Комплекс Росомахи - Зосимкина Марина (книги txt) 📗
пространство бывшего пустыря, ныне огороженного по периметру сеткой Рабица и
обустроенного длинными рядами торговых прилавков внутри.
Подбредающий со стороны станции народ был разношерстный –
хихикающие подростки в рваных на коленках джинсах, пенсионеры со скорбными
лицами, люди средних лет с лицами значительными и люди неопределенного
возраста с лицами спившимися.
Одеты все были по-разному, но Алина порадовалась, что прислушалась
вчера к тете Тамариным советам и не стала наряжаться в любимую светло-серую
офисную «двойку».
Тетя Тамара ее поучала по телефону:
– Запомни, девочка, на блошиный ради дешевых понтов наряжаются только
дуры. Если продавцы видят, что она вся из себя в дорогом и новом да еще и
брюлики нацепила, то и относятся к ней соответственно – можно разводить. А если
разводу не поддастся, как бы знает цену вопроса, то и пошлют куда подальше, не
заржавеет. Потому что нос задирать не нужно. На блошиный следует одеваться
поскромнее, победнее, пожалостнее, тогда и продадут подешевле, и отношение
будет свойское, хотя все понимают, что это просто маскарад. Торгуйся
обязательно, не торгуются только, опять же, лошары. Хотя и продавцы случаются
разные, некоторые злятся, если цену начнешь сбивать, но это нечасто. Да ты и
сама увидишь, что к чему. Бывает, спрашиваешь, сколько вот эта вещь стоит, а в
ответ тебе скажут, что, к примеру, прошу восемьдесят, а коли брать будете, то
отдам за пятьдесят. И не ищи тут логики. Если тебе неохота малообеспеченной
прикидываться, то можно одеться как перекупщица. Эти – профессионалы, у
многих свой бизнес антикварный. Такие личности приезжают на рынок очень рано
и шарят по рядам, чтобы добыть товар для своей лавки, пользуясь человеческой
неосведомленностью. Не всякая же бабуська понимает, что выставила на прилавок
довоенный немецкий фарфор. Так вот, эти перекупщики частенько выглядят
чудновато. Некоторые приходят, откровенно, как на карнавал – кто под
сицилийского «крестного отца» оденется, кто под крутого автогонщика, а дамочку
одну видела, так она вообще, как жокей вырядилась, в черно-красное с золотыми
галунами, да еще и с жокейской шапочкой. И костюмчики у них не дешевые, хочу
заметить. Еще можно в винтажное одеться, но винтаж должен выглядеть не как
обноски с чужого плеча, а шикарно, по-богатому. К таким относятся уважительно и
с опаской, на всякий случай. Кто их знает, что за фрукты?.. Скорее всего, эти из
коллекционеров, они сюда наведываются, чтобы выловить что-нибудь для своей
коллекции. Тут уж у каждого своя тема – монеты, открытки, фарфор, много чего. Но
все эти персонажи, конечно, из толпы выделяются. Есть еще хороший вариант –
одеваешься очень просто, но с нюансиком. К примеру, будут на тебе протертые
джинсы и вытянутый свитер, а на шее, между тем, золотая цепочка. Ну или что-то
в этом роде. Хотя, может, тебе все эти сложности с маскировкой и не к чему. Что
нам с тобой нужно, в конце концов? Просто найти одного человека. Так ведь?
Алина согласилась, что да, так, но игра ей понравилась. Правда, велосипед
она изобретать не стала, и хотя ее джинсы были совсем новые, то папкин джемпер
вполне старый. А цепочек у нее было много на выбор.
Потоптавшись какое-то время возле машины, Алина, тетя Тамара и Рита
тоже влились в человеческий ручеек и, войдя в распахнутые сетчатые ворота,
пересекли границу «лепрозория», как презрительно выразился шедший поодаль
образованный и весьма хорошо одетый мальчик-студент, решивший блеснуть
высоким остроумием перед своей, вероятно, тоже образованной и не менее
хорошо одетой подругой.
«Эти-то сюда зачем? – с непонятным раздражением подумала Алина. – За
экзотикой? Или за развлечением?»
