Игра Нептуна - Варгас Фред (читать книгу онлайн бесплатно без TXT) 📗
– Еще как имевшего! – закричал Фавр.
– Заткнись, – рявкнул на него Ноэль. – Не усложняй, ты и так вляпался.
Адамберг удивился. Обычно Ноэль одобрительно улыбался грязным шуткам коллеги, но, видно, его попустительство имело пределы.
– Не покушавшегося на мою жизнь, – продолжил Адамберг, знаком велев Жюстену записывать. – Причина конфликта – оскорбления, нанесенные бригадиром Жозефом Фавром лейтенанту Виолетте Ретанкур, а также клеветнические утверждения.
Адамберг поднял голову, считая, сколько сотрудников находится в зале.
– При двенадцати свидетелях, – добавил он. Вуазне усадил Адамберга и обнажил его левую руку, чтобы перевязать.
– Ход столкновения, – устало продолжил Адамберг, – замечание со стороны высшего по званию, физические действия и запугивание, не угрожавшие ни здоровью, ни безопасности бригадира Фавра.
Адамберг замолчал, сцепив зубы, пока Вуазне зажимал тампоном кровоточивший порез.
– Бригадир использовал служебное оружие и острый предмет – осколок стекла, – которым была нанесена небольшая рана. Остальное вам известно, закончите рапорт и направьте его в отдел внутренних расследований. Не забудьте сфотографировать комнату.
Жюстен встал и подошел к комиссару.
– Что насчет бутылки? – прошептал он. – Напишем, что вы достали ее из сумки Данглара?
– Укажите, что я взял ее с этого стола.
– И как мы объясним присутствие бутылки белого вина в помещении отдела в три пятнадцать пополудни?
– В обед мы отмечали отъезд в Квебек, – предложил версию Адамберг.
– Правильно. – Жюстен облегченно вздохнул. – Отличная мысль.
– Что с Фавром? – спросил Ноэль.
– Он будет отстранен от работы, у него заберут табельное оружие. Пусть судья решает, что это было – нападение или самооборона. Посмотрим, когда я вернусь.
Адамберг встал.
– Вы потеряли много крови, комиссар, – сказал Вуазне.
– Не беспокойтесь, я уже иду к нашему патологу.
Он вышел, опираясь на руку Данглара, оставив своих сотрудников в состоянии полной прострации.
Адамберг вернулся домой, напичканный антибиотиками и болеутолящими – на этом настоял судмедэксперт Ромен, наложив на рану шесть швов.
Левая рука онемела от новокаина, и он с трудом открыл шкаф, чтобы достать коробку с архивом, лежавшую на дне вместе со старой обувью, пришлось звать на помощь Данглара. Тот поставил коробку на низкий столик, и они сели работать.
– Вытряхните ее, Данглар. Простите, но я недееспособен.
– Какого черта вы разбили бутылку?
– Вы защищаете этого типа?
– Фавр – редкостный говнюк. Но, согласитесь, вы его спровоцировали. Это его стиль – не ваш.
– Значит, с подобными негодяями мой стиль меняется.
– Почему вы просто не поставили его на место, как в прошлый раз?
Адамберг махнул рукой.
– Напряжение? – осторожно предположил Данглар. – Нептун?
– Возможно.
Данглар вынул из коробки восемь папок и разложил их на столе. На каждой было написано одно слово «Трезубец», разными были только номера – от 1 до 8.
– Давайте поговорим о бутылке в вашем портфеле. Все заходит слишком далеко.
– Это не ваше дело, комиссар, – ответил Данглар словами комиссара.
Адамберг не стал спорить.
– Кроме того, я дал обет, – добавил Данглар. Он не признался, что, произнося слова клятвы,
прикоснулся к хвостику на берете.
– Если вернусь из Квебека живым, не буду пить больше стакана за раз.
– Вы вернетесь, потому что я буду держать нить. Так что можете начинать прямо сейчас.
Данглар вяло кивнул. В безумии последних часов он забыл, что Адамберг пообещал ему «держать самолет», но теперь больше верил в ниточку, когда-то державшую помпон, чем в комиссара. Интересно, подумал он, срезанный помпон защищает так же надежно, как целый? Не такая же ли это фикция, как мужская сила евнуха?
