Не стреляйте в рекламиста - Гольман Иосиф Абрамович (е книги TXT) 📗
— Расскажу.
Схема подстраховки огорчила Дурашева. Он явно не мог без риска достать «заначку» Ефима. А то, что тот не отдаст их ни при каких обстоятельствах, Виктор Петрович понимал.
— А где гарантии, что дискеты не сработают помимо вашего желания?
— Эти ребята вне политики. Им это не нужно. Наконец, дискеты подшифрованы. Сто процентов гарантии от несанкционированного срабатывания.
— А если вы, не дай бог, СПИДом заразитесь и умрете? Тоже мы виноваты будем? Мне докладывали, что вы не очень скромный человек.
— Я буду пользоваться презервативом, Виктор Петрович. А чтоб меня не убил уличный хулиган, можете организовать мне охрану. Только чтоб на глаза не попадалась.
— Все же получается плохая сделка. Я вам гарантию, а вы мне — честное слово?
— Я вам тоже гарантию. Зачем мне вас обманывать? Эта дискета — как оружие массового поражения. Пока я жив, мне ее вредно использовать. А жить я собираюсь долго. Дискета же потеряет актуальность уже через год-другой. Она каждый день будет терять актуальность, потому что воры у нас наверху, похоже, будут вечно.
— Не будут, — проворчал Дурашев. — Не дадим.
Несмотря ни на что, ему нравился этот хитрый и пронырливый рекламист. Но все же не удержался, спросил:
— Но вот станет дискета устаревшей. Не будет у тебя, как ты выразился, цепи для меня.
— Привязи, — поправил Ефим.
— Пусть — привязи. Что будешь делать?
— Ничего. Вы же меня не любите не из личных соображений, а из государственных. Если дискета состарится, то государству я буду безразличен. Да и вообще, я так далеко не загадываю. Знаете сказку про Насреддина?
— Где либо хан сдохнет, либо ишак?
— Точно.
— Спасибо на добром слове, — искренне рассмеялся Дурашев. — Давно я так весело не беседовал.
— Аналогично, — вежливо отозвался Ефим.
— Ну, ладно, — оборвал смех Виктор Петрович. Ефим снова напрягся. — Ты сейчас поедешь к себе. Мы договорились о паритете. Дискета в действии действительно никому не нужна. Думаю, ты не нарушишь соглашения.
— Я не дурак, — скромно заметил Ефим.
Дурашев что-то черканул на листке и передал листок Ефиму.
— Это прямой номер. Попадешь прямо ко мне. Звони, если что.
— Спасибо, — Ефим протянул ему свою визитку. — И вы звоните, если что.
— Это ты перегибаешь, — нахмурился сановник.
— От страха, — объяснил Береславский.
Дурашев махнул рукой. Вызванный им дежурный проводил Ефима вниз, и на работу Береславский впервые в жизни приехал на «членовозе».
Дурашев позвонил генералу. Он наблюдал за ним последние десять лет, испытывая к этому человеку глубокую симпатию.
— Сергей Васильевич, вы не примете меня сегодня?
— Легко, Виктор Петрович. («Любимое слово моей внучки», — отметил Дурашев).
— Когда приехать?
— В любое удобное время.
— Тогда к 18-и часам.
— Отлично.
…Уже в машине Дурашев задумался. От сегодняшней встречи многое зависит.
Несмотря на спецсигналы, «членовоз» на Садовом «увяз» в пробке. Виктор Петрович бросил рассеянный взгляд в окно. Москва становилась с каждым годом красивее. Не то что прежняя серятина. Жаль, что приходится ругаться с мэром. Ну, да ничего. У умных людей нет постоянных врагов — есть постоянные интересы.
На углу рабочие с помощью передвижной вышки натягивали огромный многоцветный плакат. Дурашев машинально вгляделся.