Войдя на территорию, тетя Тамара притормозила на пятачке у входа, чтобы
сориентироваться. Все-таки здесь она бывала нечасто, а в последний раз вообще
в начале лета. Покумекав, выбрала направление, и девушки двинулись дальше.
Ряды прилавков показались бесконечно длинными, уходящими куда-то
вдаль. По проходам между ними народ перемещался степенно, как в музее,
стараясь ничего не упустить, изучая предметы торга.
А за прилавками… Хотя, нет, вот как раз за прилавками лица были, в
основном, положительные, алкашей, предлагающих товар с помойки, имелось
процентов десять, не больше. Основная часть – пожилые тетки и мужики,
торгующие своим или соседским сильно– или средненошенным, а также
разнокалиберной посудой, сувенирами брежневско-горбачевских времен,
потрепанными книжками и слесарным инструментом.
Если задвинуть неуместную здесь высокомерную брезгливость, то на таких
прилавках, а также на газетках, клеенках и разодранных полиэтиленовых мешках,
расстеленных прямо на голой земле, по причине отсутствия свободного торгового
места в цивильном ряду, можно обнаружить вещь редкую и удивительную, причем
по цене, вполне соизмеримой со стоимостью билета на маршрутку. Ну, может, не
всегда так дешево, но за один гамбургер многое можно купить. Или не
удивительную, а просто нужную добротную вещь, произведенную еще в эпоху
развитого социализма по несгибаемым ГОСТам и из настоящих, а не игрушечных,
материалов.
Но вся эта красота с разнообразием жили в средней части торжища и
дальше, на периферии. А вот по, так сказать, фронту, а также по выигрышной
правой стороне торговые места заняли люди непростые и солидные, купчины, и
предлагали они уважаемой публике то, что само напрашивалось называться
антиквариатом.
Основательно обустроенные буржуйские прилавки с козырьками-навесами
от солнца и дождя приковывали внимание, задевая какие-то грустные струнки
души, и завораживали видом старых пузатых самоваров с измятыми медными
боками, разнокалиберных старорежимных статуэток собак, лошадей и балерин,
канделябров, подстаканников, дверных латунных ручек, высоких напольных часов,
битых буфетов, комодиков и венских стульев еще дореволюционной столярки
красного дерева.
А по мелочам!.. Сколько странных шкатулочек, непонятных коробочек и
баночек, колечек, сережек, запонок, чайных ложек, солонок, рамочек, подставочек
и просто чего-то такого, название чему современный человек уже забыл, если знал
вообще!..
Конечно же, разводили лохов. Разводили. Но как красиво! Продав за
хорошую цену сильно юзаный индийский новодел, присовокупят к нему историю о
том, что найдена сия вещица – кувшинчик ли, конфетница – на раскопках под
Херсоном и только по чистой случайности оказалась не в центральном
историческом музее, а у одного нуждающегося профессора филологии, который,
расставаясь с ней, горько плакал. И всем приятно.
Именно к боковому антикварному ряду и направилась Тамара Михайловна,
увлекая за собой весело взбудораженную Ритку и прячущую за деревянной
улыбочкой смятение и ужас Алину. Ритуся быстро победила глупую щепетильность
и вовсю уже шарила в ворохе вполне приличных ярких маечек и футболок,
приговаривая: «Глупости какие. Постираю, отглажу, да и надену, и что такого?»
Пока Ритка размышляла «мало-велико», прикладывая к животу то одну
вещь, то другую, ее спутницы, щурясь на солнышке, стояли поодаль, не желая
портить девушке праздник.
– Хорошее место, – произнесла тетя Тамара, обращаясь к напряженно
застывшей Алине. – Ты, Алиночка, не удивляйся. Это хорошее место. Рынок-то
этот гоняли с одного пустыря на другой раз пять, не меньше. Все он кому-то
мешал. Смотреть им, видите ли, противно. На бедность. Антисанитарию какую-то
приплели, то, се. Ни при чем тут антисанитария, у меня в троллейбусе ее не
меньше. На бедность смотреть не могут, вот что я скажу. А скольким людям он
