Соколиная охота - Александрова Наталья Николаевна (книга жизни .txt) 📗
– А я знаю, – продолжала неугомонная Любка, сделав страшные глаза, – это Революция Михайловна в морге куролесит! Ее призрак!
Тут уже заорали на Любку все трое: тетя Дуня, Надежда и Поросенке басом.
– Ничего святого для тебя нет!
Любка махнула рукой и отвернулась к окну, а тетя Дуня шепотом стала рассказывать:
– Нынче похороны этих, которых в китайском ресторане положили. Ну, с утра пораньше взялись покойников обмывать да обряжать, хватились – у мафиози все нормально, а у того, второго, – полпальца на руке нету!
– Чего-чего? – недоверчиво переспросили женщины, только Надежда уже все сообразила и прикусила язык.
– Палец на руке у того мужика отрезанный, – охотно пояснила тетя Дуня.
– Так, может, и не было пальца-то? – протянула Любка больше для куражу, на самом деле ей до пальца не было никакого дела.
– Как это – не было? – всполошилась тетя Дуня. – Когда привезли, все покойники в целости были, только простреленные. И доктор определил, что палец уже у мертвого отрезали. Определенно, это в ту ночь случилось, когда Михалыча по голове приложили…
– А при чем тут нечистая сила? – не сдавалась Любка.
– А при том, что кому может палец от покойника понадобиться? – строго спросила тетя Дуня. – Только для нехорошего дела покойников воруют…
– Прямо «Пожиратели трупов», американский сериал… – вздохнула Любка.
«Ну-ну, знаем мы этих пожирателей трупов», – подумала Надежда, но вслух ничего не сказала.
Тетя Дуня удалилась, а вместо нее пришел профессор с обходом. То ли в этот раз Надежда Николаевна была более убедительна, то ли еще раньше надоела лечащему врачу просьбами о выписке, но профессор внял ее мольбам и распорядился снять гипс. И если с ногой все будет в порядке, то больную Лебедеву немедленно выписать, чтобы она проходила лечение физиотерапией амбулаторно по месту жительства.
Больная Лебедева чуть не расцеловала старичка профессора и вприпрыжку помчалась в перевязочный кабинет.
Сняли гипс, и ногу еще просветили рентгеном, наступать было немного больно, и вообще Надежда чувствовала себя не слишком уверенно, но все же надеялась, что дело закончилось благополучно. А уж на физиотерапию и лечебную физкультуру она будет ходить исправно. Собрав вещи и переодевшись, Надежда договорилась со старшей медсестрой, что будет ждать документы о выписке прямо в палате, и удалилась в туалет с косметичкой. Очень хотелось узнать, в чем там секрет – не было сил дотерпеть до дома.
Она закрылась в кабинке и достала заветную косметичку.
Ничего там не изменилось – лежали в беспорядке помада, пудра, носовой платок… Надежда Николаевна открыла баночку с кремом для рук, потому что она казалась наиболее подозрительной. Она снова понюхала крем, потом запустила туда пилочку для ногтей и пошуровала легонько. Странное дело: баночка была полна, а пилка утопилась только на сантиметр. Надежда ухватила ногтями и вытащила из крема небольшую цилиндрическую емкость. Обтерев емкость, она взглянула и не обомлела только потому, что уже представляла себе, что там увидит. В прозрачном пластиковом сосуде находился отрезанный человеческий палец. Вернее, две фаланги указательного пальца с правой руки. Что ж, теперь понятно, почему девица так ищет свою косметичку.
«Итак, – сказала себе Надежда, – палец, разумеется, у покойника отрезала девица. Именно за этим она и приходила в морг. Не будем уподобляться тете Дуне и кричать про нечистую силу. Палец был нужен девице для дела – не на память же она его отчекрыжила.
