Самурай-буги - Таскер Питер (мир книг .txt) 📗
Как раз в тот момент Хаясаке на глаза попалось объявление о том, что закрывается один старый театр. Он узнал имя и вспомнил, что ходил туда со своим дядей сорок лет назад. Вспомнил, как смеялся его дядя: лицо перекошено, рот открыт так широко, что половину глотки видно. Хаясака знал, что делает: он уволился, занял 30 миллионов иен у тестя и договорился, что техперсонал студии сделает там ремонт бесплатно.
Театр находится в конце извилистого переулка, где пахнет якитори и эхом отдается караокэ. Приземистое бетонное здание, украшенное красными фонариками и деревянными досками с портретами великих водевильных актеров прошлого. Афиша на дверях возвещает одно из сегодняшних представлений: Панго, Заклинатель Змей. На картинке человек в тюрбане играет на флейте. На столе перед ним – большая соломенная корзина, из которой встает женщина в узком платье из змеиной кожи.
Мори поднимается по лестнице в кабинет директора театра. Хаясака сидит за столом, между пальцами зажат длинный сигаретный мундштук.
– А, Мори-сан, – говорит он, отрываясь от гроссбуха. – Вы как раз вовремя.
– Вовремя для чего?
– Для представления, разумеется! – Хаясака просто лучится энтузиазмом. – Сегодня Панго возвращается. Он пятнадцать лет не выступал, но мне удалось уговорить его вернуться на сцену.
– Правда? – осторожно говорит Мори. – А я не знал.
– Не знали? В таком случае вам страшно повезло! Поспешите, Мори-сан, шоу может начаться в любую минуту!
– Погодите, я не в настроении смотреть комедию.
– Если вы не в настроении смотреть комедию, это значит, что именно комедия вам и нужна. Вам нужна комедия, Мори-сан. Это было видно по вашему лицу, еще когда вы вошли.
– Я пришел по делу, – отвечает Мори, с трудом скрывая нетерпение. – Я хочу узнать у вас кое-какую информацию.
Хаясака выводит мундштуком завитушку в воздухе:
– Какую информацию?
– О Наоми Кусака, что играла в «Такарадзука». Мне нужно ее прошлое – мужчины, деньги, все.
– Наоми Кусака, – говорит Хаясака, склоняя голову на бок. – Это очень интересная леди.
– Интересная? В каком смысле?
Из зала снизу раздается взрыв хохота, аплодисменты и восторженные возгласы. Хаясака тычет пальцем вниз.
– Скажу вам после представления, – говорит он. – Для хороших друзей билеты в полцены.
Мори качает головой:
– Мне нужно срочно.
– Вы можете подождать час, Мори-сан. В конце концов, Панго ждал пятнадцать лет. Пойдемте, я покажу вам дорогу.
Хаясака был прав. Час ничего не решает. А Панго, между прочим, великолепен, и смотреть на него без улыбки невозможно. Женщины-змеи высовываются из корзин. Панго смотрит на них со смесью недоумения и пучеглазой похоти. Чешет затылок, смотрит на зрителей, призывает их не смеяться. Мори смеется – сам удивляясь, как громко. И, начав смеяться, он не может остановиться.
Стремительная очередь гэгов – они как старые друзья, которых приятно снова встретить, – и час вдруг заканчивается. Поднимаясь по лестнице в кабинет Хаяса-ки, Мори чувствует себя легче и моложе.
Развалившись на софе со стаканчиком виски в руках, Мори слушает рассказ о честолюбивой молодой женщине, которую звали Наоми Кусака. Скандал, который он припомнил, касался мошенника, построившего финансовую пирамиду. Выяснилось, что подарки, которые он расточал любимой актрисе, – бриллианты, спортивная машина, квартира на Гавайях – покупались на «страховые премии», собранные с крестьянских жен из Тохоку. С тех пор Наоми Кусака стала осторожнее в выборе спонсоров. Сначала был магнат из сферы недвижимости, которого хватил инфаркт во время купания в горячей воде. Потом – президент киностудии. Готовился фильм-возвращение, большой бюджет, сопродюсеры из Франции, Италии и Японии. Проект был отменен, когда компанию постигли финансовые затруднения, ей пришлось продать студию совместному предприятию, организованному «Мега Энтерпрайзис» и Рупертом Мёрдоком.
