Опция поиска - Зосимкина Марина (книги онлайн TXT) 📗

за унижения он должен был заплатить. Юлька и отомстила – выгребла из карманов

выручку, а из сумки – остатки товара. Пусть с местным «папой» теперь разбирается.

Да и деньги ей лишними не показались.

Конечно, напрасно она серьги с покойной взяла, но здесь, скорее всего,

застарелая зависть. Похоже, нравились ей эти висюльки. Или взяла трофей по праву

победителя. А может, магию какую-нибудь приплела, как аборигены островов –

забрать силу поверженного врага, сожрав его печень, подразумевай – присвоить

украшение, но тут я не эксперт. Ну, а если согласиться с вашей схемой, Лерочка, то

акту мародерства в ней места не находится. Вы даже об этом постарались умолчать.

Или подсознательно упустили из виду. Не огорчайтесь, я тоже не сразу научилась

мыслить логически. Ну, как, отстояла я вашу версию, Сергей?

– Гм, – сказал Кутузов, спрятав глаза.

Он вообще, как заметила Лера, опасался быть излишне насмешливым, если

это могла принять на свой счет Киреева. Дышать в ее присутствии майор, конечно, не

забывал, но, когда обращался к Надежде Михайловне с вопросом или отвечал на ее

вопрос, тон его менялся. Интересно, как к этому относится Лапин? Хотя, Лапин,

наверно, не обращает на это внимания. Майор не выходил за рамки приличий, а то,

что Наденька нравится мужчинам, открытием для Ивана Лапина не было. Это норма

и данность, к которой он привык. Главное, чтобы самой Наденьке не нравились

мужчины. Никакие, кроме него самого.

Попавший в свою же западню Кутузов, старательно взвешивал ответ. Наконец,

он заговорил, позволив себе самую малую порцию вполне добродушной иронии:

– Ну, как вам сказать… В общих чертах, да, отстояли. Однако, хочу заметить,

склад ума у вас, дамы, необычный.

Киреева, в силу особенностей натуры, иронию на свой счет не приняла, хоть,

конечно же, и не пропустила. Бросила торжествующий взгляд на Валерию. Валерия

сникла.

Кутузов меж тем продолжил, несколько осмелев:

– И как это вы, женщины, умудряетесь в каждом мотиве «розовые сопли»

отыскать? Извиняюсь, чувства-с. Любовь-морковь, то, се… С чего вы взяли, милые

дамы, что Юля была влюблена в Амелина? Или хотя бы только ревновала? И что

девицы собачились из-за него вплоть до мордобоя?

Надежда Михайловна сердито проговорила:

– Сергей, вы издеваетесь? Вы же сами это говорили!

– Я?! – совсем уж потеряв меру, театрально поразился Кутузов. – Я вам лишь

пересказал показания подследственного.

– И что? – спросила Киреева, все более раздражаясь. Ей не нравилось, как

складывалась ситуация, и не нравилось, что стала мишенью для идиотских мужских

острот. Обиднее всего, что она сама не заметила уловку и предсказуемо попалась на

нее. Надежда Михайловна негодующе посмотрела на майора, позволившего по

отношению к ней такой фортель.

Кутузов не любил, когда Киреева сердится, Валерия права. Даже не то чтобы

не любил, а боялся, когда она начинала на него сердиться. Поэтому, когда Надежда

Михайловна демонстрировала недовольство, майор тут же пугался, что теперь она

обидится до гробовой доски, и начинал заискивать и мельтешить, в сильной надежде,

что окружающие его мельтешения не увидят. И Киреева, кажется, догадывалась

отчего он впадал в тихую панику, хоть майор и шифровался, как агент под

прикрытием. Временами он даже переигрывал и разговаривал довольно нахально, но

только не сейчас. Сейчас он заторопился объясниться.

