Обратный счет - Зосимкина Марина (лучшие книги читать онлайн .txt) 📗
торопилась признавать свое поражение и все еще рассчитывала соорудить ему
образ из подручных средств.
Лапин гордо раздвинул соседнюю створку и махнул рукой в сторону
ослепительно белых сорочек, которых было еще больше, чем пиджаков. Ни
тебе черных, ни тебе красных, ни тебе в полосочку-клеточку.
– Галстуки показывать? – спросил он самодовольно, расценивая ее
молчание, как комплимент.
– Скажите, Иван Викторович, а что-нибудь еще из одежды у вас есть?
Что-нибудь менее… официальное? Что-нибудь поярче? – спросила его Надя с
жаркой надеждой в голосе.
Лапин обиженно проговорил:
– Что я вам, прощелыга какой-нибудь, чтобы как попугай одеваться?
– Ну почему обязательно – как попугай? Просто иногда можно позволить
себе небольшую вольность, – рассудительно отвечала она, проникнув в глубину
шкафа и обнаружив там нечто интересненькое.
Там, на задворках, тосковали неформатные вещи, по счастью, не
изгнанные хозяином насовсем. В числе прочего нашелся и черный замшевый
пиджак, и песочно-рыжие тонкой шерсти брюки.
– Я это не одену, – заартачился Лапин, но Надя умела быть вкрадчивой.
– Ну, Иван Викторович, ну дорогой, вы только примерьте, а если не
понравится, то и не надо, в сером костюме будем зажигать.
Она вышла, чтобы не мешать мужчине переодеваться, а потом снова
вошла, и, осмотрев его с ног до головы, все равно осталась недовольна. К чему
вообще тут этот глупый галстук? Надежда решительно произнесла:
– Иван Викторович, у вас цепочка золотая есть? Толстая? Должна
иметься, вы же в перестройку наверняка пальцы гнули. Нужна цепочка, нужна
печатка. Есть?
Лапин, конфузливо жмурясь, порылся на полке с водолазками и
джемперами и извлек из глубин футляр, из которого достал толстенную золотую
цепь и перстень-печатку.
– Супер! Настоящие вериги, – одобрила Киреева. Она тут же заставила
его снять галстук и взамен него надеть эти «вериги», расстегнув пару пуговиц.
Потянула его к зеркалу и придирчиво их обоих осмотрела. Лапин выглядел
непривычно, но об этом потом. Чего-то все еще не достает для завершения
ударной мощи его нового образа. Так, чего не достает?.. Черный замшевый
пиджак, песочные брюки, черный кожаный ремень, ослепительно белая
рубашка с расстегнутым воротом, из-под которого проглядывает золотая цепь.
Печатка на мизинце.
В чем же дело? Да в тебе, Надя, в тебе! Цвет волос не тот. Не подходит
твой «темный мед» к его песочным брюкам, не тот оттенок. Нужен контраст,
нужна морковка. В смысле, волосы нужно перекрашивать в лисий цвет, без
этого никак. Да и его прическа никуда не годится.
– Едем в салон, – приказала Надежда, – будем вам стильную стрижку
делать.
– Что вы придумали? – попытался возмутиться Лапин. – У меня отличная
стрижка, делал ее неделю назад, за большие деньги, между прочим.
– Вы с вашей стрижкой похожи на безумного ученого из американской
страшилки, это если в любимом сером пиджаке. А сейчас она вообще не в
кассу. Голова отдельно, тулово отдельно. А ваше тулово сегодня выглядит
удачнее, так что не спорьте, – раскомандовалась Киреева, почувствовав кураж.
– Ну как юбилей племянницы прошел? Ей сколько? Двадцать стукнуло? –
спросила плавным голосом Алина Росомахина, принимая у Надежды
Михайловны бархатную коробочку, которую та протянула ей через стол.
– Спасибо, Алин, мне очень пригодилось. Сколько стукнуло? Двадцать,
да, двадцать. Годы летят…
Киреевой не хотелось рассиживаться, но сразу уйти было не
политкорректно, и она решила немножко у юрисконсульта задержаться.