– Данглар, я расскажу вам историю. Будьте терпеливы, история долгая, она длилась четырнадцать лет. Все началось, когда мне было десять лет, достигло кульминации, когда мне было восемнадцать, и длилось до тридцати двух. Не забывайте, Данглар, мои рассказы убаюкивают слушателей.
– Сегодня вероятность этого ничтожна, – сказал Данглар, поднимаясь. – У вас есть какая-нибудь выпивка? События сегодняшнего дня потрясли меня.
– Есть джин, в шкафчике, на кухне, стоит за оливковым маслом.
Данглар вернулся со стаканом и тяжелой глиняной бутылкой, налил себе и тут же отставил бутылку.
– Начинаю исполнять обет, – пояснил он. – Один стакан.
– Поосторожнее, крепость – сорок четыре градуса.
– Важно намерение, жест.
– Тогда другое дело.
– Вот именно. Куда вы вечно лезете?
– Туда, куда не следует, как и вы. Все, что случается в этой жизни, неизбежно кончается, но след остается.
– Это точно, – согласился Данглар.
Дав заместителю насладиться первыми глотками, Адамберг начал рассказывать.
– В моей родной деревне, в Пиренеях, жил старик, которого мы, мальчишки, называли Сеньором. Взрослые обращались к нему по должности и имени – судья Фюльжанс. Он жил один в «Крепости» – огромной усадьбе с парком за высокой каменной оградой. Он ни с кем не общался и не разговаривал, ненавидел детей, и мы его страшно боялись. По вечерам мы подсматривали, как он в выгуливает в лесу своих собак – двух огромных мастифов. Каким он был, спросите вы, вернее, каким казался десятилетнему мальчишке? Старым, очень высоким, с зачесанными назад седыми волосами, с невероятно ухоженными руками – ни у кого больше в деревне таких не было, в дорогущей одежде.
«Можно подумать, он каждый вечер ходит в оперу», – говорил наш кюре, которому по долгу службы полагалось быть снисходительным. Судья Фюльжанс носил светлые рубашки, изысканные галстуки, темные костюмы и – в зависимости от времени года – короткий плащ или длинное пальто из серого или черного драпа.
– Аферист? Или позер?
– Нет, Данглар, холодный, как морской угорь, человек. Когда он приходил в деревню, сидевшие на скамейках старики приветствовали его почтительным шепотом, а на площади смолкали разговоры. Это было даже не уважение, а ослепление, массовый гипноз. Судья Фюльжанс шествовал, оставляя у себя за спиной толпу рабов, как корабль оставляет за собой пенный след и уходит все дальше в море. Можно было вообразить, что он все еще вершит правосудие, сидя на каменной скамье, а пиренейские бедняки пресмыкаются у его ног. Главным чувством был страх. Судью боялись все – взрослые, дети, старики. И никто не мог объяснить почему. Моя мать не разрешала нам ходить в «Крепость», но мы, конечно, каждый вечер мерились храбростью – кто осмелится подойти ближе. Хуже всего было то, что судья Фюльжанс – несмотря на свой возраст – был очень красив. Старухи любили повторять шепотом, надеясь, что Бог их не накажет, что он дьявольски хорош.
– Воображение двенадцатилетнего ребенка?
Здоровой рукой Адамберг достал из папки две черно-белые фотографии, наклонился и кинул их на колени Данглару:
– Взгляните сами, старина.
Данглар рассмотрел фотографии судьи – вполоборота и в профиль – и тихонько присвистнул.
– Красив? Производит впечатление? – спросил Адамберг.
– Еще какое, – подтвердил Данглар, возвращая снимки в папку.
– И при всем при том – холостяк. Одинокий ворон. Таким был этот человек. Мальчишки годами доставали его. По субботам бросали ему вызов: кто выковыривал камни из стены, кто исписывал ворота всякими глупостями, кто бросал в его сад разную дрянь – консервные банки, дохлых жаб, ворон со вспоротым животом. Таковы мальчики в маленьких деревнях, Данглар, таким был я.
Некоторые ребята из нашей шайки вставляли горящую сигарету в рот жабе, она «затягивалась» раза три-четыре и взрывалась, как петарда, так что кишки разлетались в разные стороны. А я смотрел. Вы не устали?
– Нет, – сказал Данглар, сделав маленький глоточек джина, и вид у него при этом был постный.
Адамберг мог не волноваться – его заместитель себя не обидел, налил стакан до краев.
