Ты проснешься - Зосимкина Марина (электронная книга txt) 📗
– Вы бы так сделали?
– Я – нет, но в милиции вам... нам ответят именно так. Что касается открыточек, то пенсионерка может быть просто психически больным человеком, который не одной Кате такие открыточки посылает. Нам скажут, что это была новая партия для других адресатов. Только про отпечатки пальцев сейчас не надо, о`кей?
– О`кей, – согласился Геннадий, – Не будем про отпечатки. Хочу только заметить, на минуточку, что если бы убийца знал про вентиль и открыл его, то Катерина Евгеньевна отравилась бы газом раньше, чем пришла в себя. И все бы думали, что это такой несчастный случай. Хотя сейчас тоже так думают.
И тут Вика сказала испуганно:
– А что, если он попытается еще раз? Пока тетя Катя без сознания?
– Значит, примем меры, – произнес Демидов, тормозя возле больничных ворот, – Посидите тут, ребят, пока я узнаю, что там и как. Может, в платную палату переведут, если она не в реанимации, конечно. Потом я вас отвезу в интернат.
Он выбрался из машины и, проверяя наличность в бумажнике, почти побежал к дверям приемного покоя. Он размышлял на ходу: «Вряд ли, конечно, убийство, кому и за что ее убивать?.. У этих из интерната сейчас, видно, мозги на криминальный лад настроены. Но если бы не они...»
Страшно было думать, что случилось бы с Катей, а значит, и с ним самим, если бы не эти детдомовские ребята.
Первым не вытерпел Валера и позвонил ей на мобильный. Четыре дня, вместо оговоренных двух, болеть и не объявляться с докладом начальнику – это хамство, а хамство Валера не поощрял. Но трубку вместо его подчиненной взял какой-то мужик, сообщил, что Катерина в реанимации, и дал номер телефона больницы.
Офигевший Валера тут же набрал Кирееву и поинтересовался, что за дела? Киреева разволновалась и тоже набрала Катин номер. Действительно, ей ответил незнакомый мужской голос и повторил уже известную скудную информацию, но ушлая Надежда Михайловна сумела у него выяснить, по какой причине Катя в больнице, и догадалась спросить, с кем, собственно, она сейчас разговаривает. Говоривший сухо ответил: «Демидов Олег Олегович» и тут же повесил трубку.
Она соединилась со справочной больницы и выяснила, что состояние тяжелое, но без отрицательной динамики. А потом помчалась на четвертый этаж к Валерии.
– Что-то тут не так, – энергично закончила она, введя Бурову в курс дела, – Чтобы так запросто свалилась ваза и попала прямо ей по голове, да еще почти в висок – случайно так не получится. Сглазили нашу Катюху или вообще порчу навели.
Надежда Михайловна не отрицала существования неких злобных сил, своего отношения ко всяким таинственным мистическим делам не скрывала и даже этим гордилась.
Валерия с ней решила не спорить, однако поинтересовалась, кому могла, с точки зрения Надежды Михайловны, так насолить спокойная и всегда уравновешенная Катя. Киреева фыркнула и спросила:
– А что вы о ней знаете?
– Она наш системный администратор, – мгновенно отозвалась Бурова.
– Вот вы шутите, Лерочка, а в каждой шутке, как известно, есть доля шутки. Мужик, с которым я только что говорила, он кто? А! Не знаете. И я не знаю. А может скрытная наша увела его у какой-нибудь стервы, вот и схлопотала от той посредством магических сил. Надо в церковь идти, там подскажут.
– Почему обязательно в церковь? – спросила далекая от всего невещественного Бурова. – Может, к колдуну на прием или к ясновидящей... Видали, сколько предложений?
И она ткнула в лежащую на подоконнике рекламную газету.
– Лер, ну вы совсем ничего не понимаете! – зашипела от возмущения Киреева. – Как раз они-то вам порчу и наведут. В церковь надо идти. Собирайтесь, нечего время терять.
– Вы что, хотите с попом разговаривать? – отчего-то перепугалась Бурова.
– Не с попом, Лера, забудьте это слово как вульгарное. Со священником, неуч. Или с батюшкой, как больше понравится. Жду на выходе.
Они скоренько оделись и, не дожидаясь троллейбуса, побежали по морозцу в ближайший храм, что на Пятницкой.
