Самурай-буги - Таскер Питер (мир книг .txt) 📗
– Окей, – выдыхает он. – Все берут свои вещи и следуют за мной.
Джорджа будят две причины одновременно: пульсирующая боль в паху и стрекот цикад прямо над ухом. Он медленно, с нарастающей злобой соображает, что лицо его в гравии, нос разбит, рубашка порвана и окровавлена. Затем, пошатываясь, встает и обнаруживает нечто поистине ужасное. Где девчонки? Они исчезли, все до единой! С ним хуже такого ничего не бывало. Кишки леденеют, когда он представляет себе лицо босса. На этот раз – никакой чести, никакого уважения.
Ругаясь, он распахивает дверь пустой лапшевни, озирает кухню. Ничего, одни тараканы врассыпную. На часах семь пятьдесят. Они должны быть где-то рядом. Джордж подходит к кухонной двери, вглядывается во двор: пусто-темно-безмолвно. Но едва он поворачивается уйти, как видит: что-то сверкает в лунном свете, что-то валяется в зарослях пырея.
Джордж Волк подходит и подбирает. Это кисточка с блестками, какую девчонки вешают на чашечки бюстгальтера. Он вспоминает груди Ангела, ее смеющееся лицо, роняет кисточку и затаптывает ее каблуком. Рана у него на голове горит от боли. Помятая замерзшая мошонка пульсирует. Но сейчас, когда он идет к краю утеса, его губы скручены в улыбку.
Они продвигаются быстро. Перебираются через валуны, вниз по тропе к прибрежной дороге. Ни огней, ни машин; ни сейчас, ни позже. Центр небытия, так и запомните. Вход в тоннель – черный круг в скале. Мори добегает первым и ждет девчонок уже внутри. Прямо за ним – Ангел. Она бежит, как олимпийский атлет, большими скачками, запрокинув голову. Еще четыре девицы прибывают вместе, падают у стены тоннеля, жадно ловят ртами воздух. Мори жестом призывает к тишине – надо оставаться невидимыми.
Пепси отстала, тяжелая сумка через плечо, груди подпрыгивают. Белые полусапожки на шпильках. Хорошо подходят для стриптиз-шоу, хуже – для бега на средние дистанции. Мори бросает взгляд на вершину скалы. Никаких признаков движения. Пепси пробегает оставшиеся десять ярдов, и у самого входа в тоннель один каблук попадает в щель между плитами дороги. Девушка летит по инерции, спотыкается, ноги и верхняя часть тела движутся по разным траекториям. Мори пытается поймать ее, но она рушится на землю.
– Уаах, – воет она, и звук эхом отдается в тоннеле. Сумка расходится по шву, вываливается розовое белье, леопардовые стринги, вибратор, смазка, полоскание для рта. Все застывают. Мори поднимает руку, всматривается из теней. Опять ничего. Но Ангел у его плеча показывает на темное пятно среди деревьев.
– Надо было дать Ангелу убить свинью, – шипит она.
Пятно исчезает. Пепси на четвереньках пытается сгрести шмотки обратно в разодранную сумку.
– Брось, – останавливает ее Мори. – Нет времени.
Луч его фонарика пляшет по стенам тоннеля. Девчонки бегут за ним – трип-троп. Шмотки Пепси остаются лежать на земле, утром их найдет рыбак по дороге домой.
Джордж Волк меж двух деревьев вглядывается вниз, в сумрак, когда морской ветер приносит – «Уаах!» – женский панический вопль. Этот звук ему хорошо знаком. Он напрягает зрение. Должно быть, в тоннеле. Он слушает снова, но больше ничего. Он поворачивается, бежит к «стар-вэгону», забыв о боли.
Еще остается время доставить их на конференцию и получить немного уважения от старейшин синдиката. Он не скажет девчонкам ничего грубого, притворится, что принял все это за шутку. А вот потом, на обратном пути, он научит эту шлюху Ангел хорошему отношению. И внешность подпортит.
Джордж дает по газам и захлопывает дверь. Шины «стар-вэгона» жрут гравий и выплевывают на забор.
На боку мини-фургона «ниссан-эскарго» прописана та же легенда, что и на кепке Мори и нагрудном кармане его спецовки – «Доставка цветов Канэда». Позади куча места для обширного ассортимента венков, растений в горшках и бонсаи, но не для перевозки шести здоровых молодых девах. Пять залезли, и внутри – уже тесная мешанина грудей, конечностей и бедер.