– Надежда Михайловна! Я просто не успел досказать! Валерия Львовна меня

перебила, – неблагородно перевел Кутузов стрелки на Леру. – Следствие по делу об

убийстве Дубровиной получило новые данные. После того, как Амелин признался,

что работал на Скуридина и занимался распространением дури, его передали для

беседы ребятам из отдела по борьбе с наркотиками. Те весьма оживились,

поскольку Диман слил им нескольких приближенных босса, до сих пор не

проходивших по их ведомству. За новенькими была установлена наружка, и каково

же было удивление следаков, когда тип по прозвищу Сёма Пряник привел их к той

самой дачке, где ранее прятался Амелин, рассчитывающий отсидеться. За Пряником

решили понаблюдать, выяснить, что будет дальше, и не напрасно. Сёма вынес

операм на блюдце с каемкой вещдок в виде завернутых в газету картонок с

капсулами и перетянутой аптекарской резинкой пачки купюр. Сёму взяли. Конечно,

мужики при этом несколько превысили полномочия, но победителей, как говорится,

не судят.

Потом пошла раскрутка. Сёма, естественно, заявил, что нашел пакет случайно

и ни ухом, ни рылом знать не подозревает, что внутри. Но пальчики этот гон

опровергли. Пальчиков было несколько, в том числе и Пряника, в том числе и

Димана. Тогда Пряник и признался, что решил проверить одну свою догадку, чтобы

выслужиться перед боссом. Вспомнил, что в огороде у Димкиной бабки торчит

старый скворечник, в котором давно не селятся скворцы. Там схрон им и

обнаружился, Сёмина догадка оказалась верна. Только навряд ли теперь он

дождется от босса премиальных.

Предъявили вещдок Диману. Нервы у парня сдали и он признался. Машу убил

он, и убил, как мы и предполагали, нанеся удар пепельницей в висок. И это не Диман,

а Юля сидела во время убийства в соседней комнате и слушала тяжелый рок через

наушники.

– А дальше он сунул пепельницу в сумочку Юли и смылся? – спросила мрачно

Валерия. – А сережки у нее откуда? И как она могла не заметить, что сумка ее

потяжелела килограмма на два?

– Сразу могла и не заметить, – рассудительно возразил Кутузов. – Увидела

подругу мертвой, поняла, что убил ее Амелин, испугалась за себя и кинулась наутек.

Сережки ей тоже Амелин подложил, но сережки провалились за надорванную

подкладку, и Юля их не нашла. А пепельницу, вероятно, обнаружила довольно

быстро и выбросила где-нибудь по дороге.

– А за что он ее так? – поинтересовалась Валерия. – На допросе не соизволил

причину назвать, почему Машу убил? И отчего так испугалась Юля? Могла бы

полицию вызвать, а не кидаться в бега. Кстати, напрасно вы, господин Кутузов, в наш

с Надеждой Михайловной адрес так тонко язвили. О том, что обе девицы вешались

на этого урода, лично меня еще работница Глыбокоречинского драмтеатра

проинформировала. И бабульки из дома, где проживала Дубровина, о том же

полиции поведали, а это уже из ваших слов нам известно. Зачем же так

передергивать и заявлять, что мы строим версии на непроверенных данных? И

откуда вы, уважаемый, решили, что личных мотивов в преступлении не

присутствовало? Никаких «любовь-морковь» и «то, се»? Вам об этом Маша сказала

на спиритическом сеансе? Или вы Юлю с того света вызывали? А может, доверчивый

майор верит в искренность подонка, наркодилера и убийцы, который меняет

показания в зависимости от обстоятельств? Требую извинений.

– В самом деле, Сергей, чем вы можете объяснить такое ваше поведение?

Валерия Львовна права, – строго проговорила, обращаясь к майору, Надежда

Михайловна.

Майор Кутузов вздохнул.

– Был неправ. Готов искупить. Сорвалось, не справился, – забубнил он

покаянно, а Киреева рассмеялась:

– С чем не справились, Сергей?

– С искушением, естественно, – заржал Кутузов. – Может, я такой

злопамятный. Может, до сих пор не могу простить, что обязан вам раскрытием одного

трудного дела. Шучу, шучу! Просто захотелось поиграть в шарады. Мы же на отдыхе?

– Да? – с легким недоверием произнесла Надежда Михайловна. – Тогда вы

нам проигрываете.

– Увы! – радостно подтвердил майор.

– Со счетом два-ноль! – подключилась Бурова.

– А как же! – с готовностью согласился Кутузов.

Дамы переглянулись, заподозрив подвох, но, не найдя в чем именно тот подвох