Таможня дает добро - Воронин Андрей Николаевич (электронные книги без регистрации TXT) 📗
Муму распластался на шероховатом бетоне и даже перестал дышать.
— Что там такое?
— Птицы, наверное.
— Какие птицы ночью? Ты что, Саванюк?
— Если это птица, то ее кто?то спугнул, — осторожно заметил Токарев.
— Жаба могла спугнуть или змея. Это вам, Геннадий Павлович, не в городе, там звуков много, а тут полная тишина, вот каждый шорох и слышен.
— Все?таки я к машине вернусь, — сказал Барановский и появился из?под маскировочной сетки.
На этот раз он держал в руке пистолет, хоть и увесистый, но больше похожий на игрушку — белый, блестящий, никелированный. Дорогин почувствовал, приезжий и сам Саванюк боятся больше, чем он, а значит, вверх не пойдут, искать не станут. В худшем случае, пошлют охрану. Но, как он понимал, затевается такое дело, в которое не хотят посвящать охранников, иначе какого черта такие солидные люди стали бы сами таскать тяжелые ящики.
Барановский щелкнул предохранителем и перевел затвор. Дорогин сжимал в руке обрез, двуствольный, с взведенными курками. И, как всегда бывает в моменты напряжений, мысль его работала лихорадочно. Всплывали обрывки разговоров, картины виденного. Он вспомнил, как Григорий Скляров рассказывал ему об исчезнувших «дальнобойщиках», затем вспомнил следы тяжелых фур, ведущие в военную часть, ощутил под собой гулкое нутро заброшенного ангара.
«Так вот оно что! Вот где прятал Саванюк фуры с контрабандой. Бизнес тут поставлен на широкую ногу. Но что они возят? Водку — это понятно, но пара ящиков? Не золотые же слитки в них? Перевозить золото через границу бессмысленно, оно и в России, и Беларуси, и в Латвии стоит практически одни и те же деньги.»
Вновь появились Токарев и Саванюк.
— Этот ящик, — сказал Иван Иванович, — уже вы понесете, у меня пальцы затекли, — и тут же уставился на пистолет Барановского. Дернулся.
— Ты чего? — изумился Геннадий Павлович и, сообразив, нервно рассмеялся. — Думал, я тебя пришить решил?
Саванюк укоризненно покачал головой.
— Лучше спрячьте пистолет, толку от него мало. Вы же не «ворошиловский стрелок», а он может и «пульнуть» случайно. Мало ли кто на пути пули окажется?
— Случайных смертей не бывает — заметил Барановский. — Если уж человеку суждено умереть от пули, значит, от судьбы не уйдешь, — он щелкнул предохранителем, и сверкающий никелем пистолет исчез в кармане белого плаща.
Дорогину странно было смотреть на Барановского, тащившего вместе с Саванюком тяжеленный ящик, — зрелище, равноценное тому, как если бы он увидел даму в платье и шубе от Версаче, подметающую московскую улицу метелкой из березовых прутьев.
— Тяжело, — кряхтел Барановский.
— В нашем деле чем тяжелее, тем лучше, — приговаривал Токарев, идущий налегке вслед за ними. — Больше веса — больше денег.
Лишь только мужчины исчезли в ангаре, как Дорогин тут же скатился по крутому склону. Он воспользовался тем, что за разговором, кряхтеньем его не услышат. И не ошибся. На этот раз даже падение нескольких щебенок не привлекло внимания.
«Был бы у них свет в ангаре, уже зажгли бы. Значит, там темно», — и Дорогин нырнул под сетку.
Фонарик, лежавший на капоте «УАЗика», высвечивал часть бетонного пола. В ангаре стояли три машины: два «УАЗа», один с гражданскими, другой с военными номерами, и его, Дорогина, ярко–зеленая «Нива», с которой даже не удосужились свинтить номера.Муму отыскал небольшую нишу в бетонной стене, густо залитую мраком, и тут же вжался в нее. Под ногами он ощутил сваренную из толстых стальных прутьев решетку, под которой располагался дренажный колодец. Внизу чуть слышно хлюпала, булькала вода, словно огромное существо вздыхало и сонно шевелилось в подземельях.
Саванюк устраивал ящики в багажном отделении своего «УАЗика.» Барановский и Токарев стояли рядом, не спуская глаз с груза.
—- Может, расписку с тебя взять? — пошутил Барановский.
— И как ты назовешь нашу сделку? — включился в игру Токарев.
