Соколиная охота - Александрова Наталья Николаевна (книга жизни .txt) 📗
Работа у него была секретная, так что все это организовать было очень сложно. Специальный человек к нему был прикреплен от первого отдела, с огромным трудом добились разрешения работать дома. Все конструкторское бюро подписало бумагу о его незаменимости. Начальство подсуетилось – где они еще такого главного конструктора найдут… Потом стало немножко проще: режимные требования понизились, а самое главное – у нас появился персональный компьютер, и Паша его быстро освоил. Теперь он работал со своими коллегами в сети, и дело пошло гораздо лучше…
Лучше-то лучше, да только никому не нужно это все стало…
– Это я понимаю, – кивнула Надежда, – сама в этой системе работаю.
– В общем, развалилось все потихоньку, – продолжала Татьяна. – А Паша не может без работы.
Звонил он туда-сюда, все только руками разводят: денег, мол, нет, ничего не разрабатываем, не до жиру, как говорится. Инженеры и конструкторы, физики-химики в торговлю подались. А мы-то куда же денемся? – В голосе Татьяны прозвучала такая боль, что Надежда вздрогнула. – Сил не было смотреть, как он мается, ведь конструктор от бога! Пошла я сама по начальству. Ну, конечно, как фамилию услышат, так в глазах проясняется у них: еще бы Пашу не знать! Но начальник один мне прямо сказал: у меня, говорит, не богадельня. Тут здоровых людей на улицу выбрасывать приходится, а вы хотите, чтобы я инвалида на работу взял! Людям есть нечего, а ваш муж хоть пенсию получает. А сам сидит, рожа ни в одну фотографию не влезет! Мне знакомые инженеры потом рассказали: сдал он половину института в аренду под банк да под магазины разные, себе в карман денежки кладет, а еще народ голодающий жалеет, скотина!
– Ой, как все знакомо, – вздохнула Надежда.
– Ну, в общем, как-то добыла я Паше работу, все-таки при деле он был. Правда, финансирование вскоре заморозили, денег платили очень мало, а Паше нужно много дорогих лекарств, и, вообще, лечение требует постоянно огромных расходов. С трудом перебивались… Но потом случилось удивительное: Посташев из министерства и Загряжский, заместитель директора бюро, приватизировали Пашино бывшее КБ… Точнее, они как бы заново создали новое КБ на базе прежнего, обещали платить большие деньги. Пашу, конечно, первым делом пригласили, потому что без него какая разработка? – В голосе Татьяны послышалась законная гордость. – Паша так радовался: вот, говорит, наконец-то работаем по-новому – взяли только специалистов, никакого тебе балласта, никакого первого отдела… никто на мозги не капает…
– А что они разрабатывали, – заикнулась Надежда, – или это секретная информация?
– Какой уж теперь секрет, – скривилась Татьяна, – когда такое творится. Какое-то время действительно платили получше, потом подошла к финальной стадии разработка нового, совершенно уникального самолета, скоростного. Паша в этом проекте был ключевой фигурой, он сводил воедино отдельные узлы и моделировал на компьютере самолет целиком – поскольку не было средств на сооружение опытного образца, он смоделировал все полетные условия и как бы провел испытания самолета на компьютере…
– Таня, постой – я ведь тоже больше двадцати лет в НИИ работаю, мне это все так близко… просто маслом по сердцу… только подожди минутку, я себе еще чего-нибудь возьму, а то у меня на нервной почве аппетит разыгрался.
Татьяна посмотрела на Надежду с явным неодобрением, но ничего не сказала.
Взяв кусок песочного пирога с ежевикой и стыдливо пряча глаза от окружающих, Надежда вернулась за стол и с нетерпением попросила продолжать.
– Ну вот… Как я сказала, разработка самолета подошла к концу. И уже шли разговоры, что приедут заказчики, и даже Загряжский обещал Паше, что привезут его по этому случаю в КБ. А до этого никто заказчиков не видел, даже не знали – кто такие, Министерство обороны или Министерство гражданской авиации.
Этот самолет, кстати, называется «Серебряный сокол».
– Красиво, – вздохнула Надежда, аккуратно выбирая с большого куска пирога сочные ягоды ежевики, – то есть я говорю, что название самолета красивое… Продолжай, Таня, я внимательно слушаю.
