Комплекс Росомахи - Зосимкина Марина (книги txt) 📗
подошедший Ревякин, также прикуривая. Ему стало любопытно, кто еще
интересуется его аферистом.
На Коляна мужик посмотрел с опаской и произнес:
– Один – на сером «ниссане» был, а второй подальше приткнулся, я не
всматривался. А госномер – нет, не рассмотрел. Я в даль без очков не очень. Но
один из пацанов – Миха, это точно.
Ревякин завис, сопоставляя и обдумывая, а Егор протянул мужику руку и
сказал:
– Что я тебе сказать хочу… Тесть у меня недавно свою «Оку» разбил вдрызг,
хорошо, что сам без царапины остался. И как раз перед этим, прикинь, обзавелся
новыми колесами. Я ему «Калину» купил, а колеса зачем? Ни к чему теперь тестю
те колеса. Давай свой мобильник, созвонимся. Завтра – не знаю, а в понедельник
точно подкачу. Да не дорого, не дорого, не трепыхайся, так отдам. Ну подумай сам,
куда мне они теперь? Не объявление же на столбе вешать?
Мужик посмотрел недоверчиво, но номер продиктовал.
Когда напарники отошли немного, Колян хмыкнул:
– Тесть, говоришь, тачку разбил? Ну, конкретно, попал ты, Жора. Моя Нелька
в таких случаях говорит – выдал себя по Фрейду.
Егор отмахнулся раздраженно:
– Иди ты на фиг, Колян. Сказал, что первое в голову пришло.
Ревякин загыгыкал:
– Вот и я о том же!
Затем бросил быстрый любопытный взгляд на недовольного Егора, не
удержался и спросил:
– А что это ты сегодня такой щедрый, Росомаха? Совесть, что ли, мучает?
Ты забей.
– Я не щедрый, – неприятным голосом ответил Егор. – Я как раз корыстный.
Помнишь, я тебе про самоуважение гнал? Так вот, я не гнал.
– У-у-у… – промычал Колян насмешливо. – Новая религия? Похоже на
кодекс строителя коммунизма, помнишь, в школе проходили?
– Мой кодекс. Мой собственный личный кодекс, – холодно ответил
Росомахин. – Тебе такое объяснение устроит?
Колька задумчиво посмотрел на него, пожевал губами. Вытащил свой
мобильник, забегал пальцами по кнопкам.
– Однако что моим молодцам здесь было нужно, а, Жор, как ты думаешь? –
как ни в чем не бывало, вопросил он. – И что за вторая тачка? Не хочешь узнать?
Лично я просто горю в нетерпении.
Не брали долго, и это было неправильно. Потому что, когда звонит шеф,
трубку необходимо выхватывать мухой и подобострастно рапортовать.
– Да, Николай Викторович! – наконец гаркнула трубка голосом Толяна.
– Ребята, вы где? – вкрадчиво осведомился Ревякин.
– Едем по Луневскому шоссе в сторону МКАД! Выполняем ваше
распоряжение, следуем за объектом! – бодро отрапортовал Толян.
– Распоряжение, значит, выполняете? – с деланным добродушием
проговорил Колян и тут же рявкнул, сменив тон, как начинающий следователь на
допросе подозреваемого:
– Что вы делали час назад на улице Завалишина, дом семнадцать?
Отвечать быстро! Не молчать! Кто с вами был еще? Замутить что-то решили у
меня за спиной, цуцики?!
Трубка отреагировала шумовыми помехами, из-за которых полный текст
ответа Ревякин разобрать уже не смог, услышал лишь обрывки: «Алина
Леонидовна… Додик… гонится…», потом до него донеслось, как Миха проорал:
«Тормози, ее долбанули», потом сквозь шумы прорвался голос Толяна,
прохрипевший, что тут у них «плохо ловится», поэтому он перезвонит попозже, и
связь прервалась.
Ревякин мрачно сопел. Ему не понравился разговор. Не понравился и
оставил нехороший осадок.
Егор дернулся к своей машине. Колян спросил, куда это он ломанулся. Егор
сказал, что на Луневское шоссе. Выходит, он разговор тоже слышал.
Колька раздраженно выругался, а потом недовольно пробухтел:
– Да погоди ты, Росомаха, не дергайся. Я с тобой. Сюда мы попозжей
зарулим, раз такое дело. Сейчас только Мареку позвоню, пусть попробует их
отследить по мобильникам. Не везде же у них там сеть не ловится. Под мостом,
небось, ехали охламоны.