С натугой открыли тяжелые двери, топоча и отдуваясь, в огромных шубах и шапках набекрень, словно две вспугнутые бегемотихи, шумно промаршировали аж до середины храма. Служба, к счастью, уже закончилась, только бабки в платках, начищали напольные подсвечники и осуждающе поджимали губы, оценивая внешний вид бегемотих как нецерковный, а молодухи, тоже в платках, весело переговаривались и нецерковных бегемотих вовсе не замечали, демонстрируя наивное высокомерие.
– Кого спрашивать-то будем? У этих что-то не хочется, – прошипела Лера Киреевой в ухо. Киреева ничего не ответила, осматриваясь. Лера тоже притихла и тоже стала осматриваться, потом дернула Надеждин рукав и страшным шепотом вскричала:
– Поп! Надежда Михайловна, вон он, поп вышел! Давайте скорее туда, а то уйдет!
Надежда Михайловна сильно стукнула ее локтем в меховой бок и заторопилась наперерез выходящему из алтаря священнику. Батюшка, увидев надвигающихся на него дам, убегать и прятаться не стал, а спокойно остановился и ждал, когда они приблизятся.
– Наша подруга попала с тяжелой травмой в реанимацию. Что мы можем для нее сделать, святой отец? – сходу выпалила Бурова, жутко довольная собой, и тут же почувствовала, как Киреева сильно наступила ей на ногу, а священник в ответ на такое неканоническое обращение, кажется, немного улыбнулся, но за усами с бородой не разберешь.
– Да, батюшка, чем мы можем ей помочь? Ее сглазили, – оттеснив в сторону неграмотную, но наглую Бурову, вступила Киреева.
– Молитесь о своей подруге, записочку в алтарь о здравии напишите, на свечном ящике вам подскажут, если не знаете как. Молебен закажите целителю Пантелеймону, можно и Богородице. Главное, сами молитесь и надейтесь на милость Божию, – проговорил священник и вознамерился идти по своим делам.
– Надежда, а что это за ящик, про который он сказал? – не сдержала любопытства Бурова. Но Надежда Михайловна не обратила на нее внимания, потому как ответом пастыря осталась недовольна, и вновь заступила ему дорогу.
– А как быть с порчей? Порчу на нее навели, точно.
– Вы же сказали, что ваша подруга в реанимации. Что же еще можно сделать? Станет ей получше, пригласите к ней священника, чтобы причастил, а пока только ваша молитва.
– А кроме молитвы? – не отставала Киреева. – Что-нибудь поконкретнее? Более, так сказать, предметное? Свечка какая-нибудь специальная или еще что такое... Может, предмет какой наговоренный...
Священник тихо вздохнул и промолвил:
– Я вам сейчас водички святой вынесу, подождите.
И снова ушел в алтарь, а потом вынес маленькую бутылочку, наполненную водой.
– Если удастся вам к ней пройти, пусть попьет. Она верующая, подруга ваша?
– Верующая, – закивала головой Киреева, принимая от батюшки бутылочку. – А побрызгать водичкой тоже можно? Там, в палате? А то она еще в сознание не пришла.
– Конечно, можно, – ответил батюшка. – Окропите углы и стены, если только вас медперсонал не прогонит. А вот этот пояс с молитвами можете положить ей под подушку.
Он полез в карман рясы и извлек свернутую прямоугольничком черную шелковую ленту, исписанную церковно-славянской вязью.
– Здесь начертаны две охранные молитвы, они очень сильные по своему воздействию на темные силы. В народе их «Живые помощи» называют, знаете, наверно. Защитят подругу вашу. Что-то мне подсказывает, что вы проникните к ней, даже если она и в реанимации.
Киреева батюшку горячо поблагодарила и, прижимая к груди добычу, направилась к скамейкам, стоящим вдоль задней стены храма, чтобы спокойно уложить все в сумку.
– Надежда Михайловна, а с чего вы взяли, что Катерина у нас верующая? Наврали что ли этому, как его, святому отцу?
– Лера, ты невыносима. Я как тебе сказала его называть? А ты как? Опозорила меня только. Мы что, католички? Это католики своих так зовут, а мы, православные, не льстим и не преувеличиваем. Какой он тебе святой отец? Священник, ясно? И священнику я врать не буду.
