Или его зять? Но это уже конек Козельского. Да так ли уж он плох, этот конек? Правда, Кравчука видели возле дома Дубининой днем, до ее смерти, но он мог и вернуться, зайти еще раз, обмануть наблюдавших за ним людей…»
— Привет, Дмитрий Иванович!
«Ох, уж эти курорты! Сколько здесь знакомых».
Волоков махнул рукой встречному. Тот свернул в парикмахерскую, и за ее стеклом, в зале, капитан заметил еще одно, на этот раз не просто знакомое лицо. По мнению Волокова, лицо это должно было находиться совсем в другом месте. Но подойти к нему сейчас было нельзя. И капитан прошел мимо.
Через пять минут он уже был в криминалистической лаборатории.
Заключение экспертизы заставило Волокова произнести сакраментальную фразу:
— Нет в жизни счастья!
Эксперт, худой человек, на котором синий китель казался двумя номерами больше, чем нужно, пожал плечами.
— К сожалению. Однако факт. На осколках стакана обнаружены отпечатки пальцев Дубининой. Только Дубининой, и ничьи больше.
Волоков нахмурился.
— Что поделаешь! Против науки не попрешь. Придется нам еще пошевелить мозгами.
Потом он пригласил Козельского и рассказал о выводах экспертизы.
— Ваше мнение, Вадим Сергеевич?
Козельский вспомнил Кравчука там, на глухой дорожке, его немигающий взгляд, неотвратимое приближение большого, натренированного таежными переходами тела. Казалось, что секунда отделяет их от смертельной схватки.
Но ее не произошло.
«Виноват, — пробормотал тогда Кравчук. — Еще увидимся».
И, резко повернувшись, исчез так быстро, что Вадим и сообразить ничего не успел. Только растерянно посмотрел ему вслед и увидел на площадке, повыше тропинки, мужчину в чесучовых брюках.
В ближайшие два — три часа состояние лейтенанта было отчаянным: он не сомневался, что Кравчук скрылся. К полному его изумлению, вечером выяснилось, что геолог преспокойно вернулся к себе на квартиру и, по-видимому, не собирается уезжать из Тригорска и вообще прятаться.
Мазину обо всем этом Козельский рассказал, презирая самого себя. Но разноса не последовало.
— Очень интересно, Вадим! Значит, он хочет видеть меня?
— По правде говоря, Игорь Николаевич, я считаю, что это была уловка. Он хотел заманить меня в глухое место.
— Возможно. Но не факт. Моя точка зрения на Кравчука все еще не сложилась окончательно. Однако думаю, что если он замешан в преступлении, то скорее г. едет какую-то рискованную и непонятную пока нам игру. Может быть, ему нужно отвлечь меня от чего-то более важного, что должно произойти в городе?
Говорил Мазин тогда осторожно и потому разубедить лейтенанта полностью не смог.
— Что же делать сейчас?
— Брать его надо, по-моему, — ответил Козельский Волокову.
Тот не знал, что сказать. Выручила неожиданная посетительница.
Она появилась в кабинете Волокова прямо с работы: в кокетливом халатике и белой пилотке. Но сама девушка выглядела вовсе не легкомысленной, скорее унылой — некрасивая, с длинным носом. Звали ее Соня. Заметно было, что милиция внушает ей если и не страх, то, во всяком случае, опасения.
— Меня Артем Георгиевич направил. Чтоб я рассказала…
Артем Георгиевич оказался заведующим аптекой.
— У нас аптека дежурная, — начала Соня. — Как раз была моя очередь дежурить. Мы дверь запираем на ночь, а посетители звонят. Вот и он позвонил. Мужчина. Спросил бинт, вату и йод.
— Когда это было? В котором часу?
— Да поздно уже… Очень спать хотелось, — откровенно пояснила Соня.
— А он сказал, зачем бинты?
— Сказал. «Вот, — говорит, — пес проклятый — полкило мяса с меня выжрал». Так смешно, — и Соня улыбнулась.
Но ни Волоков, ни Козельский даже не усмехнулись. Они только глянули друг на друга, не надеясь еще на полный успех.
— Как он выглядел, мужчина этот? Вы могли бы его узнать?
— Конечно! Он приметный, с бородой. И большой очень — почти пополам согнулся, когда в окошко наклонился.