– И что было дальше?
Хаясака зажимает сигаретный мундштук в губах, задумчиво затягивается.
– Я слышал, Наоми образумилась. Слухи, конечно, ходят, но не такие, чтоб им верить.
– Не такие, чтоб верить? – хмурится Мори. – В наши дни всему поверить можно. Если бы вы занимались моим бизнесом, вы бы знали.
Хаясака пожимает плечами:
– По моему опыту, 70 % слухов – ложь. Не похоже, чтобы тот, который я слышал о Наоми Кусака, принадлежал к оставшимся тридцати.
– Попробуйте. Я выскажу вам свое мнение.
– Хорошо. Вы бы поверили, что с женщиной с таким прошлым может связаться известный политик?
Мори подается вперед:
– Конечно, поверил бы.
– Погодите минутку, – говорит Хаясака. – Я имею в виду не какого-нибудь депутата средней руки. Я говорю о человеке, который может стать следующим премьер-министром!
– Вы имеете в виду человека, который хочет посвятить себя возрождению нации?
Хаясака вынимает мувдштук изо рта и в изумлении смотрит на Мори:
– Что, вы тоже в курсе этого слуха?
– Нет, я не в курсе, – говорит Мори. – Это просто сильное предчувствие. И по моему опыту, 70 % сильных предчувствий – правда.
Он допивает виски и встает; пора идти. По дороге покупает пару билетов на следующее представление Панго.
Снаружи в воздухе висит дождь. «Хонда» вьется по узким бедным улочкам, мимо навесов над витринами, что не меняли оттенок десятки лет, мимо храмов, что не меняли форму столетиями. Мори переезжает реку, оставляя старый город позади. Когда он приезжает в Синдзюку, великий город отъехал еще на несколько миллиметров к западу.
Ёити Сонода откидывается назад, закрыв глаза и обхватив руками шею. На уме у него порнография. Не в смысле самих образов, – потное напряженное людское мясо ни капли его не интересует, – а в смысле рынка порнографии, рынка, который ждет захвата и раздела.
Принцип прост: искусственная стимуляция соответствующих нейрорецепторов путем набора сенсорной информации. Обычные методы, однако, совершенно неэффективны.
Подумать только обо всех этих журналах, видео, кино, телефонных линиях, вебсайтах, стрип-шоу, барах с полуголыми женщинами, танцклубах, салонах «модного массажа», кабаре, банях, клубах садо-мазо. Подумать только, какие огромные суммы тратятся на это по всему миру в любой день недели.
Теперь представьте себе, что хотя бы небольшой процент этих расходов направляется на новый род видеоигры, предоставляющей самую полную, самую насыщенную эротику, какая только возможна. Это будет полиморфная игра, созданная так, чтобы удовлетворять фантазии любого игрока. Вы выбираете среду. Выбираете героя – исторического или любого, какого хотите. Вы становитесь этим героем. Встречаетесь с другими героями, выбранными другими игроками.
Компания, разработавшая такой продукт, создаст денежный поток, достаточный, чтобы контролировать всю отрасль.
Сонода знает, что его анализ далеко не уникален. Индустрия игр уже несколько лет примеривается к виртуальной порнографии. Исследователи компании «Мега Энтерпрайзис» уже создали несколько пробных образцов. Образец, который видел Сонода, был пошлый, вульгарный, просто трехмерное видео с добавлением пары интерактивных функций. Как обычно, «Мега» рассматривает идею под неправильным углом. Они лишь упаковывают порнографические картинки в новый формат. Когда новый продукт «Софтджоя» будет готов к выходу на рынок – лет через пять, может, через восемь, – это будет нечто совершенно особенное. Не новый тип порнографии, а новый тип секса.
Стук в дверь.
– Войдите.
Появляется Окада и приносит Соноде последний отчет их шпиона из финансового отдела «Меги». В нем – расписание выпуска игр на лето. Сонода читает отчет, одобрительно кивает. «Мега», как он и ожидал, решила выпустить игру, украденную из «Софтджоя» предателем-разработчиком. Согласно расписанию, игра поступит в магазины к концу месяца.
– Неудивительно, что они спешат, – бормочет он рассеянно. – Эта игра может стать их бестселлером года.
