Криминальный гамбит - Сартинов Евгений Петрович (онлайн книга без TXT) 📗
— Отлично, — донеслось сверху.
— Что видно?
— Все.
Но майор никак не мог успокоиться:
— Что все?!
— Андрюх, да хватит тебе орать, — начал успокаивать его Зудов. В это время со стороны мамоновского замка залаяла собака. Ветра не было, стоял полный штиль, и Паша недовольно заметил:
— Ну вот, доорался!
— Ну мне же интересно, что там происходит, — оправдывался вертевшийся юлой Колодников.
— Ну и лезь сам туда!
— Ага, нашел пацана! Это с моим-то радикулитом?
— Кстати, жрать хочется. Ты сегодня обедал?
— Нет.
— Я тоже. Вот так язву-то и зарабатывают, как Мазуров.
— Курить надо меньше, — заключил Зудов. — Ты вообще смолишь как паровоз.
— Да, это точно, третью пачку сегодня открыл, — подтвердил Колодников, раскупоривая «Приму» и угощая сигаретой капитана. — На, это наше единственное средство спасения от комаров.
А в это время над головами у них Елена Брошина испытывала чувство, близкое к настоящему экстазу. Техника фирмы «Кэнон» действительно творила чудеса.
«Глаз» телекамеры, словно экран телевизора, высвечивал все, что происходило в комнате на втором этаже особняка.
Два человека сидели друг против друга за небольшим столом с фигурной бутылкой «Смирновской» и закуской. Выпивали они немного, зато много курили, но в основном разговаривали. Хозяин дома был без кителя, в милицейской рубашке, с болтающимся на зажиме галстуком. Подполковник явно был зол, это было видно по его лицу, дерганым движениям рук. Вот он поднялся и начал ходить из угла в угол, время от времени обращаясь к сидящему спиной к окну человеку. Наконец Мамонов уселся на диван и выпил рюмку водки. Тогда поднялся его гость и в свою очередь тоже начал ходить по комнате, что-то выговаривая теперь уже хозяину.
У Ленки перехватило дыхание, она до максимума приблизила изображение. Без сомнения, это был Вадим Гусев, криминальный авторитет Кривова по кличке Гусь.
Ошибиться было невозможно: волосы с легкой рыжиной, широкие плечи, своеобразная манера говорить наклонив голову набок. Лицо Гусева — широкое, но не круглое, а скорее продолговатое, с крупным носом и ртом, резко обозначенным выпирающей верхней губой. От этого казалось, что Вадим все время улыбается. Его трудно с кем-то спутать.
С начала съемок прошло не меньше часа, и все, в том числе и Елена, решили, что больше ничего серьезного не произойдет. Она отключила камеру и с облегчением опустила ее объективом вниз, чувствуя, как болезненно отходят занемевшие рука и плечо.
— Ну как, есть на что посмотреть? — спросил сверху Андрей Мысин.
Елена засмеялась, хотела что-то ответить, но свет фар и рев мотора въезжавшего на пригорок автомобиля заставил ее замолчать. Когда машина свернула к воротам мамоновского замка, журналистка молча взяла телекамеру наизготовку.
— Кто это пожаловал? — спросил снизу Колодников.
Этот вопрос был скорее риторическим. Стоящий рядом с ним Паша Зудов вряд ли мог знать больше, чем он. Капитан промолчал, лишь приподнялся на цыпочки, словно лишние пять сантиметров к его метру девяносто могли помочь ему что-то рассмотреть. А изнывающий от незнания Андрей снова громко прошипел:
— Лен, кто это?!
Ответом был лай мамоновского волкодава. Елена не могла оторваться от объектива. Человек, появившийся в поле ее зрения, был не кто иной, как мэр города Кривова, Александр Иванович Стародымов. Бургомистр.
Его Елена не спутала бы ни с кем другим. Выше среднего роста, лысоватый, с аккуратными усами и широким, скуластым мордовским лицом, Стародымов выглядел моложе своих лет, хотя, по наблюдениям Брошиной, в последнее время несколько сдал. Он по-прежнему каждую субботу играл в большой теннис с давно сложившейся командой своих подчиненных, но, по слухам, с некоторых пор зачастил в церковь и не пропускал ни одной воскресной службы. Вот это Елену удивляло.