— Пусть напишет, что мы ему одолжили… — и Барановский засмеялся, так и не назвав цифру.
— Вы потом с этой распиской долго по судам ходить будете, — Саванюк опустил брезентовый тент «УАЗика» и застегнул ремешки.
— Зачем по судам? С такой распиской только бригаду посылать.
— Из меня столько не выколотишь. Мужчины закурили. Ангар был таким большим,
что в нем даже не чувствовалось запаха дыма, его уносило к высокому своду, и он исчезал в вентиляционных шахтах.
— Все? — спросил Геннадий Павлович Барановский.
— А что еще? — пожал плечами Саванюк. — Я свою часть работы сделаю в лучшем виде.
— Это тебе не водку через Двину возить.
— Мне разницы нет.
— Ой ли? — засомневался Токарев. — Деньги тебе отвалим не малые.
— Я пока в руках их не подержу, думать о них не стану.
Геннадий Павлович Барановский поднял рукав белого плаща, обнажил золотой браслет часов.
— Ну все, нам ехать надо. Будем ждать на другом берегу.
— Осторожные вы, — усмехнулся Саванюк, — только официально границу пересекаете.
— За риск мы тебе платим.
Саванюк было поднял руку, чтобы попрощаться с бизнесменами, но Барановский руки не подал.
— Сегодня же увидимся, зачем прощаться? Часа четыре пройдет. Вот когда расплатимся, тогда и руки друг другу пожмем.
Токарев достал из кармана рацию и щелкнул кнопкой. Трубку он держал на отлете, небрежно, как делают это большие начальники, наперед знающие, что каждое их слово, даже тихое, неразборчивое, подчиненные будут ловить и обязательно расслышат.
— Коля, Алексей, время ехать, возвращайтесь. Вскоре появились Овчаренко с Сильновым. Они остановились совсем недалеко от Дорогина, и тот, если бы захотел, мог дотянуться до них рукой. Овчаренко откровенно зевал, его огромная ладонь с трудом закрывала широко раскрытый рот.
— Едем, ребята, — голос Токарева был нереально ласковым. Так обращаются к людям, когда от них требуется что?то внешне незначительное, но абсолютно важное для просителя.
— Пока, — бросил Барановский, небрежно махнув рукой на прощание Саванкжу. — И смотри, чтобы ничего с грузом не случилось. Головой за него отвечаешь. Если груз пропадет, а ты жив останешься, я сумею исправить эту оплошность, — сказано было вроде в шутку, но чувствовался металл в голосе, проступавший сквозь мерзкий смешок. Бизнесмен умел делать деньги, знал им цену и если платил, то давал почувствовать человеку, принимавшему от него купюры, что это не бумажки — гарантия будущих материальных благ, а в первую очередь ответственность.
Еще раз колыхнулась маскировочная сетка, и двое бизнесменов вместе с охраной покинули ангар. Загудел мотор джипа, мелькнули фары, и машина покатила к далекому выезду.
Саванюк потер ладони и пробурчал вслед уезжающему автомобилю:
— Мудаки долбаные! — затем крикнул в невысокую, по плечо, раскрытую металлическую дверь с огромным маховиком ригельного замка. Такая могла выдержать даже ударную волну от ядерного взрыва. — Эй, мужики, время пошло!
Первым появился латыш, за ним его белорусские коллеги. Все с автоматами. Взгляды у мужчин были потухшие. Впервые их не допустили к деталям операции, значит, затевалось что?то или очень опасное, или прибыльное.
Раймонд попробовал заглянуть в стекло «УАЗика», но Саванюк тут же встал у него на пути.
— Что везем? — спросил Овсейчик.
— Вас, ребята, это абсолютно не касается. Да и я, честно признаться, не знаю, что нам поручили перетаскивать.
«Врет, — подумал Дорогин, — сам?то он знает, что происходит.»
— На этот раз не водка? — слово «водка» Михальчук произнес ласково, так произносят имя любимой женщины.
— Не знаю. По мне, хоть пустые бутылки возить, лишь бы за них платили.
Саванюк любил держать таможенников в неведении до самого последнего момента и давал им указания непосредственно перед отъездом. Может, в этом и не было особой необходимости, но сказывалась привычка бывшего военного: документы и карты сразу после осмотра прятать в сейф, никаких записей на столе не оставлять и сообщать–подчиненным только самое необходимое, лучше всего разделяя правду об операции на порции: основная задача главного подразделения, подразделения слева и справа, а что делается дальше, мелкому командиру знать не положено.