Вот уже второй месяц, как Алина изменила своей обычной четкости в
одежде, забросила тесные жакеты и узкие лодочки на шпильках и носила
теперь вещи мягкие, драпированные и объемные. Хотя чего там драпировать-то
пока? Однако драпировала.
А по поводу голых беременных животов с пирсингом в пупке заявила как-
то, что так одеваться не подобает. Именно таким словом и выразилась – не
подобает. Киреева тогда едко поинтересовалась: «А что, Алиночка, по-вашему,
беременной быть стыдно? Это скрывать и прятать надо?» И тут же схлопотала
в ответ, что беременной быть не стыдно, а почетно, но женщина беременная
должна выглядеть целомудренно и скромно. И не страдать по поводу того, что
из-за этого ребенка в пузе теряет девять месяцев полноценной жизни.
Надежда тогда решила не заводиться. Отчасти потому, что и сама так
считала, но публично не высказывалась, чтобы не говорили потом, что она
ханжа в силу возраста.
– Надежда Михайловна, вы слышали новость? Руководство решило
отметить 23-е февраля с купеческим размахом. «Елки-палки» доставят с
посыльными всю закусь, а «Утконос» выпивку. Клево?
Киреевой не нравился жаргон, который Алина нахваталась от своего
мужа, и она непременно сделала бы ей замечание, но озвученная новость
сбила ее с толку.
– Да?! – поразилась она, – И кто так решил? Иван?
Алина хмыкнула несколько удивленно:
– Кому Иван, а кому господин президент.
Щеки Киреевой покрыл предательский румянец. Это прокол. Если сей
прокол дойдет до господина президента, то он решит, что она его продала. Или
продает по частям и постепенно.
И она заторопилась увести разговор в другую сторону.
– И что теперь с деньгами делать будем?
Женщины «Микротрона» еще задолго до праздника скинулись мужикам
на банкет. Хорошо, что еще потратить не успели на водку, шампанское и
красную икру. Однако, не забирать же деньги обратно?
– Девки-сборщицы бузят, раздачи требуют. А я считаю, что лучше
оставить как фонд. Или купить на эти деньги мужикам сувениры. Ну и что, что
Лапин раскошелился. Какая разница?
Киреева тоже считала, что разницы никакой, пусть хоть фонд, хоть
мужикам сувениры, только ей надо было забить баки въедливой Алине, чтобы
стерлась у той из памяти Надина оговорка. А может, напрасно она
всполошилась и зря психует?
Нервы у нее всегда были крепкие. Нервы крепкие, а психика устойчивая.
Но сегодня утром она входила через стеклянные двери бизнес-центра, а потом
стояла в очереди к лифту с таким ощущением, будто не два дня, а по крайней
мере два года провела в параллельном мире, который существует рядом, как
версия этого, только там персонажи твоей жизни поменялись ролями, и сама ты
– уже не ты. Ты там оказалась, ты там жила, и с грустью при этом осознавала,
что это все не твое, и в полночь принц превратится в крысу.
До свадебного пира оставалось время, и они действительно завернули в
парикмахерский салон. Лапин поддался на уговоры Нади и сел в кресло к
стилисту, который, предварительно осмотрев с его ног до головы, подумав и
взвесив, обрил его налысо. То есть абсолютно.
Реакция Лапина на этот акт вандализма Надю удивила. В первые
секунды, ей показалось, он окаменел от ужаса. Однако не затрепыхался в
кресле у мастера и не стал хватать его за руки, выкрикивая восклицания, а
остался сидеть там, где сидел, мужественно рассматривая свое отражение в
зеркале. Наде даже показалось, что он улыбается, чуть-чуть и несколько
иронично.
Дамский мастер был занят, и Надежда смогла оценить мужество Лапина
во всем масштабе, когда настал черед его знаменитых усов. С лысым черепом
и усами подковкой Лапин был похож уже не на сумасшедшего американского
ученого, а на запорожского казака Тараса Бульбу. Волевое решение их сбрить
Лапин принял сам, сверкнув глазами в сторону Киреевой, подглядывающей за
событиями из кресла в холле.
Тут ее, наконец, пригласили пройти к мастеру, и она покинула
наблюдательный пост, не дождавшись общего результата. С ней провозились