– Пусти меня на сиденье, – говорит Ангел, у которой самые длинные ноги, самые крутые бедра, самые тяжелые груди.
– Ни за что, – обрывает Мори. – Тебя моментально вычислят.
– Слушай, – надувается она, вскидывая голову. – Ангел может притвориться обычной японской девушкой из офиса. Может, я твоя любовница, детектив-сан!
Терпение Мори на исходе.
– Заткнись, полезай в фургон и сиди там три часа!
– Но там нет мест!
Так, ясно – она ничего не понимает в местах. Попробовала бы проехаться по линии Яманотэ в час пик. Мори хватает ее запястье, закручивает руку за спину, запихивает лицом вперед в месиво тел. Помогает; в итоге оно всегда помогает.
– Эй!
Он захлопывает дверь, прессуя внутри плоть, вопли и дешевый парфюм. Мотор в 650 лошадиных сил заводится с воем. Мори натягивает козырек на глаза и аккуратно переключает передачи. Он не собирается никого обгонять. Приходится положиться на камуфляж.
«Стар-вэгон» трясется по хайвэю, вверх и вниз по круглым холмам, сигнал превышения скорости пищит – бип-бип-бип. Джордж пытается найти правый поворот на прибрежную дорогу, но не находит его – милю за милей он постепенно впадает в отчаяние. В конце концов, должна тут где-то быть дорога! Эти ямсоголовые рыбаки из прибрежных деревень должны же как-то сообщаться с внешним миром. Часы на приборной панели мигают на восьми вечера – время, когда он должен быть на встрече. Джордж вжимает педаль в пол. Указатель скорости зашкаливает.
Ага! Проселочная дорога между холмами. Выбора нет. Он жмет на тормоза, выкручивает руль, воняет горелой резиной.
Дорога уже и неровнее, чем он представлял. «Стар-вэгон» трясется по засохшей грязи в колее, ветки стучат по крыше, насекомые шлепаются на лобовое стекло. Косясь во тьму, Джордж мычит балладу про весну в снежной стране. Теперь он успокоился. В японскую инженерию он верит больше, чем в материнскую любовь или ненависть заклятого врага.
И вдруг дорога неожиданно заканчивается. Джордж тормозит как раз вовремя. Впереди ворота, все в цепях, за ними – плантация чайных кустов, ряд за рядом. За полем – море, мерцающее в лунном свете, шум волн. Он не видит прибрежной дороги, но она может быть только в сотне ярдов впереди. Ворота сделаны из дерева. Чайные кусты – по пояс. Джордж знает, что делать. Будет прямо как в кино.
Правда, ворота – не из бальзы. В первый раз «стар-вэгон» отскакивает от них, мотор ревет. Джордж ругается, сдает на сотню ярдов назад, пробует снова. На этот раз скорость пятьдесят, третья передача. Тррах! Его кидает вбок. Металл скрежещет, дерево трещит. Одна из передних фар разбита, боковые зеркала выдраны, но он пробился, он перепахивает чайные кусты. Те тоже неожиданно крепкие, но Джордж не настроен на компромисс. Педаль в пол – он выдирает их с корнем. Клочья растительной жизни взметаются в звездное небо.
Мори едет медленно, одним глазом косясь в зеркало. Позади него девчонки бормочут, смеются, ссорятся. Ему начинает нравиться происходящее – темные холмы, пенистое море, пыльная дорога. Пять миль – и всего один признак жизни: старик на велосипеде с удочкой через плечо. Когда «ниссан» проезжает, он поднимает руку. Мори машет ему в ответ. Мир пуст и неподвижен, как в первый день творения.
Пока кое-что не случается. В ста ярдах впереди сквозь переплетение растительности с грохотом продирается машина и, визжа шинами, выворачивает на дорогу. Мори сначала не узнает «стар-вэгон». Одно крыло смято, передний бампер скребет по бетону, высекая искры, на решетке радиатора болтается полкуста чая.
– А-а, дерьмовая свинья! – вопит Ангел откуда-то сзади. – Я знала, что он появился.
– Тихо, – бурчит Мори.
Он замедляет ход, жмет на сигнал: дважды пронзительно бибикает. Придется играть роль. В нагрудном кармане – пара очков в проволочной оправе. Он надевает их и ждет, когда «стар-вэгон» поедет.