«Защитил своих детей — защитит и ваших» — слоган, выполненный ядреным темно-красным цветом, бросался в глаза. Виктор Петрович присмотрелся внимательнее. Полноцветный и очень мужественный Александр Орлов, с помощью СМИ ставший известным каждому москвичу, призывал отдать за него голос при выборах начальника столичного ГУВД.
— Шустрые, черти, — рассмеялся Дурашев. Но тут же стер с лица улыбку. Этих сопляков все равно надо слегка укоротить. Им не понять, что такое настоящие государственные интересы.
Генерал, чтобы встретить высокого гостя, вышел из-за стола и протянул руку для рукопожатия.
— Здравствуйте, Сергей Васильевич! — радушно приветствовал хозяина гость.
За чайком с домашним вареньем потекла неспешная с виду беседа. Прощупав позиции, гость спросил напрямую:
— С кем вы будете?
Генерал, помолчав, ответил:
— С Россией. С законом. С народом, уж простите за пафос.
— Политически вы с нашей линией согласны?
— В основном, да. Но разрешите откровенно?
— Конечно. Иначе зачем бы я к вам ехал?
— Если вашу линию будут проводить бешеные собаки типа Беланова и Благовидова, мы будем их отстреливать. В точном соответствии с законом.
— Сейчас все цивилизуется, Сергей Васильевич. Бандиты станут ненужными.
— Дай-то бог. Линия ваша, на мой взгляд, верная. Страну нужно поднимать. Экономически поддерживать свои производства. Именно экономически. Перестать душить своих бизнесменов. А мое дело — следить, чтобы никто не узурпировал власть. И чтобы не было произвола.
— Произвол — это я? — улыбнулся Дурашев.
— Иногда мне так казалось.
— Я постараюсь соответствовать вашим представлениям, — сказал Виктор Петрович. — Но на грядущих выборах должны пройти истинные патриоты, а не люмпены и Шариковы. Я буду рад, если мы станем работать вместе.
— Мы — не политическая организация, — улыбнулся генерал.
— Все мы — политическая организация, — улыбнулся в ответ Дурашев. — Кстати, у меня вам подарок. — Он протянул генералу дискету. — Это то, что мои и ваши ребята искали в Крыму. Оппоненты зря старались. Я в курсе: они заплатили за эти данные бешеные деньги. А их курьер решил сделать собственный бизнес. Самое главное, что они никогда бы не опубликовали эту информацию.
— Почему, Виктор Петрович?
— Потому что и у меня, и у вас, Сергей Васильевич, лежат точно такие же данные про их лидеров. Патовая ситуация. Карибский кризис. Так что все это зря.
— А, если не секрет, как она у вас оказалась? — Генерал спрятал дискету в сейф.
— Меня пугал ею директор «Беора».
— Напугал?
— Напугал, — согласился Дурашев. — Но он ее копию тоже никогда не взорвет. Ему нужна была только личная безопасность. А сейчас вон друга своего выручает. Толкает его из тюрьмы в начальники милиции.
— Думаю, протолкнет, Виктор Петрович. У нас такие данные.
— Это никому не нужно. Надо выпустить его дружка. А выборы отменить.
— Наверно, это был бы лучший выход. Кстати, директор «Беора» мне тоже прислал дискету.
— Такую же? — нахмурился Дурашев. «Вот тебе и гарантии!»
— Нет. К сожалению, совсем другую. Я сначала очень расстроился: не знал же, что вы со мной этой поделитесь. Вот оно. — Сергей Васильевич достал из-за стола листок бумаги, показал, что на нем нет никаких цифр, и согнул его так, что перед глазами Дурашева оказалось лишь одно стихотворение:
— М-да, — сказал Виктор Петрович, дочитав. Ему стихотворение не понравилось.
Двое пожилых мужчин еще немного посидели, допили чаек и, довольные результатом переговоров, разошлись к своим делам.
ГЛАВА 29
Последние три дня я жил один в комнате, которую просто неудобно назвать камерой. Светлая, просторная, есть даже телевизор и шкаф для одежды. От камеры осталась только решетка на большом, не тюремном окне.