Татьяна фыркнула, но продолжила:
– И вот тут-то начались какие-то загадочные события. Сначала у Паши что-то случилось с компьютером, по-видимому, его поразил вирус. Во всяком случае, вся информация о «Серебряном соколе» из него бесследно пропала…
– Неужели он не держал копий?
– В том-то и дело, копии материалов держать дома было запрещено из соображений секретности. Кстати, этот загадочный вирус поразил Пашин компьютер именно в тот день, когда к нам домой приезжала с инструкциями от Загряжского Алиса – та самая девица, которая сегодня преследовала нас на белом «Форде».
И вела она себя в тот день очень странно. После этого Паше понадобились исходные данные для продолжения работы, он связался с КБ, а ему там ответили, что все материалы изъяли Посташев и Загряжский. То есть работа закончена, и у людей изъяли все, даже черновики, до последней бумажки.
– Но неужели твой муж никак не подстраховался?
Ведь это же компьютер, нужно было дублировать файлы! – вскричала Надежда.
– Говорю тебе – вирус! – ответила Татьяна тоже на повышенных тонах. – Весь жесткий диск полетел к чертовой матери! И потом, он сдавал копии Загряжскому, тот утверждал, что хранит их на дисках в сейфе, так что если что случится с Пашиным компьютером, то информацию, мол, всегда можно восстановить…
– Ну и?.. – спросила Надежда, отправив в рот последнюю ягоду ежевики и поклявшись себе страшной клятвой (но не здоровьем кота Бейсика), что взбитые сливки и песочное тесто она доедать ни за что не станет.
– Дальше – больше: Посташев неожиданно буквально через день умер от инфаркта, а еще через несколько дней убили Загряжского, и в эти несколько дней Загряжский был абсолютно недосягаем, то есть поговорить с ним Паше не удалось даже по телефону.
Причем ты сама видела, в какой компании его убили – на встрече с матерым уголовником… В общем, никогда не думала, что серьезная конструкторская разработка может вдруг оказаться таким опасным и криминальным делом. А самое главное – результаты почти двух лет напряженного труда бесследно исчезли. Мало того что все разработчики остались без денег, для них это было огромным моральным ударом:
«Серебряный сокол» – это прекрасная машина, уникальная! Какая скорость, какая маневренность! Такого самолета нет нигде в мире! И все материалы исчезли. Представляешь, в каком состоянии люди! Представляешь, в каком состоянии Паша!
– Представляю, – кивнула Надежда, незаметно подобрав с тарелки кусочек пирога.
Татьяна тяжело вздохнула и опустила глаза:
– Это все равно, что потерять ребенка.
Надежда почувствовала, какая тоска прозвучала в этих словах, тоска женщины, лишенной радости материнства, женщины, все счастье которой уместилось в два года, два года между двумя командировками…
– Это все? – спросила она после продолжительного молчания.
Татьяна очнулась от задумчивости, потом встала и принесла им двоим еще по чашечке кофе.
– Что-то я замерзла, – пояснила она, – кофе согреет.
Надежда промолчала, хотя в помещении кафе было тепло, можно даже сказать, жарко. Очевидно, Татьяну бил нервный озноб. Она зябко куталась в плащ, глаза потемнели и казались черными.
– Дальше началось самое страшное… – пробормотала она тихо и как бы нехотя.
Надежда поняла, что ее собеседница колеблется, и если Надежда скажет или сделает сейчас что-то не так, то Татьяна просто замкнется, как моллюск в раковине, и Надежда никогда не узнает, что же случилось после убийства Загряжского.
Молчание на этот раз продолжалось очень долго, но Надежда призвала на помощь все свое терпение.
– Едва мы узнали по телевизору про убийство Загряжского, как начали происходить странные вещи, – заговорила наконец Татьяна. – Паша редко выходит на улицу, просто сидит на крыльце или в садике, у нас дом за городом – так легче, – пояснила она, – а то в городской квартире лифт сломается, и он вообще не сможет воздухом дышать, а ему свежий воздух необходим. Так вот: как только установилась теплая погода, поехали мы гулять. Вдоль леса по дорожке, пахнет так хорошо, и подснежники цветут…