На лицо лилась тепловатая жидкость. Алина закашлялась и открыла глаза,
особенно не рассчитывая что-либо разглядеть в непроглядной темноте каземата.
Но каземата не было. Был шум проезжающих машин, пыль, вонь от
выхлопных газов, серо-желтые ранние сентябрьские сумерки. Спине больно, шее
очень больно. В голове пульсирующая боль.
Алина потянулась рукой к горлу. Ремня она не нащупала. Просто было
больно. Без всякого ремня. И почему-то горели щеки.
Все вокруг было расплывчатым и неясным.
«Эк меня», – вяло удивилась Алина.
В следующую секунду она вдруг увидела стремительно надвигающуюся на
нее широкую и тоже неясную, размытую пятерню и сразу сообразила, отчего так
горели щеки. Сейчас последует очередная оплеуха. Не в силах уклониться, она
вновь сильно зажмурилась. И тут же услышала злобный рык:
– Ты что, Миха, охренел лупить ее? Она же глаза открыла! Задира, кончай
придуриваться, я все видел!
Алина приоткрыла один глаз, второй. Две темные рожи на фоне закатного
неба. Но она уже поняла, кто навис над ней, поливает теплой минералкой и лупит
по щекам, чтобы скорее очнулась.
– Привет, братики, – просипела она, изобразив, что бодрится.
Потом на носу у нее оказались очки, которые водрузил Толян по
возможности аккуратно, и Алина поняла, что зрение не задето.
Вот они, Толян и Миха. Сидят перед ней на корточках и всматриваются
тревожно в ее лицо. Было видно, что они испугались. Алине хотелось думать, что
не только взбучки от грозного шефа, но и за нее, Алину, тоже испугались. «Только
какое мне дело?» – привычно подумала она, но тут же удивилась, поймав себя на
мысли, что для нее это важно.
Алина пошевелила плечами, устраиваясь поудобнее. Хотя, к чему
устраиваться, если пора вставать.
Она сидела на асфальте, прислоненная к заднему колесу папкиной
«Тойоты». А напротив, в позе вареной сардельки, возле колеса другой машины
полулежала снулая «генеральша». Странно, что она до сих пор не в себе. Может,
хитрит, притворяется? Эта может.
Из приоткрытой дверцы ее серебристой «Хонды» слышались поскуливания
Додика. Додик был избит и туго спеленут. Кажется, остатками изоленты, Алине с ее
места было не очень хорошо видно.
– А давно я так? – спросила она Толяна и отчего-то застеснялась.
– Да нет, не переживай, Леонидовна, ты быстро очухалась, – заторопился
успокоить ее Миха. – Мы вовремя подоспели. Сначала решили, что в аварию ты
попала на своем джипешнике, смотрим – тачки ваши у обочины раскорячились,
дверцы настежь, тетка эта валяется, ты возле нее дрыгаешься, ну думаем, всё,
кранты нашей подопечной. А когда подскочили, сразу просекли фишку, к тебе
метнулись на подмогу. Но, хочу сказать, повезло тебе конкретно. Этот козел какой-
то обкуренный был, на педаль надавить как следует не мог, мимо мазал. Если бы
разок не промазал, то сейчас бы мы с тобой не калякали.
Алине стало смешно, оттого что ее Миха назвал «Леонидовна», и она
хихикнула. Потом еще и погромче, потом закатилась смехом, повизгивая и икая, и
никак не могла остановиться.
Миха посмотрел на Толяна, Толян на Миху, а потом точным движением
отвесил ей еще одного «леща». Алина затихла. Потом злобно прошипела:
– А если я тебе тоже вмажу, остолоп хренов?
Толян приподнялся с корточек, отряхиваясь, и сказал Михе:
– Нормулек. Вот теперь очухалась.
Дальше события понеслись, как высокоскоростной поезд «Сапсан». Сначала
Алине позвонила Машка Путято и спросила, чего Алине так сильно от нее, Машки,
было надо, что она звонила ей аж восемь раз. Алина рассказала коротенько,
Марьяна выкрикнула в трубку, что она сейчас, и действительно, довольно скоро
примчалась, сопровождаемая спецфургоном и еще одним автомобилем с парнями
в сером камуфляже на борту.
Парни в камуфляже разобрались с преступной двоицей, загрузив их в