Года четыре назад, когда она только начинала свою журналистскую деятельность, мэр попытался затащить ее к себе в постель после пышного банкета по случаю трехсотлетнего юбилея города.
Ленке тогда еще не исполнилось и двадцати. Не безукоризненная красавица с пропорциями топ-модели — этого ей природа не отпустила, — она была все равно необыкновенно хороша, сексуальна и привлекательна. Несмотря на приличную дозу выпитого, Елене тогда все же удалось отбиться от настойчивых попыток мэра затащить ее в один из номеров городского профилактория, арендованного для празднества. С тех пор она чувствовала особое расположение кривовского бургомистра к своей персоне. Любой другой журналист мог неделями безуспешно пробиваться к Стародымову, но Брошину он принимал по первой просьбе — то ли из-за чувства вины за ту пьяную выходку, то ли потому, что Александр Иванович рассчитывал в конце концов добиться своего. Однако надо отдать должное мэру, он ни разу ни на что не намекал.
Как мэр, Стародымов был, как говорится, не плох и не хорош. Подворовывал, на городские деньги обучал своего туповатого сынка в престижной юридической академии, построил дочери в Железногорске дом, себе отгрохал особняк в заповедном районе на берегу великолепного озера. Но вместе с тем город старался не запускать, почти вовремя выплачивал зарплату бюджетникам и пенсии старикам, поэтому довольно прочно занимал свой пост. Других претендентов на кресло мэра кривовцы боялись, а бургомистр все-таки свой. И вот теперь неожиданная встреча бургомистра с мафиозным лидером города!
Лена снимала и не могла понять смысла происходящего. Мамонов и Гусев сидели спиной к окну, она не видела их лиц, а Стародымов расхаживал перед ними взад-вперед и говорил, говорил, грозил пальцем, воздевал руки. Она бы еще больше удивилась, услышав речи господина бургомистра.
— Господь, он ведь все видит, — вещал Стародымов. — Грехи наши, они у него как на ладони, и все, все ответят за них, и не в последующей жизни, а еще в этой, в этой…
И Гусев и подполковник знали то, чего не знала Брошина: Стародымов был пьян, Когда Мамонов вышел встречать позднего гостя, наблюдая, как тот выбирается из машины, он удивился, как мэр в таком состоянии вообще добрался до Демидовки — шофера он, видимо, отпустил.
Проповеди городского головы оба слушателя воспринимали с иронией. Бывший коммунист, бывший зампредисполкома, председатель комиссии по атеизму, на старости лет Стародымов неожиданно уверовал в Бога. Неудачно сложившаяся судьба детей бургомистра была этому причиной. Дочь Наталья трижды побывала замужем: с одним она развелась, другого, бизнесмена, убили, третий умер от рака.
С сыном была совершенно другая история. Внешне физически здоровый, он был явно недоразвит умственно. Туповатый, какой-то неловкий в движениях, Петруша Стародымов воспринимал этот мир как продолжение детской песочницы, где все предназначено для его развлечений. А их Петя находил везде и в самых неожиданных местах. В школе он с компанией таких же балбесов устроил пожар, сунув в урну горящую паклю. Полшколы пришлось белить заново, и только лично выделенные господином мэром деньги на ремонт смягчили наказание Петруши до условных мер.
Веселился он и в академии, быстро сколотил вокруг себя компанию таких же, как и он, молодых придурков. Слава богу, это было заведение частное, платное, а значит, Петеньку и его друзей до поры терпели, но уже поговаривали об увеличении оплаты за следующий семестр. Деньги богатых родственников компенсировали потерю нервных клеток преподавателей.
— Вот вы наших сыновей выгораживаете, — продолжал бургомистр. — А я говорю, что они должны понести наказание, ибо это справедливо. Валентина Петьку на Канары услала, а он должен в тюрьме сидеть вместе с вашими оболтусами…
Мамонов с кривой улыбкой налил в рюмку «Смирновской» и подал мэру.
— Что это? Зачем? — не понял тот.
— Пей, — властно приказал подполковник, и Стародымов мелкими судорожными глотками выпил до дна. После чего продержался на ногах не больше минуты. Он стоял с пустой рюмкой в руках, уставившись куда-то в плинтус, и раскачивался, быстро увеличивая амплитуду. Гусев с хозяином дома ловко перехватили его как раз в тот момент, когда ось абсцисс в виде пола грозила соединиться с осью координат, являющейся лицом первого человека Кривова.