Не напрасно я смотрю и читаю детективы – там черным по белому сказано, что бывают такие двери, которые открываются, только если приложишь к фотоэлементу палец. К примеру, какое-то секретное хранилище. И могут посещать его только десять человек, так их пальцы заносятся в память компьютера, и только они и могут пройти, только по их пальцу дверь откроется. Но это, конечно, очень круто. Вряд ли найдется у нас в стране государственная структура, у которой денег хватит на такую аппаратуру. И потом – вдруг сломается компьютер? Или найдется ушлый хакер, который залезет в программу? Нет, в нашей стране технике не настолько доверяют. Да и средств нету. Вот разве в каком-нибудь коммерческом банке…
В банке, – мысленно повторила Надежда. – А если банк, значит, деньги. Большие деньги, иначе девица не стала бы заниматься таким малопривлекательным делом – пальцы у покойника отрезать. Но при чем тут деньги? То есть кто такой этот загадочный покойник и откуда там могут быть замешаны большие деньги? Хорошо бы выяснить…»
Надежда встрепенулась, спрятала палец обратно в крем и решила поразмышлять обо всем дома, на досуге, если, конечно, настырная девица не прихватит ее раньше времени и не потребует свое имущество назад.
По справедливости-то следовало бы отдать ей косметичку. Но, во-первых, Надежду очень возмутило хамство незнакомой девицы и ее отвратительные манеры.
Ты попроси по-хорошему, тогда тебе всегда навстречу пойдут! А она – сразу грубить… А во-вторых, существовал еще бандит Дух, которому тоже отчего-то понадобилось содержимое косметички, и, если Надежда отдаст ее девице, Дух ни за что не поверит. Так что надо еще придумать, как избавиться и от преследования, и от косметички одним махом.
И где-то в самой глубине души Надежды Николаевны сидел маленький любопытный червячок и тихонько изводил ее вопросом: для чего всем так нужен палец? Какую дверь можно открыть с его помощью и что за этой дверью находится? Пещера Али-Бабы?
Или наоборот – запретная комната Синей Бороды?
Бесконечно прав был ее муж Сан Саныч, когда, перефразируя Достоевского, частенько восклицал:
«Говорят, любопытство не порок. Но в твоем случае, Надежда, любопытство – порок! И большой порок…»
Но его легкомысленная жена не внимала предостережениям и все время вляпывалась в какие-то сомнительные истории. Сан Саныч пришел бы в ужас, узнав про события прошлой ночи. Так что самая главная задача у Надежды была сделать так, чтобы муж ничего и никогда не узнал. Начнет волноваться, давление поднимется, а самое главное – воспитывать станет и дома запрет. Хотя как ее, взрослую женщину, дома запрешь? Не домострой все-таки… Но жалко его, так много работает, а все же возраст – пятьдесят пять скоро стукнет, не молоденький. Нет, Надежда скажет ему, что очень соскучилась и уговорила доктора выписать пораньше, хотела сюрприз мужу сделать. В этом есть доля истины, а со своими проблемами она разберется со временем, дайте в себя немножко прийти…
Надежда приободрилась и поспешила в палату, где Любка растворила окно настежь и призывно махнула рукой, приглашая посидеть рядом.
Возле морга царило необыкновенное оживление.
Обычно в день похорон здесь появлялись небольшие группы родственников, съезжавшихся по одному, по двое и группировавшихся вокруг заплаканной вдовы или, несколько реже, подавленного вдовца.
В этой группке всегда находился мужчина помоложе и покрепче, который суетился, бегал с бумагами, совал деньги санитарам, выискивал куда-то запропастившегося шофера, постоянно уходил внутрь морга и возвращался оттуда с какой-нибудь новой важнейшей информацией, собирал бригаду для переноски гроба – в общем, брал на себя организационные хлопоты, предоставив вдове принимать соболезнования и промакивать глаза черным кружевным платочком.
Но сегодня все выглядело совершенно не так.
У здания морга понемногу собирались хорошо одетые мужчины средних лет в длинных черных или бежевых кашемировых пальто, теплых не по сезону, с выражением настороженной задумчивости на лицах.
Оставив свои дорогие, сверкающие многослойным лаком машины за воротами, они подходили к моргу пешком, что дополнительно придавало их лицам оттенок крайнего утомления, граничащего с продуманным героизмом.
Каждого из этих героев невидимого фронта сопровождали по двое молодых парней в коротких черных кашемировых полупальто, нагруженных неподъемными венками из свежих роз, перевитыми шелковыми лентами с высокохудожественными траурными надписями.
